Наследники

Когда в комитете комсомола готовились к сегодняшнему заседанию парткома, Снегов предупредил Зарубина, что выступать придется ему: он сам живет в поселке, и обстановка там знакома ему куда лучше, чем многим другим. Виктор решил выступать не сразу, но последняя фраза Казакова будто подхлестнула его. Он попросил слова.

— То, что стройка боевая и важная, все мы хорошо знаем. И то, что здесь не база отдыха, тоже известно. Да, товарищ Казаков, мы — романтики. Но романтики — тоже люди. И чудесные притом. Согласитесь: дрожать от холода, вычерпывать воду из палаток, бегать в поисках куска колбасы — вещи малоприятные. Умыться как следует и то негде. Времянку водопровода обещали, обещали, да так обещаниями дело и кончилось. Хорошо, что озеро рядом. Но ведь не все в секцию «моржей» годятся. И я не понимаю: имеем средства, фонды, помощь любых организаций к нашим услугам, а наладить в поселке хотя бы сносные условия не можем.

Потом выступила Катя Завьялова. Когда она шла по тесному проходу между стульев, люди сконфуженно убирали тяжелые, облепленные грунтом и глиной кирзовые и резиновые сапоги. Катя волновалась, говорила очень сердито.

— Вот тут докладчик заявил, что некоторые требуют невозможного. Наверное, он нас, девчат, имел в виду. А теперь послушайте, товарищ Казаков, что я скажу. Не знаю уж, понравится это вам или нет. Женщины о своей внешности во все времена заботились. Были мы недавно в историческом музее, там нам скифские находки показывали. Так вот, у скифянок и то считалось неприличным взлохмаченными ходить. А у нас в двадцатом веке в Лебяжьем негде прическу сделать. Да, да, прическу. Что вы смеетесь?

— Будет время — салон красоты откроем, — подал реплику Казаков.

Катя вскинула на него большие, потемневшие от гнева глаза и с вызовом ответила:

— А почему бы и нет? Вам-то он, конечно, не нужен, а нам — обязательно. И не когда-нибудь, а поскорее.

Особенно гневно выступал Аркадий Удальцов. Был он сегодня на редкость неулыбчивым, злым. Он набросился сразу на всех троих — Данилина, Казакова и Быстрова.

— Дорогие товарищи руководители стройки. Вы, как известно, не так давно изволили посетить Лебяжье. И вполне резонно критиковали и порядки в поселке, и ход работ на жилых домах. Если вам не изменяет ваша руководящая память, то я ставил перед вами ряд вопросов, от решения которых зависит готовность Лебяжьего к зиме. Вы обещали и цемент, и лес, и транспорт, и, одним словом, все, что нужно. А особенно меня удивляете вы, Владислав Николаевич. Ведь вы тогда что сказали? Дадим поселку зеленую улицу, форсируйте. Помните? А что я получил? Шиш с маком. График работ отстает на целый месяц. Если так дело пойдет и дальше, зиму ребята в палатках встретят. Несолидно ведете себя, товарищи руководители. Не понимаете серьезности положения. По-моему, парткому давно надо было заняться этим делом и напомнить кое-кому об их обязанностях…

Наклонившись к Быстрову, Данилин раздраженно проговорил:

— Перехлестывает товарищ Удальцов.

Быстров суховато ответил:

— По форме — да. А по существу он прав.

После поездки в Лебяжье Данилин долго разговаривал с Казаковым и был убежден, что сейчас в поселке делается все необходимое. Сегодняшнее заседание оказалось для него неприятной неожиданностью. В сущности, ни черта не сделано из того, что было велено им, Данилиным. «Выходит, мне за всем самому смотреть надо?»

Он сумрачно проговорил:

— У меня вопрос к товарищу Богдашкину. Что, отдел материально-технического снабжения совсем обессилел, если не смог обеспечить Лебяжье элементарно необходимым? В чем дело? — И, не дожидаясь ответа Богдашкина, повернулся к Казакову: — Я об этом и вас спрашиваю, Петр Сергеевич.

