Насмешка

— Я невинна, — услышал он голос супруги, — невинна! Если хотите, проверьте!

Ландар Ренваль оттолкнулся от стола, развернулся на каблуках и, не спуская взгляда с Лиаль, направился к ней. Он стянул с рук перчатки, развязал завязки плаща, и тот с тихим шорохом упал к ногам мужчины. Служанка вскрикнула, невольно закрывая собой госпожу. Господин грубо оттолкнул ее, останавливаясь напротив супруги, сжавшейся в комок на ложе, где она сидела, пока служанка одевала ее. Наместник несколько мгновений рассматривал жену. Девушка расправила плечи и с вызовом взглянула в глаза супруга. Она выдержала его взгляд, ей было не в чем винить себя.

Ренваль ухватил жену за руку и потащил за собой. Ласс был в бешенстве. Злость сжигала Ландара с той поры, как его догнал гонец от наложницы, сообщавшей, что госпожа нашла во время прогулки раненого ласса и приказала принести его в замок. Наместник так и не добрался до столицы. Некоторое время он метался, как зверь в клетке, закрытый в забытой Святыми деревушке из-за снегопадов, заваливших дорогу в обе стороны. Долг велел ехать к королю, разбушевавшееся воображение гнало обратно. К моменту, когда дорогу начали расчищать, ревность перевесила долг, и Ландар помчался в замок.

Он не скупился на удары плетьми, заставляя крестьян разгребать заносы. Срывался на воинов и проклинал женскую красоту и податливость. А потом начались метели, и наместнику вновь пришлось засесть в фермерском доме. К замку мужчина пробивался сквозь бушующую непогоду и снег, через который, казалось, невозможно пройти. Мысли о лености черни в его замке окончательно взбесили ласса, и в ворота он ворвался в состоянии бушующей ярости, первым делом помчавшись в покои супруги, чтобы не дать ей избавиться от любовника, чтобы поймать их обоих и растерзать наглеца на ее глазах.

Но лаисса Ренваль сладко почивала в одиночестве, и никаких следов присутствия мужчины в ее опочивальне Ландару не удалось обнаружить. Он некоторое время стоял, глядя на спящую супругу, даже почувствовал, что сердце уже бьется равней, и злость идет на спад. Но успокаиваться мужчина не хотел. То, что в свою опочивальню лаисса не пустила мужчину сегодня, не означало, что этого не произошло раньше, или же, что не произошло где-то еще. Ему очень хотелось забраться в голову к жене, однако подобного невозможно было сделать, и наместник вновь рассвирепел. Тогда-то он и схватил Лиаль, выкидывая ее из постели.

— Ландар! — выкрикнула Лиаль, едва успевая за супругом. — Остановитесь!

— Где? — спросил он, не слушая криков лаиссы.

— Там, — указал хмурый страж.

Наместник направился к покоям, в которых находился Гаэрд Дальвейг. Лиаль представила, что ее сейчас кинут на окровавленный труп молодого ласса, и едва смогла подавить вновь рвущиеся рыдания. Ренваль распахнул дверь, вталкивая внутрь супругу. Девушка пробежала несколько шагов и упала к ногам Гаэрда все еще не отправившегося в опочивальню.

Мужчина вскочил с кресла и склонился к Лиаль, чтобы помочь ей, но тут же от порога донеслось гневное:

— Руки прочь, сопляк! Это мое!

Гаэрд метнул изумленный взгляд в высокого худощавого мужчину с хищным лицом, понял, кто перед ним, но все-таки помог лаиссе подняться. Он усадил надрывно всхлипывающую девушку в кресло, с которого только что встал сам, и закрыл собой, бросив быстрый взгляд на меч, стоявший прислоненным к креслу. Наместник заметил это движение и хищно оскалился.

Ждет повода, чтобы убить, понял ласс Дальвейг и выпрямился, скрестив руки на груди, не спеша отойти от Лиаль. Гаэрд обозначил едва заметный поклон.

— Милости Святых, ласс Ренваль, — холодно произнес он, следя взглядом за наместником, неспешно обходившим их с Лиаль по кругу.

— Имя, — отчеканил тот.

— Ласс Гаэрд Дальвейг, — ровно ответил мужчина.

Хладнокровие подводило молодого ласса, но он держал гнев в узде, понимая, что любое неверное слово или движение только навредит благородной лаиссе.

— Как вы оказались здесь? — продолжил допрос хозяин замка.

— На мой отряд напали. Я был ранен, и конь вынес меня к вашему замку. Очнулся уже здесь, — произнес Гаэрд.

— Кто напал?

— Нападение произошло в лесу на рассвете, значит, разбойники. Врагов у меня нет, — соврал ласс Дальвейг.

— Куда направлялись?

— В Провинцию Марфаль. Там живет мой дядя, он прислал приглашение на свадьбу своего сына. В повозке лежали богатые дары. Должно быть, кто-то из моих воинов проболтался, потому мы и стали добычей.

— Возможно, — задумчиво протянул Ренваль. Пока он не уловил и тени лжи. Молодой ласс держался невозмутимо, разве что был насторожен. — Что у вас было с моей супругой? — неожиданный вопрос заставил Гаэрда изумленно взметнуть брови.

— Лаисса Ренваль спасла меня, — ответил он. — Что у нас могло быть? Она замужняя лаисса, а я благородный ласс, волей Святых оказавшийся в вашем замке. Я благодарен вашей супруге за спасение.

— Ты хорошо благодарил ее, ласс? — язвительно спросил наместник.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Гаэрд.

— Она ведь пришлась тебе по душе, да, ласс? Не лги, я знаю, как глупые юнцы увиваются вокруг нее. Ты тоже отравлен ядом ее красоты? Жаждал ее ласк? Добивался взаимности? Ну же, покайся! — Ренваль остановился напротив. — Замужняя лаисса, супруга нет в замке, почему бы и нет?

— Прекратите! — в негодовании воскликнул ласс Дальвейг. — Вы говорите чушь! Мы никогда не встречались наедине. Лаисса Ренваль всегда оставалась благоразумной. Она навещала меня, когда я был прикован к ложу, но всегда приходила только узнать о моем здоровье, и рядом стояли стражник и слуги. Я не искал встреч с вашей супругой. Вам не в чем обвинить благородную женщину, не сумевшую остаться равнодушной к умирающему человеку.

— Я невиновна, — надрывно всхлипывая, прошептала Лиаль. — И я бы все вам объяснила, ежели вы бы дали мне хотя бы несколько мгновений.

Наместник усмехнулся и велел позвать прислугу. Он продолжал рассматривать Гаэрда, отмечая, что тот хорош собой и гораздо моложе его, Ландара Ренваля. И жена, никогда не любившая своего мужа, должна была заметить все то, что сейчас видит наместник.

— Иди сюда, — сухо приказал он Лиаль. — Живо!

— Как вы можете быть так грубы с собственной супругой?! — возмутился Гаэрд Дальвейг. — Приводя женщину в свой замок, мужчина должен уважать ее, если уж не вышло полюбить.