Наследник имения Редклиф. Том второй

Если бы не молитва и не трудъ, Гэй не выдержалъ бы годичнаго курса. Къ концу послдняго мсяца онъ совершенно потерялъ голову, его била лихорадка при одномъ вид конверта съ почты: такъ горячо жаждалъ онъ письма, хрть бы съ извстіемъ, что ему запрещается навсегда въздъ въ Гольуэль. Но писемъ по прежнему не было, и онъ ршилъ провести зимніе каникулы въ Рэдклиф. Какъ ему ни тяжко было возобновлять въ своей памяти грустныя тни прошлаго, по другаго ничего не оставалось длать. Гарри Грэхамъ убждалъ его хать провести святки къ нему въ деревню, говоря, что семья у него превеселая, но Гэй чувствовалъ, что радости для него не существуютъ въ настоящее время, и онъ не хотлъ портить своему пріятелю домашняго праздника. Онъ положительно отказался отъ всхъ радушныхъ приглашеній своихъ университетскихъ товарищей, и дня два спустя по окончаніи учебнаго термина написалъ домой приказъ, чтобы ему приготовили его спальню и библіотеку, и чтобы въ Мурортъ выслали за нимъ какой-нибудь экипажъ. Желзная дорога въ то время проходила уже недалеко отъ Рэдклифа, но отъ станціи оставалось все еще добрыхъ 30 миль, которыя нужно было прохать въ дилижанс, по такой мстности, которая Гэю была совершенно неизвстна. Это была большей частью мрачная, болотистая равнина, не представлявшая никакого развлеченія для глазъ путешественника, и Гэй, прозжая по ней, не могъ оторвать своихъ мыслей отъ милаго Гольуэля, гд въ это время, бывало, его прізда ждали, съ нетерпніемъ.

Поднявшись на какую-то гору, дилижансъ началъ спускаться по почти отвсному скату. Колеса затормозили, и карета медленно въхала въ деревню, поразившую Гэя своими полуразрушенными строеніями. Вс дома ея были сложены изъ грубаго мстнаго камня, и скоре смахивали на лачуги, чмъ на коттэджи; черепица на крышахъ была сорвана, окна разбиты. Нечесанныя, грязныя женщины, съ какимъ-то дикимъ выраженіемъ на лиц, въ лохмотьяхъ вмсто платьевъ, толпились у дверей домовъ; оборванные ребятишки съ визгомъ бжали за каретой; въ церкви, стоявшей въ отдаленіи, былъ проломленъ куполъ, а сама она, не смотря на подпорки, совсмъ скривилась на бокъ; по кладбищу ходили телята и вся картина, вообще, напоминала собой несчастную ирландскую деревню.

— Что это за разоренное селеніе? спросилъ у почтаря одинъ изъ пассажировъ.

— Вс господа, сударь, сирашиваютъ тоже самое, что вы, — отвчалъ тотъ, повернувшись къ нему бокомъ. — Это-съ гнздо воровъ и мошенниковъ. Кулебъ-пріоръ, называется село.

Гэй хорошо помнилъ названіе, хотя никогда тутъ не бывалъ. Это была самая отдаленная мстность въ его имніи, отданная ддомъ въ аренду въ эпоху его разгульной жизни, и видъ разореннаго селенія вызвалъ въ душ Гэя страшное сознаніе отвтственности за участь тхъ несчастныхъ существъ, которыя, живя подъ его управленіемъ, гибли среди нищеты и преступленій.

— Неужели надъ ними нтъ никакого надзора? продолжалъ спрашивать любопытный пассажиръ. — Ни сквайра, ни священника?

— Есть какой-то приходскій священникъ, да и тотъ все за лисицами гоняется. Живетъ онъ отсюда въ 6-ти миляхъ и маршъ-маршемъ прізжаетъ каждый разъ къ церковной служб, - отвчалъ почтарь.

— Вы не знаете, кому принадлежитъ село?

— Знаю, сэръ. Это имніе молодаго сэръ Гэя Морвиля. Вы, вроятно, изволили слышать о покойномъ сэръ Гэ? старикъ-то порядкомъ покутилъ на своемъ вку.

— Какъ? это тотъ извстный….
– началъ было пассажиръ.

— Надюсь, что вы не позволите себ докончить вашей фразы, — вжливо замтилъ пассажиру Гэй:- когда узнаете, что я родной его внукъ.

— Извините меня, сдлайте милость! воскликнулъ тотъ, невольно сконфузивтись.

— Ничего, — возразилъ Гэй съ улыбкой. — Я счелъ только нужнымъ предупредить васъ.

— Какъ, это вы, сэръ Гэй! сказалъ почтарь, поворачиваясь лицомъ къ Гэю и приподнимая свою шляпу. — Сэръ! я еще ни разу не имлъ счастія васъ возить; убжденъ въ этомъ, потому что у меня отличная память на лица. Надюсь, вы осчастливете теперь нашу дорогу, будете чаще сюда здить?

Сотни любезностей посыпались со всхъ сторонъ на молодаго наслдника, между тмъ какъ на душ его легъ тяжкій камень при вид этого разореннаго мстечка, принадлежавшаго ему по праву рожденія.

