Наследник огня и пепла. Том IХ

Мой взгляд упал на старый персиковый сад — тот самый, который я когда-то превратил в прогулочный парк для горожан. За ним ухаживали, туда водили детей и стариков, чтобы слушать пение птиц и вдыхать запах цветущих деревьев. Сейчас, несмотря на позднюю осень, сад стоял в тихом одиночестве. Ни одного прохожего. Лишь низкие стены, опоясывающие его, и пара запертых ворот.

Я потянул поводья. Коровиэль фыркнул, развернулся и затрусил в сторону сада, как будто сам понял мой замысел. Остальные последовали за нами.

Я не сказал им ни слова. Просто спешился у главных ворот, сломал сургучную печать на верёвке, обмотанной вокруг ручек, и отворил створку. Внутри было тихо. Умиротворённо. Красиво.

Я прошёл внутрь. Ступал медленно, прислушиваясь к себе. И сразу же увидел нужное место — почти в центре, рядом со сценой, на которой когда-то пел для города Сперат. Небольшая клумба чуть в стороне. Возможно, раньше туда высаживали цветы, но сейчас земля была вскопана и пуста. Как будто ждала.

Я встал на колени. И, не раздумывая, вдавил желудь в землю.

Он вошёл легко.

Я поднялся. И прошептал:

— Расти.

Сзади стояли мои люди. Молча. Никто не смеялся, не спрашивал, не комментировал. Даже Сперат, даже Гвена. Все стояли — как свидетели обряда. Даже Адель, подъехавшая следом, не проронила ни слова.

С неба упал луч солнца, вырвавшийся из-за края облака. Он коснулся моего плеча, скользнул по земле, осветил точку, где был посажен желудь.

И мне показалось…

На мгновение…

Что земля шевельнулась.

Что-то началось. Я замер — в томительном ожидании, в предчувствии… Нет, ничего.

— Принесите воды! — крикнула Адель. Наверняка — увязавшимся за ней служанкам или фрейлинам, но исполнять её приказ бросились латники. Нашли поблизости колодец, приволокли воду в шлемах. Осторожно вылили, чтобы не размыть землю. Это заняло немало времени. Вуаль придвинулась. А земля, хранящая в себе желудь, осталась прежней. Разве что — стала мокрой.

— Где Гвена? — вдруг спросил Сперат. И тут же, испуганным басом, крикнул: — Гвена! Вы не видели Гвену?

— Ускакала, только вот сейчас, яйцо на сковороде бы не успел пожарить… — отозвался кто-то.

Сперат изумлённо посмотрел на меня.

— Куда? — спросил он тоже меня. Я не смог выдержать его взгляда, опустил глаза на свои латные перчатки. Красивые. Узоры из золотой проволоки по краям манжет, на щитке, закрывающем ладонь, — золотой змей. Подарок жены. Этот герб напомнил мне, что мне нельзя прятаться. Даже от себя. И я ответил:

— Туда. К чудовищу. Хочет его убить.

Мне стоило бы поменьше общаться с богами. Это портит социальные навыки. Можно было сказать по-другому или хотя бы предусмотреть, что Сперат сорвётся с места, не дослушав. Он с такой силой ударил свою бедную лошадку шпорами, что на моё лицо попала капля крови. Лошадь сорвалась в галоп, ворота перед ней едва успели распахнуть.

— Разве она думает, что сможет одолеть его одна? — ревниво спросила Адель.

— Она надеется позвать… своих старых друзей, — тяжело вздохнул я. — Они её не любят. Но она надеется, что сможет стравить их с той чёрной летающей тварью и сбежать. Хотя… она слишком умна, чтобы оставить себе место для надежды. Надо вернуть Сперата.

Я вскочил на Коровку. Посмотрел на Адель и Усатого.

— Останьтесь здесь и охраняйте семя. Я догоню Сперата и вернусь с ним обратно.

— Но, мой сеньор… — начал было Усатый.

Я его уже не слушал. Коровка рванул почти без понуканий. Он любил погони.

Глава 8

Пир для чудовищ

"И было в те дни, что над землями Караэна восстал Ужас Непостижимый, облечённый в облик безобразный, множеством очей и щупальцев осквернённый, и воздух дрожал от одного его дыхания. И никто не дерзал стоять против него, ибо сердца людей каменели от страха.

Но вышел навстречу ему Магн Итвис, сын Доблести, во весь рост в латах сияющих, держащий в деснице своей Крушитель — моргенштерн грозный, что был выкован в огне звёзд. И не убоялся он бездны воплощённой, и не дрогнул под взглядом тысячекратных глаз.

И возгласил он слова древние, коими ведают лишь сыны Огня и Пепла, и ударил Крушителем в землю. И содрогнулась твердь, и застонали небеса, и ужас отпрянул, объятый пламенем незримым.

И воспели потомки те деяния в рунах и песнях, дабы не забыть, как один человек стоял между погибелью и родной землёй." Хроника Караэна, деяния Магна прозванного Золотым Змеем.

Быть хорошим человеком — это не всегда выбор. И уж точно не призвание. В Караэне быть хорошим человеком — обычно элемент имиджа. А ещё — дорогое удовольствие. Почти всегда бесполезное. То есть роскошь, которую ты можешь себе позволить, только если живёшь сытой и счастливой жизнью без особых хлопот.

Делая хорошие дела, ты забираешь ресурсы — у других или у себя. Стоит ли оно того?

Примерно об этом я размышлял, пока гнался за Сператом.

Сначала казалось, что я его вот-вот догоню. Просто не верилось, что бедная лошадка способна тащить тушу моего оруженосца не только быстро, но и далеко.

Я, как обычно, забыл про магию. Сперат начал что-то петь коню, и та, словно опомнившись, понесла его вперёд — почти наравне с моей Коровкой, подпитанной магическим энергетиком.

Несмотря на прямой приказ, за мной увязались Дукат и ещё несколько человек. Но они быстро безнадёжно отстали.

Гвена же… Гвена безжалостно загнала свою лошадь, а потом, не стесняясь, прибегла к магии: расправила крылья — совсем не декоративные, кстати. Это было что-то магическое: её скорее тащило вперёд, чем она махала ими. Скорость приличная — километров шестьдесят в час. Примерно такую же мы со Сператом держали первое время, что позволило не потерять её из виду.

Но долго так продолжаться не могло. Коровка после первого рывка перешёл на режим энергосбережения: несколько десятков метров рысью, потом столько же быстрым шагом — и так по кругу. Я его не торопил.

Вот откуда поговорка «тише едешь — дальше будешь». С конями — буквально: если заставить их долго нестись галопом, они могут просто умереть от усталости.

Это и случилось с лошадью Сперата. На распаханном поле она дёрнулась, вытянулась на очередном шаге — и покатилась кубарем, словно уроненный мяч. Вместе с седоком.