Наследник огня и пепла. Том IХ

За время путешествия люди не то чтобы притерпелись к внешнему виду существ… Они даже начали находить в них некое очарование.

Дукат полдороги ныл, что охотники убили его великолепного боевого коня ценой в сто дукатов. Врал, конечно — не больше шестидесяти. У нас были запасные лошади, обычные, дукатов за двадцать. Дукату было очень грустно ехать на такой, хотя я пообещал подарить ему одного из своих, когда мы вернёмся. Это было не столько из любви к Дукату, сколько из практического расчёта. Рыцари больше всего боялись потерять лошадь. Потому что это могло выбить их не только из седла, но и вообще из сословия. Поэтому правильно было компенсировать потерю.

В конце концов, на одном из привалов Дукат подошёл к одному из големов, взгромоздился на него — и так и доехал до Караэна. Этим он заслужил репутацию сумасшедшего… но храброго сумасшедшего. И одновременно заметно успокоил горожан. Всё же внешний вид чудищ располагал к панике гораздо больше, чем к доверию.

Я сразу же направил големов к продолжающимся работам по расчистке каналов. Приказал им слушаться одного из членов комиссии. И они слушались. Быстро стало ясно, что големы не отличаются умом и сообразительностью. Зато они компенсировали это исполнительностью. И силой. И выносливостью.

Я провёл немало времени, наблюдая, как притерпевшиеся к виду новых работников бригадиры орут на них, показывая, что и как делать. Один голем, оставшийся без присмотра, подошёл к мусорной яме, начал рыться в отбросах, достал оттуда кости и… сожрал их. Причём отверстие для этого оказалось вовсе не в голове — оно открылось в груди.

— Надо их покормить, — запоздало дошло до меня.

В еде големы оказались неприхотливы. Мы разложили перед ними немного гнилого дерева, кости, вязанку сена, потроха и кусок свежего мяса. По моей команде они подкрепились, хватая всё подряд — без особых предпочтений. Разве что деревяшками слегка побрезговали. Животы у них слегка надулись. Но на работоспособность это никак не повлияло.

Я наэкспериментировался. Вскоре прибыла делегация из Университета, и их извращённые умы начали придумывать новые и интересные команды.

К моему удивлению, в громкий и яростный спор с уважаемыми магами вступили члены комиссии. Они уже успели распробовать, что один голем может заменить пятерых человек, хоть и только на самых простых работах: хватай, таскай, складывай. Только моё личное вмешательство заставило горожан уступить Университету одного голема для опытов — и то с условием, что опыты будут проходить в непосредственной близости от объекта, чтобы ничего ценного не испортили.

Я в который раз подивился гибкости ума караэнцев.

Домой я вернулся довольно поздно. И только недалеко от Поместья понял: Адель так и не приехала ко мне. Обычно она всегда встречала меня, когда я возвращался из поездок.

Объяснение нашлось быстро:

— Сеньора Адель отбыла в Горящий Пик вскоре после вашего отъезда.

Я немного посидел на старом, вырезанном из костей гигантского змея троне Итвис в главной гостиной, обдумывая это. Адель забрала с собой мебель, ткань, которой раньше был закрыт трон, и даже магические освещающие сферы.

Пора было с Адель серьёзно поговорить. Мы оба это знали. И эта мысль наполнила меня тем же тяжёлым нежеланием, с каким я думал про неизбежную большую битву с войсками Инобал. Поэтому на следующий день я решил выехать во главе большой свиты из почти сотни всадников — но в противоположную от Горящего Пика сторону.

Я предпочёл разговору с женой сложные и опасные дела с горными кланами и долгобородами.

Так на троне, меня и застали деканы Университета. Все же созрели для торговли за Костяной Город.

Глава 19

Перспективы

Встречи на высшем уровне проводятся только тогда, когда все предварительные договорённости уже достигнуты. Поэтому сначала, в мрачно-пустую Большую Гостиную, явились Вокула с Фанго. Оба — с шлейфом из сопровождающих: одинаково серых и неприметных личностей.

Они остановились поодаль. Я, пытаясь поудобнее устроиться на костяном Троне Итвис, перекинул одну ногу через подлокотник, во вторую упёрся локтем и опустил на него голову. Как бы всей позой намекая, что хотел бы побыть один.

Всегда умеющие тонко считывать намёки Фанго и Вокула, в этот раз решительно игнорировали все мои невербальные сигналы — они остановились в десяти шагах и склонились в почтительных, но полных достоинства поклонах. Я смотрел на них пару секунд. Они молча ждали. Похоже, нам предстоял серьёзный разговор.

Из узких окон через витражи с деяниями предков Итвис в полутемный зал падали полосы света. Мрачный и высокий зал, огромная фигура Сперата, уходящая в тень за моим троном, стражники в латах и цветах Итвис, двое моих телохранителей с вычурными щитами перед ступенями… Всё это создаёт мрачное, но безусловное величие. Пожалуй, надо вернуться к такому формату ведения дел. Создает нужное настроение.

— Я слушаю, — тихо сказал я. Акустика разнесла мой голос по всей Гостинной.

Вокула склонился чуть ниже и сделал шаг вперёд.

— Мой сеньор, пока вас не было, я осмелился начать переговоры с Университетом. К моему удивлению, мы быстро пришли к взаимопониманию.

Он говорил недолго — умел излагать суть. Периодически передавал слово Фанго, чтобы тот давал справки по людям или уточнял детали.

— Сеньор Бруно весьма уверен в будущем своего Университета. За последние пару лет Караэнский университет, если ещё не сравнялся с заведениями Отвина, Башни и Города Цветов, то подошёл к ним вплотную…

— Косметические препараты, особенно мазь для омоложения кожи, растут в цене, — доложил Фанго. — Университет уже дважды удваивал её стоимость, но заказы продолжают разбирать на год вперёд. По моим сведениям, только на ней они зарабатывают более шестидесяти тысяч дукатов в год — уже после всех расходов. Это соразмерно выплатам, которые они производят нам, несмотря на то что братство охотников ушло в тень.

— Университет разбогател. И, благодаря вашей предусмотрительности, возглавляет его ректор Бруно Джакобиан — человек, помнящий, кому обязан своим процветанием. Увы, двое наиболее уважаемых деканов, сеньоры Фарид и Каас, не столь благоразумны.

Фанго перехватил нить:

— Каас Старонот склонен приписывать себе все успехи, а в неудачах винит прочих. Его высказывания в ваш адрес порой граничат со смертельным оскорблением, хотя в отношении других он ещё менее сдержан. Учитывая его натуру, я бы сказал, что он вас, вне всяких сомнений… глубоко уважает.

— А сеньор Фарид? — спросил я, заметив, как Фанго запнулся.

— Фарид ибн… — Фанго сверился с записями. — Мухаммед. Он напротив — скрытен, подозрителен, опасен. Проследить его прошлое трудно — оно теряется за морем. Но те обрывки сведений, что мне удалось собрать, включают истории о том, как он становился визирем при разных владыках, менял покровителей, соблазнившись на более щедрые предложения, и даже участвовал в их свержении.