Наваждение Монгола

Ногой ударяет по входной двери и заходит внутрь.

– Что случилось, Гун?

Взволнованный голос Рении вплывает в мой затуманенный разум.

– Не сейчас.

Опять рубленая фраза и Монгол двигает вперед, а я, извернувшись, смотрю на оставшуюся за спиной женщину. Она словно застыла в напряжении и, встретив мой взгляд, качает головой неодобрительно.

Конечно, я и сама знаю, что просто фатально лоханулась.

Лестницы остаются позади, и Монгол проходит в спальню, идет дальше, так ж грохнув дверь об стенку, и буквально бросает меня в душевую кабину.

Чудом приземляюсь на обе ноги. Резко крутанув вентиль, включает душ. Горячие струи сразу же бьют по голове и плечам, поначалу кажутся огненными иглами, которые жалят ледяную кожу.

Еще раз бросает на меня злой взгляд и выходит.

– Слава богу…

Шепчу в полном шоке, тру лицо. Мне кажется, что я вся пропахла тиной, она в горле, в носу, в легких.

Зловонная жижа, которая не дает продохнуть.

Накрывает сильно, начинаю плакать.

– Глупая. О чем я только думала?

Надоедает стоять под струями, как только тело согревается, я выхожу из кабинки, надеваю халат и колеблюсь пару секунд прежде, чем распахнуть дверь в жутком страхе увидеть Гуна по ту сторону.

Я знаю, что виновата, и изучила своего похитителя достаточно хорошо, чтобы понять, что за свой проступок мне придется ответить.

Рука дрожит, когда пальцы касаются ручки, и прежде, чем потянуть, нажать, я делаю глубокий вдох, открываю дверь, но вместо мужчины в моей комнате меня ждет Рения.

– Непутевая ты, Ярослава.

Выдыхает старушка и опять мотает головой в уже привычном жесте.

– Иди, кыз. Садись.

Молча ступаю босыми ногами по ковру и занимаю указанное место в кресле. Женщина сразу же накрывает меня пушистым пледом.

– Тепло, – выдыхаю благодарно.

На маленьком столике передо мной стоит красивый серебряный поднос с восточными сладостями и душистым чаем.

Рения садится напротив.

– За какие такие грехи Всевышний послал тебя мне?

Пожимаю плечами. Пока пожилая женщина сверлит меня недобрым взглядом.

– Попей чай, дуреха. Там чабрец, мята, сбор трав, чтобы не простудиться.

Беру горячую чашку в руки и делаю глоток. Прикрываю на мгновение глаза, чтобы прочувствовать насыщенный вкус напитка.

– Бедовая я… – проговариваю грустно, – но не жалею. Я не могла не попытаться спастись из лап твоего хозяина.

– Вай-эй. Ты не понимаешь. Молодая еще.

Отрываю взгляд от чашки и заглядываю в мудрые глаза женщины.

– Я действительно не понимаю.

Улыбается и кладет мне на тарелку сладость.

– Поешь, милая, это мабрума. Старый рецепт моей бабки. Орехи, мед, от простуды поможет.

Послушно беру сдобу и кусаю. Ни с чем не сравнимый вкус. Сладкий и мягкий, с хрустящей корочкой.

– Очень вкусно.

Запиваю чаем.

– Знаешь, у меня в семье когда-то была традиция. Когда я готовила тесто, то кидала в него монетку. Семья была большая и по традиции на праздник всем доставалось по кусочку, а тот, кому на зуб попадалась заветная монетка, по повериям встречал свое счастье.

– Интересная традиция, – отвечаю робко.

– Очень хорошая, но порой по незнанию можно об эту монетку и зуб сломать, если слишком сильно прихватить, отметая возможность того, что счастье пришло именно к тебе…

– Я не понимаю, Рения, что именно ты имеешь в виду.

– Поймешь, когда придет время.

– Мне сложно быть здесь.

– Это твоя судьба. Ты уже надкусила пирог, а переломаешь ли ты свои зубы или примешь подношение судьбы – выбор твой.

Смотрит на меня проницательно, а затем улыбается, берет чашку и тоже делает глоток.

– Будь осторожна с Гуном. Он человек жестокий, но справедливый. Сегодня он тебе жизнь спас.

– Я знаю, но если бы он меня не похитил, то и спасать не пришлось бы.

Машет головой неодобрительно.

– От плохого человека он тебя забрал, беду отвел. Ты просто не понимаешь.

– Так расскажите! Зачем он ему мстит? При чем здесь я? Почему не отпустит?

– У вас говорят: меньше знаешь – крепче спишь.

– Вы мне ничего не расскажете, да?

– Это не моя тайна. Если Гун захочет, он скажет.

Рения закрывает тему, встает. Откат от произошедшего приходит внезапно, меня начинает потряхивать, глаза буквально слипаются.

– Ну вот, а теперь ложись поспи.

Пытаюсь встать, но организм дает сбой, словно разом все, что пережила, накатывает и лишает последних сил.

– Давай помогу, обопрись на меня. Слаба ты еще после болезни, да еще что учудила.

Опираюсь на сухое плечо женщины, которая держит меня неожиданно сильно, и маленькими шажочками иду к кровати.

– Вот так, садись.

Держит меня, помогая устроиться.

– Я думала, что Монгол будет меня наказывать за провинность, боялась… – шепчу, пока голова касается подушки.

Ощущаю, как женщина убирает волосы с моего лица.

– Поспи, кыз. Лучше просто усни и набирайся сил. Они тебе еще понадобятся, – голос женщины пропитан беспокойством.

Поворачиваюсь на бок, пока меня накрывают одеялом, и последняя мысль, которая вспыхивает в мозгу, говорит о том, что, наверное, Монгол мне дал время, чтобы не пришибить в ярости.

Накажет он меня за мое бегство. Не может Гун такой поступок спустить на тормозах…

Просыпаюсь рано, резко выныриваю из тягучего сна. Неожиданно меня не мучили кошмары, а все, что произошло, кажется страшным сном.

Хотя я знаю, что все это было. События слишком реальны.

Одеваю легкую тунику и брюки, умываюсь, завязываю волосы в хвост и выхожу. Спускаюсь на кухню. Не хочу оставаться в комнате. Иначе у меня такое ощущение, словно казни ожидаю.

В помещении хозяйничает Рения, при виде меня ухмыляется, продолжая нарезать овощи, и забрасывает их в котел, пузатый, керамический. Очень интересно наблюдать за необычным методом приготовления еды, женщина знакомит меня с тонкостями восточной кухни.