Наследник огня и пепла. Том IХ

Я приподнялся:

— Хотите — гильдию? Назовите меня старшим распорядителем. Хотите — герб Караэна с бородой. Хотите — я поклянусь на алтаре своих предков. Хотите — впишу всех, кто придёт сражаться, в Серебряную книгу, и они изберут своих представителей. Но я не приведу вас в Золотую Палату. Всё, кроме невозможного. Но скажите сейчас.

Старики переглянулись. Один сжал кулак, пробурчал:

— Лучше железо в руке, чем слово в ушах. Но если у нас будет железо — я согласен.

— Тогда куй, пока жарко, — сказал второй. — Но пусть выдолбит. Чтоб камень потом не отрёкся.

Ан прорычал:

— Веду я. Но совет слышу.

Я посидел ещё немного. Руку мне не пожали. Внятно не пообещали ничего, кроме пары сотен людей. Я мысленно прокрутил в голове обещанное мной. Вроде бы ничего лишнего не сказал.

И тут от соседнего стола встал долгобород. В рабочей одежде. Добротной, но потёртой. Он шагнул к нам:

— А часто ли бывает, что человек приходит в Великий Холл — и идёт, минуя стражу?

Мне не понравился его тон. В зале повисла тишина. Даже седобородые воины замолчали.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что этот человек?! — Ан встал. Его лицо потемнело. Не фигурально — буквально. Та кожа лица, что была видна вне бороды потемнела, и в его глазах сверкнуло то, что у других зовут яростью, а у долгобородов — готовностью действовать.

Но потертый не смотрел на него. Он смотрел на меня.

— Зачем ты пришёл?

Глупый вопрос. Я уже полчаса объясняю. Но я встал, медленно натягивая латную рукавицу. И ответил:

— Сказать, чтобы вы не притесняли людей. Не сгоняли с мест. Не отнимали дома. Не давали их грабить. Не убивали за попытку поставить мельницу. Чтобы горцы, живущие рядом с вами, не крали и не насиловали, прикрываясь вашим именем.

— Ты говоришь глупости, — зарычал Ан. — Мы и так не берём податей! Мы живём рядом с людьми, а не над ними. Как такие как ты, что сели на коней и теперь решили что выше ростом таких же как вы! Мы изгоняем только тех, кто отказывается от мира! Мы готовы платить за их кожу, мясо, ткань — железом и орудиями! Мы следим за горцами! А мельницы мы построим сами. Вы, люди, ничего не умеете…

— Так расскажите им об этом! — рявкнул я и грохнул рукавицей по столу. Удар был глухой, но сильный. Седобородые воины задвигались, потянулись к шлемам. По спине как будто холодным ветром после бани прошлись. Я запоздало испугался. Захотелось извиниться и больше не перебивать. Но продолжать хотелось ещё больше. — Объясните им! Напишите! Наймите глашатаев, пусть читают вслух! Пусть люди знают, что можно, а что нельзя! Пусть поймут, что вы не хозяева, а соседи! Что вы будете защищать, а не карать! Что платите — а не отнимаете!

Я сделал паузу и добавил:

— Лучше всего — освободите их от податей на три года. А потом просто… продлите.

Я задохнулся. Из меня будто выскочило что-то давно сдерживаемое. Я словно заново понял, где нахожусь. И поразился этому.

— Он всё сказал, — произнёс один из долгобородов без доспехов, сидевший за соседним столом.

— Теперь ему пора уйти, — ответил второй.

— Я знаю, — сказал третий. — Кого предложу я.

Иногда я не улавливал скрытого смысла. Всё же моё знание их языка не было совершенным. Ан посмотрел на меня.

— Мы сделаем, как ты сказал. Две сотни хирдменов. И ты дашь то, что обещал. Если попросим возможное — ты дашь. Но помни: мы помним. Даже когда люди забывают. А теперь иди.

Я не торопясь начал одевать латные перчатки. Слуги, что накрывали на столы и убирали с них, мне не помогали. Да и не положено в этом доме, где каждый должен знать, что носит на себе и зачем. Мы так и не договорились о цене за воинов. Спросить? Не стоит. Напишу письмо. Ан, как оказалось, их любит. Что-то нервный он сегодня. Я направился к выходу, откуда пришёл.

Через десять шагов я всё же обернулся:

— Почему вам просто не купить себе землю, если она вам так нужна? — и обвёл рукой Великий Холл. И стены. И свет, льющийся с потолка. И серебряные статуи в три долгобородских роста. — У вас же есть всё.

Ан смотрел на меня, как будто впервые за долгое время увидел человека, а не должника, союзника или врага.

— Продай мне Караэн, — сказал он.

— Я не могу, — ответил я. — Он не мой.

Ан усмехнулся. Грустно. Прямо как обычный человек.

— Как и я, — ответил он. Опять непонятно. То ли себе. То ли мне. То ли всем, кто был в зале.

Я постоял немного. Но он больше не сказал ни слова.

Я не спеша пошёл к выходу, слушая разговоры за спиной. Хотел подслушать, хотя бы краем уха зацепить, о чём они будут говорить. Увы. Как только я отошёл, они перешли на жестовый язык. Но потом Ан начал говорить громким голосом. Видимо, чтобы слышали все. Рассказывал, что когда Инсубры пришли сюда, то нашли пещеры, которые проточила вода с ледников на горе. И они усмирили эту реку, и теперь она даже крутит их колёса.

Я задержался у выхода.

— Вода мягкая, и всегда течёт туда, где ей удобнее, — сказал Ан. Я оглянулся, поскольку ещё не надел шлем, и сделать это было легко. И увидел, что Ан смотрит на меня. Он замолк. Подошедший от входа страж с могучей алебардой привычно хмуро мотнул бородой в сторону выхода. Я повиновался. Убедившись, что я ушёл, Ан продолжил, не подозревая, что я всё ещё могу разобрать его слова. — Люди такие же. Нельзя единожды придать им форму и ждать, что они будут хранить её, пока их не расколют. Так делаем только мы. Но можно направить их в нужное русло и если надо, они со временем сметут любую преграду. Надо просто сделать так, чтобы это приносило пользу и нам.

— Они обманут! — возразил кто-то.

— Да. Течи будут всегда. Пусть они вращают колёса наших камнедробилок, влекут нашу руду и пробивают путь в скалах. И за каждую их ошибку платить будем мы — своими жизнями. Починим. Сделаем лучше. Но мы научимся.

В этот момент круглая бронзовая дверь за моей спиной осекла шум голосов. Я подобрал Крушитель, пристегнул к поясу ножны с мечом. И отправился обратно. Теперь — под внимательным взглядом сразу четырёх стражников, которые вели меня к выходу. Уже на самой стене, ожидая своей очереди у подъемника, я увидел, как по долгобородам прокатилась волна радости. Многие из них закричали, что было для них совсем нехарактерно. Некоторые даже выдали коленца незнакомого мне танца.

— Что случилось? — спросил я у угрюмого стражника, который пустил меня внутрь. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Они выбрали Говорящего от Меча. Это Ан, — он тут же спрятал улыбку в бороду и мрачно нахмурился. — Тебе нечего здесь делать. И не нужно это знать. Уходи.

Глава 25

Зимний труд

После разговора с долгобородами я вернулся в Караэн. И первое, что сделал — отправился в Горящий Пик, даже не заезжая за стены города. И помирился с Адель.