Научи меня плохому

Когда кругом все стихало, он с невозмутимым видом отмирал и продолжал заниматься тем, что делал до того.

Но сегодня все пошло не по плану, и четко отлаженная система дала сбой.

Странная девица - молодая, совсем юная, одетая как герцогиня на элитных скачках, - прошла к столику Маклоски с достоинством, неспешно, и уселась перед магнатом с таким видом, будто он ее ждал. У Маклоски глаза полезли на лоб. Однако, по многолетней привычке, на инстинктах, он тотчас замер до каменной неподвижности, даже его руки, сжимающие столовые приборы, на столе словно окаменели.

Эта неподвижность была знаком для окружающих, и к столику тотчас подскочил официант, чтобы без скандала, тихо, вывести девицу вон. Однако, она и тут повела себя не как все просители. В ней никак не проявилась тревога или обеспокоенность; устраиваясь удобнее, она подняла на официанта взгляд темных, спокойных кротких глаз и тихо произнесла:

– Кофе, пожалуйста.

Маклоски неподвижно молчал, тоже глядя на официанта.

Если б он возмутился, выразил каким-то образом свое недовольство или просто велел нахальную девицу вывести вон, вероятно, официант так и сделал бы. Но Маклоски молчал; вероятно, потому, что девице был назначено на это время? И официант, стушевавшись, угодливо поклонился и ускользнул выполнять заказ, а ошарашенный Маклоски оказался один на один с нахальной девицей.

Он думал, что если будет сохранять неподвижность, то она поймет, что он недоволен, и уйдет. Но девица и с места не двигалась, и Маклоски волей-неволей пришлось выйти из своего спасительного ступора.

– Что вам угодно, - прогудел он, из-под седых бровей поглядывая на девицу. На тарелке его лежало пирожное с вишенкой, и Маклоски хотел съесть его, причмокивая, без посторонних глаз.

– Доброго дня, - поздоровалась девушка, как нив чем не бывало.
– Вижу, вы не узнаете меня? А ведь я была вам представлена. На благотворительном вечере. Помните?

Девушка раздобыла в сумочке порядком измятую и истрепанную маску зайца, и Маклоски недовольно поморщился.

– Не припоминаю, - сухо ответил он.
– Эти благотворительные вечера тем и плохи, что подкрадываются все, кому не лень, и стараются запустит руку в карман, в котором им ничего не принадлежит.

Он очень рассчитывал, что девица смутится, оробеет от его грубости, но она и ухом не повела. Напротив - словно показывая своему собеседнику, что разговор предстоит долгий, она уселась, закинув ногу на ногу, свободно откинувшись на спинку стула. В ее глазах, таких смиренных и спокойных вначале, сверкнул дерзкий огонь.

– Я, - отчетливо и ясно проговорила она, - никогда не осмелилась бы запустить руку в ваш карман. Да и помощи у вас просить я бы не осмелилась. Но тут случай особый. Я просто вынуждена действовать настойчиво.

– Нахально, - язвительно поддакнул Маклоски, тоскливым взглядом разглядывая вожделенную глянцевую алую вишенку, вымоченную в сахарном сиропе.

– Ничуть, - ответила девушка жестко.

С каждым словом ее мягкая нерешительность и застенчивость испарялись, рвались, словно туман о флагшток. И оставался стальной стержень - Маклоски знал цену этой решительность и с тоской понял, что девчонка с него с живого не слезет. Если он выставит ее сейчас, у нее достанет нахальства подобраться к нему с другой стороны; как курица в курятник, она будет просачиваться в любую щель.

К тому же, эта нахалка, глядя, как Маклоски поглядывает на свое пирожное, заказала целое блюдце - и не с выпечкой, нет!
– с вишенками в сиропе! Маклоски нервно облизнулся, увидев, как девица пожирает то, что для него было так вожделенно и оставлено напоследок.

– А с чего вы вообще взяли, - раздраженно произнес он, с ненавистью подцепляя свою вишенку ложкой, - что я вам чем-то помогу?.. Вероятно, то, о чем вы пытаетесь попросить, не в моих силах. Или я просто не захочу вам помогать.

Девушка пожала плечами.

К тому моменту она полностью освоилась, и Маклоски под ее взглядом впервые за долгое время почувствовал себя беспомощным.

– Ну, вы же иногда нуждаетесь в чьих-нибудь услугах, - произнесла она небрежно.
– И вам в помощи не отказывают, хотя вы - без всякого сомнения!
– можете справиться без посторонней помощи. Я рассчитывала на вашу помощь из вашего чувства… благодарности.

И она с удовольствием проглотила ложечку вишневого лакомства.

– Послушайте, вы!
– вспылил Маклоски. Комкая салфетку и в раздражении швыряя ее на стол. Аппетит был испорчен бесповоротно.
– Я веду дела со многими людьми, и пользуюсь услугами… многих. Но вам я не должен ничего! Ничего!

– А вот тут вы ошибаетесь, - заметила нахальная девица.
– Мой отец - Майлз. В свое время он оказал вам… услугу. Он, - в глазах девицы промелькнуло торжество, - и Алекс Блэк. Для вас это мелочь, а для моего отца это стоило очень много. И все же он нашел возможность и средства вам помочь. Вы хотите сказать, - голос девчонки стал вкрадчивым, - что мой отец способен на широкие жесты, а вы - нет? Вам не по силам это?

– Ах, Майлз, - протянул Маклоски, моментально остывая.
– И Блэк?..

– Да, - подтвердила девушка, склонив голову. Глазки Маклоски метались, он припоминал размеры помощи и хмыкал, понимая, что девчонка его прижала. Выглядеть неблагодарным - даже с учетом его репутации, - ему не хотелось…

– Да, они меня здорово выручили в свое время, - согласился, наконец, он.
– И что же они хотят теперь?.. Вернуть им деньги?

– Они не хотят ничего, - быстро ответила девица.
– О ваших делах вы поговорите с ними сами. Мне не нужны ваши деньги, я на них не имею никакого права, я не знаю, на каких условиях была заключена сделка, а спросить не у кого.

– Что так?
– поинтересовался Маклоски.

– Блэк все равно не скажет, - пожала плечами девушка, - а мой отец болен. Очень болен. Ему сейчас поправиться бы…

– Так что я могу сделать для вас?
– произнес приободрившийся Маклоски, до которого дошло, что с него не будут требовать денег.

– Мой отец хотел бы реализовать один проект, - девушка выложила на стол документы, и Маклоски взял из в руки, пробежал глазами.
– Я знаю, есть еще соискатель. О мне бы очень хотелось, чтобы предпочтение было отдано мне.

Маклоски с удивлением и внезапной симпатией взглянул на девушку:

– А вы точно дочь Майлза?
– спросил он, внимательнее рассматривая девушку.
– Знаете, есть в вас что-то. Характер есть в вас, какого в Майлзе никогда не было. Вот так прийти, напомнить о долгах… он никогда не осмелился бы. Вы нацелены на равное сотрудничество, в вас нет чувства приниженности и хвостом вы мести не стали… Пожалуй, если вы не изменитесь, я стану вести с вами дела.

– Я постараюсь, - ответила девушка твердо. Маклоски привстал и галантно поцеловал ее руку.