Наука умирать

— Куда же мы возьмём? Мы идём на новые позиции.

— Христиане вы или нет?!

— И правда, возьмём, господа?

Взяли раненого вчетвером. Сдали медсестре, суетящейся возле железнодорожной будки.

Из будки вышел генерал Марков.

— В чём дело, господа? Зачем вы сюда ворвались? Ваш полк станицу брал, а здесь я наступаю по железной дороге. Шагайте к вашим цепям.

Тем временем шла непрекращающаяся дуэль бронепоезда, стоящего в выемке, и орудийной батареи Миончинского. Дуэлянты, удачно используя рельеф местности, не могли повредить друг другу, но задерживали наступление Марковского полка. Генерал раздумывал, как организовать атаку, чтобы захватить всю станцию, когда к нему подскакал офицер.

— Ваше превосходительство, вас вызывает генерал Корнилов.

— Где он?

— В районе артиллерийской огневой позиции. Я вас провожу.

На высотке, где устроил наблюдательный пункт Миончинский, стояло трёхцветное знамя. Расположившись рядом с ним, генерал Корнилов рассматривал в бинокль позиции красных. Высота обстреливалась из винтовок и пулемётов, и почти вся свита, в том числе и генералы, лежала на земле. Подъехал Марков, спешился, доложил. Корнилов кивнул, продолжая глядеть в бинокль. Марков увидел Романовского, обратился к нему:

— Иван Павлович, уведите вы его. Подумайте, если случится несчастье...

— Говорил не раз — бесполезно. Предлагал с высотки спуститься или лечь... Он подумает в конце концов, что я о себе забочусь.

Корнилов оставил бинокль, повернулся к Маркову:

— Как у вас на левом фланге?

— Я послал туда подкрепление.

— Сколько?

— Семь человек и пулемёты, а когда понадобится, сам отправлюсь туда с конными. Кроме того, у меня ещё в резерве техническая рота.

— Кажется, придётся нам здесь заночевать, Сергей Леонидович!

— Ночевать не будем! Атаку поведу на правом фланге Вне досягаемости огня бронепоезда. Прошу на время атаки отдать мне батарею.

— Подполковник Миончинский, считайте, что это мой приказ, — сказал Корнилов.

Слушаюсь, ваше превосходительство.

Вернувшись на позиции полка, Марков вызвал к себе в железнодорожную будку старших офицеров и отдал необходимые распоряжения. Офицеры разошлись, ординарцы поскакали по ротам, сам генерал вышел на позицию технической роты, лежащей цепью, пошёл вдоль цепи, подбадривая офицеров. В тот момент, когда Марков вступил на железнодорожную насыпь, бронепоезд вдруг разразился беглым огнём. Генерал кинулся вниз, успел спрятаться под бетонный переезд, когда ухнул разрыв снаряда, рассыпая камни, песок и обломки рельсов.

Под бетонной крышей виадука он оказался не один — здесь нашли укрытие ещё несколько офицеров. Конечно, это не украшает самого храброго в армии генерала, но главное — не смущаться, все твои поступки должны выглядеть естественными.

— Твою мать!.. — разразился проклятиями Марков. — Красная сволочь по моей папахе бьёт, снарядов не жалеет. Лишь бы не в цепь. Переждём здесь несколько минут.

Осмотревшись, заметил, что рядом стоит... Мушкаев.

— Поручик! Мы с вами второй раз сегодня встречаемся в обстоятельствах, так сказать, несколько схожих. Только здесь противник поближе.

— Так точно, ваше превосходительство.

— Кутепову доложили? Выполнили мой приказ?

— Так точно. Шёл в первой цепи.

— Ещё бой не закончен. Скоро атака. Ваша рота на левом открытом фланге. На бронепоезд пойдёте. Потом уличный бой на станции. Вы, господа офицеры, помните, что уличный бой — особый вид сражения. Здесь надо хорошо видеть каждый уголок и очень хорошо стрелять. Твою мать!.. Как бьёт...

Снаряды разрывались над головой, и виадук раскачивало и трясло. Под разрывы продолжался разговор с офицерами.

— Наша политика простая: мы защищаем благо Родины, — говорил Марков. — Мы — солдаты. Жизнями своими защищаем Россию. Наша политика — бой. И вести нашу политику надо быстро, решительно и целесообразно.

Мушкаев, слушая, прикусил губы и вытаращил глаза — не дай бог генерал поймёт, что он воспринимает его высказывания как обычную генеральскую тупость.

Постепенно обстрел ослаб. Снаряды падали реже и далеко в степи.

— С вами, поручик, мы ещё встретимся не раз, — сказал Марков Мушкаеву, — поможете с одним делом разобраться. А сейчас всем готовиться к бою!

Он покинул убежище, но папаху нёс в руке. Быстрым шагом направился к цепям. Красные вели огонь, но к такой стрельбе он привык. Временами, правда, падал, когда слишком густо бил пулемёт. Добрался до передовой цепи 1-й роты. Солнце перевалило за полдень. Самое жаркое время дня.

— Жарко? — спросил генерал.

— Жара, ваше превосходительство, — закричали офицеры. — Патронов нет!

— Вот утешили. В обозе их тоже нет. По сколько осталось?

— Десять... Пятнадцать... Двадцать... — отвечали вразнобой.

— Ну, это ещё неплохо. Вот если останутся одни штыки, то будет хуже. Бронепоезд нам мешает, господа. Как бы его на выемки вытащить, чтобы под наши пушки.

Лежали в цепи за бугорками. Кое-кто окопался. Пули красных посвистывали, напоминая, что бой ещё не кончен, что противник не собирается отступать.

Поручик Якушев — его генерал помнил по прошлым боям — храбрый молодой офицер, вдруг предложил:

— Закидаем гранатами из того кустарника над линией. Кто со мной, господа? Разрешите, ваше превосходительство?

Якушев и с ним несколько офицеров блестяще выполнили задуманное. Кустарник позволил достаточно близко подползти к бронепоезду. В него бросили ручные гранаты, и бронированные платформы медленно потянулись назад, к железнодорожному мосту. Едва бронепоезд показался из выемки, как открыли огонь пушки Миончинского. Гранаты взрывались рядом с насыпью, и бронепоезд, ускорив ход, ушёл через мост на другой берег речки. Оттуда он мог и далее вести огонь, и прятаться за юго-западной окраиной станицы Кореневской. Очередная граната Миончинского угодила в мост, туда, где минуту назад прошёл бронепоезд, взлетели рельсы, булькнули в воду металлические листы. Конечно, было бы лучше, чтобы бронепоезд, раз уж его не удалось вывести из строя, остался на этой стороне — Марков сумел бы его взять. Теперь приходилось начинать атаку под огнём пушек бронепоезда.

Генерал сам поднял цепи в атаку, сам пошёл впереди. Под жарким солнцем — жаркий бой. Недаром появилось некоторое беспокойство у Маркова: прошли те времена, когда красные бежали от одного вида наступающей офицерской цепи. Теперь они пошли навстречу.

Генерал дал команду Миончинскому, тот не заставил долго ждать:

— По пехоте! Прямой наводкой! Гранатой! Прицел пять-ноль! Беглый огонь!

Красные шли сквозь взметающиеся разрывы гранат. Солнце клонилось к западу, и теперь они шли вместе с солнцем.