Научи меня жить

– Представь, как часто ты сможешь видеться с ним. Простая математика. Не чаще двух раз в месяц. Ну, хорошо, трех. И то по редкой случайности. Все праздники мимо, потому что его никто не отпустит с работы. Это ничтожно мало, ты и сама это понимаешь. Сначала все будет пылко и страстно – встречи, расставания, бессонные ночи и все в этом роде. Но такая страсть не может кипеть долго, и вы скоро выдохнитесь. Не больше трех месяцев. Банально устанете от бесконечной дороги и недосыпа. Посмотри на себя сейчас. Конечно, ты выглядишь потрясно, но если не держать твое внимание хотя бы пять минут, ты просто вырубишься прямо здесь. Долго вы так не протянете. Даже у тех, кто живет в одном городе, рано или поздно проходит этот период безудержной страсти. И что остается? Кино-вино-домино вместе с общими друзьями. Вы этого будете лишены. Потом следующий этап, когда пара переходит к совместному проживанию. Как ты себе это представляешь? Ты готова бросить свою клинику и переехать в Севастополь? Или он бросит свой ресторан, чтобы перебраться к тебе? Как жить на два города? Саша, не будь наивной, хоть я и знаю, что ты такая. У вас очень мало шансов. Я очень рада видеть тебя веселой и живой, мне даже не верится, что это ты. Но посмотри на вещи реально. Какое будущее вас ждет хотя бы через полгода? А через год? Попробуй представить. Ты сознательно обрекаешь себя на новые страдания.

От возмущения мое сердце стало биться как-то не очень ровно. Я глубоко вздохнула. Сон как рукой сняло.

– Лена, уже слишком поздно.

– Господи, только не говори, что ты беременна, – в шутку ужаснулась подруга.

Мои расшатанные от усталости нервы не выдержали, и я громко рассмеялась. Парни за соседним столиком, которые рассматривали Лену в начале вечера, уставились на нас.

– Ты умеешь разрядить обстановку, – еще смеясь, сказала я.

Лена взяла меня за руку, и мягко сказала:

– Милая моя Сашка, я же правда не хочу, чтобы ты снова страдала, понимаешь? Я сказала тебе все это не потому, что я такая завистливая сучка. Хотя, если этот твой Саша такой красавчик, каким ты его описываешь, тут есть чему позавидовать. Я хочу, чтобы ты подумала о том, какие последствия могут быть у ваших отношений, и оценила, готова ли ты морально к этому. Особенно после того, что было с тобой еще недавно.

– У меня нет ни сил, ни желания сопротивляться своим чувствам. Если все время бояться того, что что-то может не получиться, зачем тогда вообще все? – ответила я.

Мне казалось, что Лена не восприняла мои слова всерьез. Я больше не хотела убеждать ее в обратном. Наверное, сказывалась усталость с дороги, а, может, я просто действительно понимала ненужность лишних доводов. Время покажет все лучше любых слов.

Мы проговорили еще час на разные темы, но Саши больше не касались. Теперь я понимала – она просто переживала за меня. Возможно, Лена знала меня чуточку лучше, чем я сама, ведь со стороны виднее. Сегодня утром я привезла в Новороссийск не только воспоминания о Саше, но и кое-что еще. Это была смелость. Я четко осознала, что именно страх всегда мешал мне двигаться дальше. И если из-за глупого страха я упущу еще и Сашу, то никогда себе этого не прощу. Саша был моей противоположностью. Даже если что-то казалось недостижимым, он все равно добивался этого. Я восприняла это как вызов. Если может он, то смогу и я. Ведь смогу же? Мне хотелось верить, что да.

В эту ночь Саша снова мне приснился. Сон был одновременно приятным и тревожным. Мне снилось, что мы гуляем вместе по молу в Новороссийске, разговариваем, смеемся, как тогда, в Севастополе. Держимся за руки. Я чувствовала его тепло. Но вместе с этим я испытывала животный страх перед тем, что мы можем упасть в воду. Я никогда не боялась глубины и с детства хорошо умела плавать. Мы шли по самому краю и уже подходили к маяку, как вдруг Саша оступился, и мы вместе с ним полетели в воду. Я вздрогнула и резко проснулась.

После командировки моя жизнь разделилась на те самые условные «до» и «после», о которых так часто говорят люди. Изменения во мне заметили все – и коллеги, и родители, и в первую же встречу – Лена.

Родители оказались тактичнее всех. Они не приставали с расспросами, но я видела по их довольным лицам, что они все поняли правильно. Зная мой скрытный характер, мама и папа догадались, что время раскрывать карты еще не настало, и им нужно просто подождать.

