Наследники минного поля

С лестницы послышались весёлые голоса. Это Света с Петриком поднимались вдвоём.

— А-а, морской скиталец! Притаранился в родную Итаку — а тут ни одного жениха, и ничего не напрядено!

Петрик явно не склонен был оставлять мифологию в покое до конца своих или её дней. Алёша подступил к Свете, но сделал вид, что не решается её обнять.

— Не вели казнить, осударыня, отслужу верой и правдой!

Осударыня обещали попомнить. Но всё же дали ручку поцеловать и стали метать на стол посуду. А Петрик полез в портфель и стал выкладывать оттуда империалы. Тяжёлыми столбиками.

— За мной должок-с.

— Ты что, Петрик, без них тогда обошёлся?

— Без них — я бы уже знаешь, где сидел? И знаешь, сколько?

— Так откуда же?

— Что, если не те самые — так уже и не денежные знаки? Я что, на другие за столько-то времени заработать не мог? Вы, ребята, подали мне идею — во! Я до этого как-то несерьёзно мыслил, бумажками. А есть люди, которые мыслят серьёзно. И не могу же я вам бумажками отдавать. А вдруг завтра этими бумажками опять только подтираться можно будет? И я буду иметь интересный вид… Нет, правда, спасибо, ребята. Выручили тогда. Ой, только я без чулочка, ничего?

Ну что поделаешь с таким Петриком! Империалы уложили обратно под подоконник: никогда не знаешь, когда ещё будет чёрный день. А Алёша на следующий же вечер по просьбе Петрика обревизовал его квартиру. На предмет технически грамотного устроения тайников. Нашёл четыре подходящих местечка и сделал Петрику всё по высшему классу.

— Я теперь в мусульманство перейду, — ликовал Петрик. — От четырёх жён могу делать заначки! Но ты, Лялечка, будешь моя старшая и самая любимая!

Лялечка махала на него руками и смеялась.

Первым делом Алёша решил немедленно крестить детей и сообщил об этом Свете.

— Ты что, с Луны свалился?

— Почему? Это же и мои дети, почему же я не могу…

— Да твои, твои! Ты, Алёшка, поговорил бы с мамой на эту тему.

— А с тобой — нельзя?

— А моё дело тут сторона, я сама некрещёная.

Анна долго смеялась, когда услышала Алёшину идею.

— Ты что же, Алёшенька, думал, я буду ждать, пока ты в разум придёшь? Света — умница у нас: хоть догадалась, а ты, действительно, как с Луны…

Она достала из шкатулки два серебряных крестика.

— Вот этот — рабы Божьей Екатерины, а этот — Павла. В школу им, конечно, носить их незачем: заклюют. И в храм их водить регулярно, как я на тебе убедилась — бесполезно. Пока сами не захотят.

— А приобщаться — как же?

— Они последний раз перед Троицей приобщались — довольно тебе? Это для них — редкий праздник, и пускай пока будет редким. Предоставь мне, я знаю, когда и как. Есть обычные службы, когда не так следят. И в летние каникулы — безопаснее всего. Но, я тебе скажу, их пока больше привлекает необычная атмосфера. И общий с бабушкой секрет. Это у них ещё не очень серьёзно.

Так. Значит, Катька с Пашкой хорошо умеют держать секреты. В том числе и от родного отца. И молодцы, и правильно, и так ему и надо.

— Но если это так и не станет серьёзным?

— У тебя же, как я вижу — стало. Дай детям время. Ох, я знаю этих новообращённых: всех бы палкой в рай загнали! Смотри, Алёша, оттолкнёшь детей от веры — грех тебе будет. Ты будешь думать, что тянешь, а сам оттолкнёшь. Время такое, на всех давят, и на детей тоже. Ты начала шестидесятых не помнишь в этом смысле, ты тогда всё денежной реформой возмущался. А что над детьми в школах вытворяли, если узнавали, что верующие! Да и сейчас по головке не погладят. Это надо очень твёрдую веру иметь, чтобы выстоять. Ты их с этим не торопи, Господь Сам знает, кому когда время. Ты собой лучше займись. В Успенском соборе есть хороший батюшка.

Отец Владимир был действительно хороший батюшка. Но и натерпелся же Алёша, пока до него добрался! Он был в детстве научен, как войти, как перекреститься, как свечку поставить. Но и то на него зашипели сразу две бабки:

— Нечего тут прогуливаться! Вошел — так стой.

Ладно, он стал, где был. Тогда на него зашипела третья:

— Уйдите с прохода!

И сразу на девушка какую-то напустилась:

— В церковь без платка не приходят!

Ну и ну… Его мама, сколько он помнил, никогда в храм в платке не приходила. А всегда в шляпке. Правда, с тех пор сколько лет прошло, может, правила изменились, а он и не знает?

Отец Владимир, потом, уже сойдясь покороче с Алёшей, смеялся:

— Знаю я, знаю! Сам иногда терплю! Есть такие, что и меня поучать пробуют! Иногда и строгость применять приходится, а то вместо батюшки в алтарь полезут. Но ты сам подумай, что им в этом храме пережить пришлось, они ведь старенькие, всякие времена помнят. Вот придёт куча молодых парней — и давай во время службы свистеть да мяукать. Это у них комсомольское мероприятие. Ещё и драку затеют. А священник не может остановить литургию. Да и из храма никого не имеет права выгнать. И как выгонишь, к тому же: они же «изыдите оглашенные» на свой счёт не принимают, и правильно делают. Потому что им и до оглашенных далеко. И тут женщины — как отряд обороны, не всегда же они старухами были. Ну, привыкли шипеть, на молодых особенно.

— А мужчины что же? Что, некому было вывести хулиганов под белы руки?

— А тех мужчин, что выводили, в большинстве пересажали, когда ты ещё младенцем был. Или до того. Ты думаешь, почему в храме сейчас женщин больше? Что, мужчины к вере неспособны? А потому, что способны-то способны, но мужчине издевательство труднее стерпеть, чем женщине. И, кстати, если ты с чем-нибудь таким в будущем столкнёшься, помни: я тебя не благословляю вмешиваться. Твоё пока дело — собой заняться, — заключил он, точь-в точь, как мать.

— Перечти вот притчу про соломинку и бревно.

Эти благие советы, как часто бывает с новичками, достигли цели лишь на малую часть.

Ловить тарантулов — увлекательнейшее дело. Только воск нужен липкий, самое лучшее — нажёванный из сотового мёда. А кроме воска — ничего не нужно, только нитка крепкая. И тарантул — страшнющий и волосатый — сам вцепится в восковой шарик намертво, а тогда уж его вытаскивай. Никуда не денется. Конечно, в городском садике они не водятся. Это надо за город ехать, за Лузановку. Там есть местечки — закачаешься.

И Пашку взяли с собой в экспедицию! Сам Федька сказал:

— Пашка пацан что надо.

И взяли, и они поехали! Так далеко Пашка ещё не забирался никогда, но с Федькой он был готов — на край света! Этот край света был не похож на всё, что Пашка знал до того. И пахло не так. Запах горячей степи Пашке был незнаком, но ударил в голову сразу.

— Смотри, Пашка, это чебрец.

Лёдик сорвал пахучий маленький кусточек.

— Сунь за пазуху — это травка везучая. Она и высохнет — ничего ей не будет, хоть сто лет держи.