— Немудрено, если мн нтъ ни въ чемъ счастія, — думалъ онъ съ грустью:- нсколько сотъ семействъ гибнутъ безъ призора, по милости безпутной жизни моихъ предковъ, и вс они, конечно, посылаютъ проклятія, а не благословенія на весь нашъ родъ.

Пассажиръ, такъ неловко проговорившійся, все время разсматривалъ съ большимъ вниманіемъ наслдника Рэдклифа, этого обладателя огромнаго состоянія и безчисленныхъ помстій. Ему и въ голову не приходило, что сидвшій рядомъ съ нимъ юноша, съ ясными, большими глазами, далеко не восторгался своимъ богатствомъ и общественнымъ положеніемъ.

Въ продолженіе нсколькихъ миль сряду, Гэй не могъ разсять своихъ мрачныхъ мыслей; наконецъ, знакомыя картины, замелькавшія передъ его глазами, заставили его опомниться. Колеса дилижанса застучали по мостовой маленькаго мстечка Мурортъ; Гэй выглянулъ изъ окна кареты. Срые, старинные дома съ большими окнами, привтливо смотрли на него съ обихъ сторонъ. Вонъ и арка изъ вязовъ, это ворота, ведущія въ коммерческую школу, гд Гэй провелъ столько часовъ за уроками мистера Потса. Да, познанія перваго его учителя уже не казались ему такими глубокими, какъ прежде, но уваженіе къ нему и любовь не уменьшилась въ сердц благодарнаго ученика.

дутъ дале;- вотъ базарная площадь, посредин ея стоитъ старинная гостиница «Георга», съ длинными конюшнями и надворными строеніями вокругь; въ этомъ самомъ дом родился Гэй; трактирщица, присутствовавшая при его рожденіи и первая принявшая его на руки, еще жива; она считала за особенную привилегію право говорить всмъ и каждому, что она воспріемница сэръ Гэя. Старушка безъ памяти была привязана къ молодому сэръ Mopвилю и каждый разъ приходила въ восторгъ, когда тотъ, будучи еще ребенкомъ, подъзжалъ на своемъ маленькомъ понни къ ея крыльцу, здоровался съ ней, самъ привязывалъ лошадь въ стойл и отправлялся къ учителю Потсу.

Убжденіе, что въ Мурорт ему будутъ очень рады, одушевило Гэя; онъ весело выскочилъ изъ дилижанса, свистнулъ Буяна, неразлучнаго своего спутника въ дорогахъ, и вызвалъ изъ трактира прислужницу съ тмъ, чтобы спросить ее, здорова ли мистриссъ Лэвирсъ? Но мистриссъ Лэвирсъ давно уже сама стояла на порог трактира и съ улыбкой отвшивала молодому баронету бесчисленные книксены. Это была та же самая широколицая, добродушная физіономія въ простенькомъ чепчик, въ яркой шали и въ черной юбк, какой Гэй и помнилъ съ первыхъ дней своего дтства.

При молодомъ сэръ Морвил, вс прочіе гости уже потеряли свое значеніе въ глазахъ старушки; она совсмъ забыла объ ихъ существованіи; все, что было лучшаго, дорогаго въ дом, все это вынималось и неслось для одного сэръ Гэя. За то и онъ цнилъ это вниманіе; ласково поздоровавшись съ старой своей пріятельницей, онъ съ улыбкой позволилъ себя ввести въ особаго рода устройства буфетъ, усадить за столъ, уставленный копчеными языками и холодными цыплятами, и засыпать вопросами. Гэй грлъ руки у камина, разсказывалъ старушк о своемъ жить-быть въ Оксфорд и, наговорившись съ нею вдоволь, ршился, наконецъ, спросить, не выслали ли за нимъ какого-нибудь экипажа изъ Рэдклифа? Въ эту самую минуту, къ крыльцу трактира подкатилъ двухколесный высокій кабріолетъ съ гндой старой лошадью, у которой вся морда была блая; правилъ его самъ мистеръ Мэркгамъ, плотный, коренастый старикъ съ честной, открытой физіономіей. Лицо у него отъ втра сдлалось бронзовое, волоса и усы заиндевли отъ холода. Онъ глядлъ скоре фермеромъ, чмъ управляющимъ, но, по манерамъ, былъ настоящій джентльмэнъ, хотя и безъ претензій на ловкость.

Гэй выскочилъ на дкоръ, чтобы поздороваться съ нимъ, старикъ съ жаромъ пожалъ его руку, но при этомъ даже не улыбнулся.

— Какъ ваше здоровье, сэръ Гэй? спросилъ онъ очень почтительно. — Отчего это вы не изволили подробно написать, почему вы дете къ намъ на святки? Мистриссъ Лэвирсъ, мое почтеніе! Скверныя у насъ дороги нынче зимой!

— Здравствуйте, мистеръ Мэркгамъ! отвчала трактирщица. — Вотъ съ праздникомъ-то насъ сдлалъ сэръ Гэй. Не ожидали его, право, не ожидали. А какъ выросъ-то, посмотрите!