Наследник огня и пепла. Том IХ

И не зря оно ждёт ночи. Боится спугнуть раньше времени? Тянуть Вуаль ей явно тяжело, или бы уже накрыла половину долины.

— Я хочу сыграть, — прервал мои мысли Сперат. — Мне кажется… Я… Сейчас!

Сперат закрыл глаза, глубоко вдохнул, достал лютню и провёл пальцами по струнам. Ту, старую. Побывавшую в сточных водах Караэна. Конечно, все последствия уже давно устранены, и выглядит она целой и новой. Изменился Сперат. Теперь лютня кажется игрушкой в его огромных руках. И всё же его пальцы двигаются изящно и невесомо, как крылья бабочки. Негромко, не спеша, осторожно — словно прощупывая дорогу в темноте. Я услышал первые аккорды. В них было что-то знакомое — не мелодия, скорее чувство. Тоска. Надежда. Вина. И желание быть прощённым.

И в тот же миг… я провалился в сон. Как бывает, когда очень хочешь спать, и последнее, что помнишь — как щека коснулась подушки. И тут же, как будто из розетки выдернули. Вот у меня случилось похоже. Но не совсем так. Я отчётливо почувствовал, как провалился в сон, будто подо мной сработала ловушка с прокручивающейся плитой. И тут же начался сон.

Ветер. Высокая трава. Липкий, сладковатый воздух, в котором витает шёпот. Я стою на поляне. Но не в нашем мире. Здесь нет солнца. Всё освещено мягким светом изнутри — будто бы само небо сделано из янтаря. Впереди — холм. Над ним сверкает огромный, зелёный, почти прозрачный камень, величиной с мельницу. Внутри — женская фигура, будто бы спящая. Или мёртвая. Или живая, но вечно отдалённая.

У подножия камня сидит Пан.

Он выглядит… иначе. Не таким, как в прошлых снах. То ли старик с козлиными ногами, то ли ребёнок с лицом куклы, покрытой мхом. Его глаза — если это глаза — светятся изнутри, как лампы за мутным стеклом. Он играет на своей свирели грустную мелодию, поднимает голову, глядит на меня. Опускает свирель — но та продолжает играть.

— А, Охотник, — говорит он. — Сегодня будешь молить и требовать. Как обычный человек.

Я понимаю, что он знает, зачем я здесь. И, возможно, всегда знал.

Я молчу, не двигаясь.

— Это она. Великая Мать. — Пан указывает на камень. — Спряталась от меня, представляешь? От меня.

Я чувствую, как внутри вспыхивает подозрение. Пан говорит это без злобы. Без обиды. Только с изумлением. Как будто дитя, оставшееся без любимой игрушки.

— Она тебя разбудила? — спрашивает он, прежде чем я успел открыть рот. И продолжает странно изменившимся тоном: — Оно голодно. Как ты был в детстве. Но ты — человек. А оно — нет. Оно помнит, как было до начала. Я это уже говорил?

Я напрягаюсь. Только собираюсь спросить, что он имеет в виду — он снова опережает:

— Научишь меня стрельбе из лука?

Я некоторое время пытаюсь придумать, как повернуть разговор в нужное мне русло. Не выдерживаю и спрашиваю прямо:

— Что это за существо, что приближается к Караэну? Таких же она разбудила далеко на севере? Оно создаёт вампиров, как те, что правят в Золотой Империи. Это одно и то же, да?

Пан усмехается своим мыслям. Мои слова не привлекают его внимания. Словно услышал что-то на другом языке. Или, скорее, как пение сверчка.

— Оно голодно, — повторяет он. — Как ты был в детстве. Но ты — человек. А оно — нет. Оно помнит, как было до начала.

Я сжимаю кулаки.

— Как его остановить?

— А разве ты хочешь? — спрашивает он.

— Я не позволю ему пожрать мой город.

— Город? — Пан наклоняет голову. — Город не твой. И не их. Он её.

