Наследник огня и пепла. Том IХ

— Внизу, у подножия, раньше был рынок, — сказал Сперат, оборачиваясь к остальным. — И подъемники. Такие, большие деревянные платформы.

Теперь от них не осталось и следа — всё дерево разобрали осаждающие.

Я кивнул. Мы с Сператом были здесь раньше.

Подъехав ближе, мы разглядели осадный лагерь долгобородов: приземистые укрытия, словно вырезанные из самой скалы. Настоящие доты, сложенные из грубо отесанных каменных блоков. Ни знамён. Ни дыма. Ни костров. Всё скрыто, всё укрыто. Основательные, молчаливые, словно сама гора. Я уже успел забыть об этих их чертах, насмотревшись на демонстративные хирды, которыми они хвастались в мирное время.

Говорили, что ещё до осады они вырезали всех, кто жил у подножия скалы. Вышли из-под земли, как тени, убили — и исчезли. А потом прислали короткое письмо, без угроз и бахвальства:

«Верни нам наше или умри».

Что именно они считали своим — никто точно не знал. Может быть, сам утёс. В городе решили, что речь идёт о каком-то артефакте, скрытом в его глубинах. Или о прахе пращура. Я же склонялся к более прозаичному: им были нужны долины — плодородные, удобные, укрытые. А Орлиное Гнездо всего лишь контролировало их. Хотя, с долгобородами нельзя быть уверенным никогда.

Я посмотрел вверх на вершину. Ни огонька, ни дыма.

Экономят дрова? Или просто не осталось, что варить?

Я вспомнил потайной ход внутри утёса, начинающийся у Красного Волока. Нашли ли они его? Смогли ли добраться до выхода?

— Магн, — тихо сказал Сперат. — Ты всё ещё думаешь, что это просто стычка между горцами и равнинниками?

Возможно, я и вправду говорил такое вслух, в Караэне. Ложь трудно вспомнить — она не цепляется за душу.

— Нет, — ответил я наконец. — Похоже на старую войну, которая просто ждала удобного часа, чтобы начаться снова.

Глава 17

Тишина, которая ест

В моём мире не так много способов быстро и легко разбогатеть. Обычно это либо наркотики, либо магия. Но этот мир работает наоборот — тут наркотиков почти нет, зато магия на каждом углу. Поэтому старые рецепты успеха идут прахом.

Мы прокрались вдоль холмов, минуя разрушенные дома в долине Орлиного Гнезда, не приближаясь к укреплениям долгобородов. Низенькие бородачи славились нервным отношением к своим фортификациям. В Железной Империи шутили: погладить по голой заднице жену долгоборода у него на глазах и остаться в живых — может быть, возможно. При неких обстоятельствах. А вот потрогать кладку его стены и уйти — точно нет. Ни при каких обстоятельствах.

Я подозревал, что эта почти религиозная страсть к уничтожению чужаков вокруг их крепостей выработалась как естественная защита от лазутчиков. В любом случае, мне нужно было не сюда. Фанго говорил, что Ан (предводитель клана Инсубров) сидит в городке Ченти. Туда я заеду позже.

Вскоре дорога — а точнее, козья тропа — петляя, вывела нас в горы. Мы со Сператом ехали по знакомым местам, хотя пару раз я чуть было не сбился с пути. За пределами долины Орлиного Гнезда долгобороды никого не гнали. Некоторые поля стояли заброшенные, но в остальном — всё тот же контадо, только с поправкой на гористую местность. Люди выходили из домов или разгибались от работы в поле и долго смотрели нам вслед. Я не смог понять выражения их лиц.

Постепенно местность становилась всё более дикой. Поля и дома исчезли, на склонах больше не попадались фруктовые деревья — только узловатые, крючковатые карликовые сосны. А потом, как это всегда бывает, внезапно мы выехали к Красному Волоку.

Тут нас ждал растерянный авангард.

Вид красных песков — ещё тот сюрреалистический пейзаж. Неудивительно, что в него все залипли.

— Чуть правее вышли, — пробасил Сперат. И указал далеко в сторону. — Лагерь охотников за вон той скалой. Прячутся.

— Надо проверить. Вдруг они и правда там. Всем держаться спокойно, пока они нам не враги, — велел я.

Авангард самопересобрался — в него включились люди с относительно свежими лошадьми. Возглавил их Дукат, пользующийся уважением. Он повёл отряд вперёд, вдоль кромки красной пустыни, сразу рысью. Это была необходимая предосторожность: топот копыт слышно издалека, и любой, у кого есть хоть тень навыка к скрытности и желание не попадаться на глаза отряду всадников, вполне мог успеть спрятаться. Если ему дать немного времени.

Мы поехали следом. Отстали ненамного — и, завернув за валун, я с облегчением увидел: лагерь охотников на чудовищ не пустует. Промысловая артель была на месте.

Вот только встреча явно не задалась.

Охотники толпились на склоне, оседлав камни, и держали оружие наготове. А наши всадники уже целились в них арбалетами и копьями.

Посреди валяющихся пожитков и мёртвого коня стояли Репень и Дукат. Ну, как стояли… Дукат пытался убить Репеня.

Репень почти не изменился. Всё такой же жилистый, сухощавый, с прямым, насмешливым взглядом. Правда, теперь лысый. На плечах — потертый кожаный жилет с воротником из какой-то подозрительной шкуры.

Схватка была быстрой и резкой. Дукат размахивал мечом, полосуя воздух с хлёстким свистом. Репень уклонялся, выжидая момент для удара своим коротким, широким боевым ножом — почти гладиусом. Это была настоящая драка, без игры, с шипением стали и злым молчанием.

Охотники отступали вверх по склону, мои воины начали разворачиваться в линию — оружие поднято, пальцы напряглись.

Репень обескураживал — он отклонялся всем телом назад, как кунг-фуист в фильме. В фехтовании так не делают: из такой позиции невозможно ударить в ответ, да и в доспехе так сделать не получится. Но Репень был без доспеха. А Дукат это почувствовал.

Он рванулся наискось, пытаясь разрубить охотника одним сильным ударом. Репень в тот же миг изогнулся и скользнул в сторону, нырнул под руку Дуката и метнулся вперёд, выстрелив коротким мечом прямо в подмышку.

— Стоять! — рявкнул я.

Дукат успел отвести удар — локтем одной руки, а другой сунул Репеню в зубы латную перчатку. Репень отскочил, выпустив зажатый между кирасой и рукой клинок. Успел: отделался рассечением губы, но сохранил зубы.

Он вытер рот, посмотрел на кровь на пальцах — и вытащил второй нож. Ненамного меньше первого.

— Я сказал, прекратить! — заорал я, уже совсем не по-сеньорски. Двинул Коровку вперёд и захлопнул забрало.

Репень отступил, ловко запрыгнув на валуны, и начал подниматься вверх по склону. Дукат рванул за ним, семеня по-медвежьи и рыча:

— Выебу!

— Дукат! — раздался сверху голос, как грохот пустого самосвала. Я не сразу понял — это был Сперат. Я всегда подозревал, в нём что-то оставалось от даров Пана. — Внемли своему сеньору!

Дукат резко обернулся на усиленный магией голос. Уставился на меня. Сквозь прорези забрала я увидел его глаза — белёсые от ярости, совершенно безумные.