— Не могу же я один за всех вертеться. Есть у нас люди, отвечающие за это. Видимо, не хотят шевелить мозгами.

Богдашкин, переждав их разговор, поднялся:

— Отдел наш, Владислав Николаевич, не обессилел, нет. С таким обидным тезисом я согласиться не могу. Трубы для водопровода? Есть у нас эти трубы. Одеяла теплые нужны? Можем забросить в поселок хоть завтра. Утепленные покрытия для палаток? Думаю, что найти можно. Ну, а о разных там мелочах и говорить нечего.

— Так почему же вы не обеспечиваете поселок всем необходимым, несмотря на мои указания? — раздраженно спросил Казаков.

Богдашкин поднял на лоб очки, как бы желая получше рассмотреть Петра Сергеевича, и с явным недоумением спросил:

— Я что-то вас не совсем понимаю, Петр Сергеевич. О каких указаниях идет речь?

— Вы все прекрасно понимаете.

Быстров спросил Богдашкина:

— Почему до сих пор держите Лебяжье на голодном пайке с цементом? Ведь мы же договорились.

Богдашкин ответил неохотно:

— Тут есть задержка, есть. С цементом у нас туговато, сами знаете. Но как только насытим Тимково, подбросим и Лебяжьему.

— Тимково? — удивился Данилин. — А зачем его насыщать? Тимковский завод надо еще переоборудовать, и вообще некоторое время он будет как резервная мощность в дополнение к узлам центральной площадки. Вот когда развернем работы на внешних объектах, особенно по водозабору, тогда другое дело.

— Но нельзя же, чтобы такой завод стоял? Он нас уже основательно выручает, — проговорил Казаков.

Данилин с досадой бросил:

— Ну о чем вы толкуете? На кой же ляд возить нам сейчас бетон из Тимкова? Это же влетит нам в копеечку. Здешние заводы и узлы загрузите как следует. Вы хоть доложили бы о своих указаниях. — И снова к Богдашкину: — С Лебяжьим, Богдашкин, вы что-то намудрили.

— Хорошо, поправим это дело, — устало проговорил Михаил Яковлевич и, вопросительно поглядев на Казакова, сел на свое место.

В наступившей на какое-то мгновенье тишине раздался озабоченный голос Быстрова:

— И трубы есть, и белье, и цемент, а поселок как пасынок… Просто удивительно, почему у нас так происходит. Может, вы, товарищ Богдашкин, объясните попонятнее?

Богдашкин поднялся опять, молча обвел взглядом присутствующих и, вздохнув, вымолвил:

— А попонятнее, товарищ Быстров, будет так. Причина, по-моему, здесь простая — некоторые товарищи не очень-то жалуют Лебяжье. Дескать, есть объекты важнее.

Встретившись взглядом с Казаковым, Богдашкин вдруг испугался: ведь Петр Сергеевич примет это на свой счет! И поспешил смягчить сказанное:

— Я имею в виду, конечно, не основное руководство.

Несколько человек засмеялись, а Ефим Мишутин бросил реплику:

— Правильно, правильно сказано, чего там. Слово, как известно, не воробей — не поймаешь. А если оно правильное, это слово, то его и ловить нечего.

Михаил Яковлевич не ошибся в своем опасении. Его слова об отношении к нуждам поселка Казаков отнес прежде всего к себе и сидел мрачный, насупленный; большие красные руки, лежавшие на зеленом сукне стола, чуть вздрагивали.

Быстров опять спросил:

— И все-таки, товарищ Богдашкин, почему не дали Лебяжьему цемент? Несмотря на прямое указание Владислава Николаевича?

Богдашкин глуховато ответил:

— Моя задача заключается прежде всего в том, чтобы цемент был на «Химстрое». А куда его направить раньше — в Тимково или Лебяжье, решаю не я.

— Но разнарядку-то готовили вы, — нервно заметил Казаков.

— Я. По вашему указанию. И вы ее утвердили.

— Мало ли что мне приходится утверждать! Не могу же я проверять каждую бумажку. Напутали, а теперь выкручиваетесь. Совесть же надо иметь. До седых волос дожили…