Наследник рода Шевалье
Шрифт:
Кажется, аристократ императорских кровей вновь рассматривал вариант с развешиванием меня на одном из зеленых деревьев в саду. За шею, естественно. Мне становиться новогодней игрушкой не хотелось.
— Вы, Рами, — взглянул наследник на осунувшуюся под его взглядом сестру, — думаете, что каждый волшебник имеет артефакт для телепортации? Тогда мы бы уже жили в дивном новом мире.
— Разве я не прав? — полу-спросил полу-ответил я с ноткой надежды в голосе.
Цесаревич молча подошел ко мне и взял платок из рук. Наши взгляды пересеклись. Несмотря на преимущество в росте, я не чувствовал ни капли
Я подозреваю, отчего София назвала его великим князем, но повторять подобной ошибки не буду. У императорских наследников своя игра. Вот пусть между собой и разбираются в статусе.
Дворянин же закончил играть в гляделки и вернулся на прежнее место, не забыв передать платок владелице.
— Иногда, — благодушно произнес наследник, снова облокотившись на колонну, — возврат потерянных вещей может сработать. Потерянных, понимаете?
Дураком я не был, отчего лишь яростно закивал головой. Ну потеряла платочек и потеряла, а я вернул.
— Сестрица, — приказным тоном обратился к спутнице цесаревич, — поблагодари Рами за удачную находку.
Девушка на мгновение заколебалась. Впрочем, быстро собралась и сделала несколько коротких шагов мне навстречу, все еще не поднимая взгляда.
Туфли застучали по мраморным ступенькам. Платье зашуршало, словно перешептывание листьев деревьев в ночи. Дворянка застыла передо мной. От нее пахло ванилью и кофе, прямо как от платка.
Неожиданно девушка подняла голову и уставилась мне прямо в глаза. Бледное золотое свечение ее очей не было похоже на брата. Оно было теплым и обволакивающим, как горячее молоко с медом в холодную зимнюю стужу. Как бабушкины пирожки. Как дом. От нее веяло теплотой уютного очага.
Дворянка же протянула руки и положила ладони мне на щеки. Я был удивлен, но уже не смог отвести взгляд. Свечение заполонило почти все мое поле зрения.
Но сильнее меня был ошарашен цесаревич. Его каменная маска сползла, выпустив наружу гнев и смущение. Пожалуй, это выражение я запомню надолго.
— Да не так! — бросился наследник к сестре, забыв про хладнокровие.
Однако в действиях девушки не было похоти. Или эротичности. Она просто колдовала. Множество золотых нитей раскинулось, вокруг аристократки, протягиваясь нитями мойр в далекие черные дали.
И последним, что я услышал перед тем, как весь мир заполнился золотым светом, было исполнение просьбы императорского наследника.
— Я помню, — тихий, едва разборчивый шепот дворянки, казалось, раздался в моей голове, — спасибо.
Одна из нитей завибрировала, и мир вспыхнул. Воздух вышел из груди. Ноги перестали ощущать мраморный пол. Все тело защипало. Но кома к горлу не полезло, как это случилось во время перехода через портал отца.
Рука сама собой потянулась вперед и я уткнулся в крепкую деревянную дверь. Глаза все еще не видели ничего кроме золота и вдобавок беспощадно слезились. Хорошо, что в желудке никаких поползновений не ощущалось.
Вообще, занятная у девушки магия. Вот только как она протягивает нити и перемещает к ним? Есть ли где-то артефакты-якоря? И какого черта
аристократка императорской крови чуть не оказалась на алтаре? Ведь именно ее я спас давным-давно в поместье кровавых магов.Вопросов было больше, чем ответов. А проблем и подавно.
— Заходи, раз постучал, — раздался хрипловатый суровый голос из-за двери передо мной.
И голос я узнал. Вот только ответить сразу не вышло. Мне все-таки понадобился момент, чтобы прийти в себя. Да и не стучал я. Только облокотился.
Я огляделся по сторонам и узнал в интерьере собственный дом. Точнее, дворянское гнездо рода Шевалье в Москве. Коридор был выполнен в знакомом стиле, хотя само место я раньше не видел. Скорее всего, это хозяйское крыло поместья.
В которое Кристоф заглядывал редко и неохотно. Так чего он меня зовет внутрь, и куда, черт побери, свалил прямо перед балом? Похоже, что сейчас мы это и узнаем.
Я оправил помятую одежду, пытаясь хоть как-то скрыть разодранный бок костюма. Впрочем, безуспешно. Затем небрежно встряхнул волосами. Пойдет. Чего папашка в жизни не видел, верно?
Дверь легко поддалась, и я оказался в небольшом рабочем кабинете. Пространство было заполнено шкафами с книгами, папками и свитками, которые еле помещались на деревянных полках. Окна, завешенные простыми шторами в цвет к дереву, едва пропускали тусклый свет.
У дальней стены красовался небольшой, крепкий, прямоугольный стол из красного дерева, за которым возвышалась фигура отца. Он не успел переодеться и все так же красовался в черном костюме. Перед ним же, в кресле спиной ко мне, сидел незнакомый седой мужчина в простой невзрачной одежде.
Отделка была простоватой для второй по значимости семьи в империи, но мне нравилось. Крепко, эффективно и без излишков. Хотя бы без осточертевшего золота.
В комнате вообще не было излишеств. Зато было еще одно кресло, за которое меня и поманил рукой незнакомец.
— Присаживайся, — раздался бархатный мелодичный голос, — в ногах правды нет.
Ну я и присел. Шел слегка неуверенным шагом из-за того, что пол ощущался непривычно после переноса, но в остальном все было в порядке. Кресло встретило мое усталое тело незабываемой мягкостью.
А отец грозным взглядом. Ему еще предстояло узнать о моих ночных похождениях. И желательно не от меня. Жаль, что Рафаэля в ближайшее время не будет. Если не вообще. Настроение сразу испортилось.
— Чаю? — добродушно предложил незнакомец, отчего я даже слегка поежился.
Уж слишком по-хозяйски звучал его тон. Но теперь я смог разглядеть гостя. Он не был стар, но и не был молод. Густые седые волосы были завязаны в хвост. Чисто выбритое лицо, пожалуй, сбавляло гостю пять-десять лет.
На его остром носу красовались круглые очки-хамелеоны, которые, несмотря на отсутствие дневного света, были темными.
Приняв мое молчание за согласие, мужчина сделал пасс руками, и с журнального столика ко мне устремился чайничек и чашка. Прямо перед глазами черный горячий напиток наполнил фарфор.
Руки сами собой потянулись к чашке. Ладони тут же согрелись. В нос ударил запах трав. Чаек был ароматным. Губы сами собой растянулись в довольной улыбке.
Отец все-еще молча наблюдал за представлением. Его оно не впечатлило.