Я смотрю на камень. На женщину внутри. Она не шевелится, но я чувствую взгляд. Я знаю, что она слышит. Ведь это она разбудила меня. Призвала из счастливого неведения, где я просто проживал свои жизни. Значит, у неё есть для меня план. Ей что-то от меня нужно. А в Караэне это означает, что можно заключить сделку.

— Скажи мне, как остановить его, — рычу я на камень. — Как… спугнуть. Ты знаешь. Ты знаешь, кто оно. Ты знаешь, что сейчас правит в Золотой Империи. Это же оно, да?

— Частично, — мечтательно отвечает Пан. — Оно вошло и не вышло. Оно не любит двери. Только трещины.

Камень молчит. Пан хотя бы говорит. Поэтому я снова обращаюсь к нему:

— А она может им управлять? Или хотя бы отпугнуть?

Пан не отвечает.

— Так?! — кричу я. — Так или нет?!

Он смотрит на меня. Медленно кивает. Потом указывает на камень:

— Помоги мне её вынуть. Она мне не даёт… быть.

Я делаю шаг вперёд. И тут вдруг замираю. Что-то не так. Это ловушка? Он не может её вынуть? В своём собственном мире? Или не хочет?

— А ты можешь хотя бы раз… говорить внятно?! — срываюсь я. — Есть владыки, способные отвечать на вопросы?!

Пан вдруг широко улыбается. Словно в первый раз по-настоящему доволен.

— Есть, — шепчет он.

И в стене леса открывается тропа. Я уже знаю — так в этом мире выглядит портал. Пан встаёт. И встаёт. И встаёт. Я прикрываю глаза — моей пространственной ориентации больно. Но вот он стоит — огромный, рога его протыкают облака. Он подхватывает с земли зелёный кристалл, который теперь полностью скрывается в его кулаке. И шагает ко мне. И оказывается рядом. И мы с ним одного роста.

Он хихикает и смотрит на меня сквозь зелёный камень размером с дукат, зажатый между двумя пальцами. А потом весело скачет в сторону портала, как ребёнок — высоко поднимая колени и наигрывая на флейте бодрый мотив.

Я тяжело вздыхаю — и иду за ним.

Глава 7

Пепел слов

Путешествие с Паном сильно отличалось от моего сна, в котором я бежал по лесу один. Оно сопровождалось странным… Нет, не тем словом. Не просто странным — абсурдным ощущением. Таким, от которого хочется смеяться, как от слишком затянутого розыгрыша. Будто кости в теле стали резиновыми, и приходится заново учиться владеть собственным телом. Только тут это происходило не с телом, а со временем. Оно растягивалось, искривлялось. Мы шли одновременно — бесконечно, умопомрачительно долго. И почти сразу я не выдержал:

— Куда ты меня ведёшь?

Пан оглянулся на меня, оторвал флейту от губ и возмущённо ответил:

— Это ты меня ведёшь! Я следую за тобой. Оглянись!

Я долго смотрел на него, но всё же послушался.

И увидел скачущего за мной вприпрыжку Пана, который весело наигрывал мелодию, отдалённо напоминавшую тему из «Шоу Бенни Хилла». Я повернулся вперёд — но там теперь не было никого. Я не растерялся и пошёл дальше. Хотя, скорее даже бежал — в любом случае, двигался быстро.

Я не растерялся, потому что наконец-то случилось что-то логичное. Впереди Пана нет, потому что он — сзади. Логично. Неудивительно, что колдунов во всех мирах считают слегка сумасшедшими. Очень уж легко потерять чувство реальности, когда общаешься с подобными сущностями.

Откуда я знаю про колдунов?

И почему я так уверенно иду вперёд?..

Не помню, в какой момент стены деревьев начали расступаться, и в листве стали мелькать беломраморные руины. А потом я едва успел остановиться — прямо передо мной простиралось тихое озеро. Лес отступал, обнажая небо без звёзд, но всё же светящееся мягким, будто отражённым, светом.