Коллеги по работе, увидев меня в день приезда, дружно заговорили за моей спиной. Об этом мне потом рассказала Ольга – наш юрист. Пожалуй, только с ней в офисе у меня сложились дружеские отношения. Почти весь наш коллектив – десять человек вместе с Виктором Петровичем и сисадмином Антоном – состоял из женщин, которым только дай повод для пересудов. Я была самой молодой сотрудницей и, к их счастью, самой неопытной в вопросах отношений. Наши дамы прекрасно знали, о моем незамужнем положении и считали своим долгом раздавать непрошеные советы, как только разговор заходил о мужчинах. Все они принадлежали примерно к одной возрастной категории, когда красота уже вот-вот и отцветет. Кто-то был второй раз замужем, кто-то в разводе, кто-то в неприлично длительных бесперспективных отношениях. У всех за плечами были лучшие годы встреч и расставаний, у некоторых дети и даже любовники. Только я была паршивой овцой в этом опытном стаде. Я не распространялась о своих прошлых отношениях и, могу поспорить, они наверняка считали меня девственницей. Только Оля знала меня лучше других. Она была на пять лет старше меня, и мы с первых дней нашли общий язык. Эта высокая брюнетка с короткой стрижкой не любила пересудов, и, видимо, это нас в первую очередь и объединило.

Когда я вошла в офис с отчетом о командировке «с корабля на бал», наши внимательные женщины не смогли не заметить блеск в моих глазах и невиданную прежде уверенность в подаче отчетного материала. Если раньше я была похожа на замученную школьную отличницу, отвечающую зазубренный урок у доски, то в ту пятницу я неожиданно предстала в образе молодой женщины, знающей себе цену и увлеченной далеко не только карьерным ростом.

В понедельник их ждал тот же самый сюрприз – не Саша-серая-мышь, а Саша-с-горящими-глазами. Успевая неплохо работать, я периодически отключалась от реальности и мысленно перемещалась в Севастополь. Переписки в мессенджерах и социальных сетях, телефонные звонки: Сашка не давал мне скучать.

Спустя три дня пристальных наблюдений, женщины не выдержали, и, сговорившись заранее, направили ко мне делегата, феерично провалившего свою миссию. Я отказалась идти на диалог, оставив свою личную жизнь неприкосновенной. Дамы негодовали, их любопытство росло как на дрожжах, заполоняя собой все офисное пространство. До этого момента в нашем коллективе было так скучно! Редким нападкам подвергался только Антон, но к нему приставали только потому, что пристать было больше не к кому. А тут появилась я – свежая кровь, и их вполне можно было понять.

Когда спустя несколько дней в обеденный перерыв ко мне подошла Оля и начала рассказывать все версии, которые с ней пытались обсудить, я истерически расхохоталась. В последние дни на мне сказывалось эмоциональное перенапряжение, вызванное бурным течением личной жизни, что яркие выражения чувств – а теперь это почти всегда был смех – стали для меня нормой. Я давно так не смеялась: от души и порой до боли в животе. Я прервала Олю на третьей версии, сказав, что нашим коллегам стоит писать романы, вместо того, чтобы просиживать юбки в офисе. Зная, что она не высокого мнения о сплетнях, я сказала, что в командировке познакомилась с мужчиной, и теперь мы вместе. На Олю можно было положиться, и она действительно держала язык за зубами.

Я и сама ощущала произошедшие со мной изменения. Помимо того, что я, наконец, разглядела в себе вполне красивую девушку, во мне вдруг проснулась внутренняя уверенность. Глядя на Сашу, я понимала, что у меня всего одна жизнь, одна молодость, которую ни в коем случае нельзя тратить на стандартную схему «работа-дом-работа-встречи с подругами» и так до бесконечного количества повторений.

Перед сном я думала о Саше, и строила планы на будущее. Еще я думала о себе. Вспоминала свои желания и мечты, которые почему-то так и остались нереализованными с детства или юности. Я копалась в закоулках души, и доставала оттуда запылившиеся стремления, тщательно их оттирала и общалась с каждым лично, выясняя, почему же у нас так ничего и не вышло? Почти каждый раз оказывалось, что причина была во мне – я не верила в себя, и не прикладывала должного усердия. Каждое обиженное желание говорило мне одно и то же, и я с ужасом понимала, что винить в моей посредственной жизни некого, кроме себя самой. Чем больше я осознавала свою бездеятельность, тем притягательнее становился Саша.

Прошло уже почти две недели, как ранним утром мы с Сашей попрощались в Севастополе, но пока у нас так и не получилось встретиться снова. Впереди были очередные суббота и воскресенье, а Саша сказал, что ему опять придется работать. Я не хотела верить, что он придумывает отговорки, ведь наше общение по телефону все это время было очень активным, и он постоянно говорил, как скучает. Тем не менее, мое приподнятое настроение начинало угасать. Коллеги на работе почти перестали шептаться за моей спиной, а Лена, видя, как я изо всех сил стараюсь держать лицо, деликатно молчала на эту тему. Я пыталась быть веселой и беззаботной, но наедине с собой я понимала, что теперь все больше играю, чем чувствую это по-настоящему. Не решаясь задавать прямые вопросы Саше, я с каждым днем все глубже погружалась в свои невеселые размышления. После очередного телефонного разговора или сообщения от него, я расцветала. Но ненадолго. Во мне боролись два чувства – ожидание встречи и трезвый скептицизм. Первое было логичным продолжением нашего общения. Второе – итогом моих личных мыслей вне наших бесед. По времени второе состояние было куда продолжительней. Иногда меня посещала идея приехать к нему в гости без предупреждения. Но я не решалась, боясь столкнуться с возможным разочарованием. И тогда я условилась сама с собой, что если Саша не приедет ко мне и в следующие выходные, как бы ни было печально, этот вопрос можно считать закрытым.