Наталья

Кушать все-таки хочется. Тратить деньги на себя не хочется, потом, когда буду с Натальей, не хватит на что-нибудь. И в воскресенье все закрыто, открыт только ресторан. Но ресторан не для меня, я — бедный студент. Слышишь ли ты меня, папа?!

И тут я вспоминаю про «гарем». Это четыре девочки, живущие на третьем этаже. Те, с которыми я раз надолбался без остатка из чайника, — еще до Натальи. Бабы хорошие и всегда зовут меня в гости.

Молниеносно одеваю свитер, вельветовые джинсы, вытертые на коленях (но не заметно), и спускаюсь на третий этаж. Стучу в дверь и открываю.

— Здорово, девоньки! — изрекаю я.

— Саша пришел, — наконец, — загулял, — давай заходи, — раздались их голоса.

— Как живете? — спрашиваю я.

— Лучше всех, — отвечают они. — Живем.

Их четыре. Таня — мне нравится больше всех, и, по-моему, я ей тоже. Вторая — ее подруга, здоровая и очень добродушная Наташка, зовут ее Конь. Ее дядя — декан моего факультета. Третья, Лена, — она случайно из моего города, а четвертая, вообще незаметная, Лариса. Командует всем и заправляет Таня; Конь — ее правая рука.

— Садись, чего стоишь, — говорит она.

Я сажусь и с тоской вижу, что завтрак у них кончился, а просить — я сам никогда не попрошу. Ну все, с голода я точно помру.

— Кушать хочешь? — спрашивает Таня.

— Не-а, — отвечаю я.

— Ты уже завтракал? — спрашивает, допытываясь, она.

— Да, — отвечаю я, — я без завтрака не выхожу.

— Чего ты его спрашиваешь, Татьяна, конечно, не завтракал. Вон, глаза голодные по полке и тарелкам рыщут, и ноздри втягиваются. Ты же на биологическом учишься, должна эти симптомы понимать, — и Наташка смеется.

— Ну, Конь, предательница, — говорю я.

— Ладно, не верещи, — говорит она. И они с Таней готовят мне завтрак: одна бутерброды, другая чай.

Масло! Колбаса! — думаю я. Ура! И такое богатство существует. Нет, я точно сойду с ума.

После того как я съедаю два завтрака, подчеркиваю два, голод мой успокаивается.

— Закурить бы, — говорит Наташка. У них в комнате нет сигарет.

— О, — вспоминаю я, — у меня есть хорошие сигареты. — Я иду наверх и приношу Натальины сигареты. Мы все курим, сидя вокруг стола.

— Саш, расскажи анекдот, — говорит Наташка. Мою трепню они готовы слушать с утра до вечера, особенно анекдоты. Наташка, так та даже писает от счастья.

— Какой? — спрашиваю я.

— Подряд все, — говорят они.

Пожалуй, у меня хорошее настроение после завтрака, и меня хватит надолго. А Наталья не слышала никогда моих анекдотов, думаю я. Как я их изображаю в лицах.

Через час я выдохся, и они отпустили меня, в смысле анекдотов.

— Ты где это пропадал? — спрашивает Татьяна.

— Дела все, учеба, — отвечаю я.

— Да, дела, — говорит Коняга, — а что это за красивая женщина с длинными ресницами к тебе приходила! Дубленка на ней потрясающая, аж по полу волочится.

— Это… Наталья.

— Кто такая? — они сразу все сдвигаются вокруг меня.

— Это… это… сестра, — говорю я.

— Ну, ладно лапшу на уши вешать, — ржет Коняга, — у меня таких братьев знаешь сколько было?!

Хотя я знаю: только два, она вообще скромная девчонка, ведет себя только так, развязно.

— Нет, серьезно, сестра; дальняя.

— То-то ты смотрел на нее взглядом близкого родственника, — говорит Наташка, и мы все ржем до упаду. Татьяна внимательно глядит на меня.

— Сегодня кино хорошее в «Космосе», — говорит одна из них.

— Какое? — спрашивает Татьяна.

— «Приключения Одиссея».

— Пойдешь с нами? — спрашивает она.

— Только Одиссея мне и не хватало, я же не Сирена.

Мы опять смеемся, они читали «античку». Одеваемся и идем все в кино. Билеты покупаю я. Вот так всегда я экономлю деньги на очень важное. Вот так всегда.

Кино хорошее и цветное. Но в воскресенье билеты в два раза дороже.

После кино мы обедаем у них в комнате, а я покупаю бутылку вина. Курим мы американские сигареты, и они кончаются. Я грустно гляжу на красную пачку: Наталья, я хочу увидеть тебя. День тянется век, и нечем убить его. Я хочу увидеть тебя!

Я не выдерживаю и бегу к автомату вниз, в вестибюль.

Бросаю двушку, заранее приготовленную. Набираю номер и кладу руку на рычаг. Раздается первый гудок, и трубка сразу снимается.

— Алло, — говорит она.

Я молчу, с ума сойти, пока кончится воскресенье.

— Алло, — повторяет она, рука моя нажимает на рычаг. Я рад, что она дома, что сразу сняла трубку, значит, она сидит у телефона и думает, что я могу позвонить. Что она есть она, у меня все по-другому, кажется, только с ней я и ожил, Стал что-то чувствовать, быть радостным и радоваться всему.

Я поднимаюсь наверх и захожу к ним в комнату.

— Деуки! — говорю я. — Завтра переезжаю от вас.

— Как? Куда?

— На Таганку. Снял квартиру, вернее, комнату, но как квартира. Через неделю новоселье, пить будем, праздновать.

— Покидаешь нас?

— Измучился, девоньки, я у вас в общежитии, я ведь до этого всегда квартиры снимал.

— Да, мы лиловой крови, интеллигентская закваска, — подкалывает Коняга меня.

Я смеюсь:

— Нет, просто характер у меня тяжелый. Поэтому и изолирую себя от других людей, жизнь им облегчая.

— Мы будем скучать, — говорит Татьяна, как-то необычно, но я не обращаю внимания.

— Я к вам буду приезжать, вы ж самые золотые у меня.

— И нас в гости приглашай, — говорит Коняга.

— Конечно. Давайте на следующее воскресенье, — сразу приглашаю я. Воскресенья у меня свободны…

— Смотри не передумай, — смеется она, предупреждая меня, — а то как появится женщина с длинными ресницами, сразу забудешь про друзей.

— Ни за что, — отвечаю я. — Пойдем, Наташ, проводишь меня.

Она выходит со мной.

— Она тебе правда понравилась?

— Очень красивая женщина.