Наваждение. Обмануть дракона

— Ой, — вдруг словно вспомнил о чем-то Грос, — а Гулль знаете, какой способный! Он умеет в морскую свинку превращаться!

— В свинку, говоришь? — начал что-то подозревать я.

— Ага, пушистенькую такую. С хвостиком. Очень мило смотрится.

— Изольда, почему ты никогда мне не показывала своего фамильяра? — спросил я, глядя на свою бывшую пассию.

— Потому что это личное! — возмутилась ведьма. — И не ко всем он, между прочим, является! Когда я в университете училась, с собой его даже не брала. Он у моей бабушки жил, в деревне.

— Ой, — Гулль поежился, — она у меня все время пыталась шерсть вычесывать. На варежки.

— Ты — Пончик? — спросил я у него прямо.

И тут Оливер меня удивил. Вспыхнул как девица и спрятал лицо в ладонях. Да что происходит?

— А ведь точно! — дошло наконец до Гроса. — Эта морская свинка в точности похожа на шиншиллу в вашей лаборатории. Гулль, почему ты не сказал, что шиншилла?

— Я говорил! — обиделся … Пончик?

Кажется, прямо сейчас мы расставим все точки над “ё” и придем к счастливому концу. Подумав так, я глянул на Оливера. И понял, что нет. К счастливому не придем точно. Я, по крайней мере. Почему-то сейчас я видел эльфа как-то еще более отчетливо, словно пелена с глаз упала. И каждая его черточка будто впечаталась мне в сердце.

— Ну, так что, организуем совместный проект? — требовательно спросил Грос. — Мне нужна пара дней, чтобы утрясти, согласовать и все такое. Уверен, проблем не будет.

— Предлагаю сначала вернуться в исследовательский центр, — суховато предложил я. Мне очень не нравилось, что на сам факт диверсии все уже смотрят сквозь пальцы. Надеюсь, хотя бы Оливер меня понимает?

Нет, не правильно. Не “хотя бы”. Если он понимает, это уже для меня много.

Вскоре вся наша шумная компания готова была отправиться в лабораторию, как настоял Ралвей. Гулль поискал было одежду, чтобы прикрыть свою наготу, но под шариками это оказалось проблематично. Тогда он превратился в шиншиллу и просительно уставился на Оливера. Тот понял грызуна без слов и подхватил на руки. Правда, как мне показалось, с некоторым смущением.

Участь тащить радар и портативную зарядную станцию досталась, конечно, мне. Потому что Грос на такие мелочи как помощь другу отвлекаться не хотел, его руки были заняты и без того. Изольдой, которую он не переставал обнимать за талию на протяжении всего нашего пути.

В лабораторию я зашел первый, не смотря на то, что был нагружен, как верблюд в караване. Только не такой выносливый. Аврора вскочила из-за своего стола, зачем-то поправляя прическу. Никогда раньше за ней подобного не замечал.

— О, это уже вы? — словно удивилась она.

— Аврора, почти ночь на дворе. Вы еще не дома?

— Нет! — ответила она и… хихикнула. Хихикнула??? — Я прочла ваш отчет, он такой… увлекательный! Вот если бы к нему еще прилагался министр Ралвей…

— Я здесь, дорогая Рори! — послышался знакомый басок у меня за спиной.

— Вы привели его, Альберт! — брови Авроры удивленно взметнулись вверх.

Надо же. Она всегда называет меня “профессор Кеназ”. Что на нее нашло?

— Да, как и обещал, — кивнул я, — Грос наконец решил вернуться на место происшествия. То есть, эксперимента. И у нас огромное количество планов. Но думаю, мы отложим их хотя бы до утра. Сейчас всем пора отдохнуть.

Я скинул с себя оборудование, которым был буквально увешан и попытался размять затекшие и натруженные мышцы. Надеюсь, с утра, на свежую голову, я смогу лучше обдумать все произошедшее за сегодняшний бесконечный день.

Глава 22. Отвергнутые чувства

Оливия

Мне кажется, я никогда еще не была в ситуации, когда так хотелось провалиться со стыда под землю. Забавно даже, что это желание появилось у меня, когда мы находились в подземном бункере.

Единственное, что порадовало меня в тот момент — то, что наконец-то нашелся министр Ралвей. Хотя тут я лукавлю. Мне внезапно как-то даже полегчало от того, что у нашего пропавшего руководителя наметился роман с бывшей Альберта.

И тут мой взгляд упал на рыженького почти голого парнишку, который, как оказалось был нашим Пончиком и по совместительству фамильяром сиреневоволосой ведьмы.

Что я почувствовала? Стыд? Смущение? Панику? Наверное все вместе. Воспоминания калейдоскопом пронеслись у меня перед глазами: вот я жалуюсь пушистику на свою тяжелую судьбу, вот рыдаю в мохнатую шубку по поводу своей безответной любви к профессору а вот… лютики зеленые! Да он же видел меня в ванной! А ведь я его еще и потискать и поцеловать любила…

Интересно, он уже выдал все мои тайны своей ведьме? Ведь у них не может быть секретов друг от друга. Если хозяйка спрашивает, то фамильяр должен ответить максимально честно. Ясно же, что пушистик давно шпионил за лабораторией и лучше всех остальных знал обо всех личных мелочах, которые скрывают ее обитатели.

Я смотрела на паренька, который покрылся красными пятнами. Кажется, он тоже хотел бы, чтобы его тайна осталась при нем, и был не менее смущен, чем я. Признаюсь, я испытала явное облегчение, когда он принял привычную форму рыжей шиншиллы. И, поборов смущение, смогла взять на руки своего пушистого друга. Что-то мне подсказывала, что мои тайны пока не покинули этой маленькой пушистой головки.

Наконец, мы выбрались из бункера, и пытка неловкостью прекратилась. Немного успокоившись, я украдкой посмотрела на профессора, стараясь понять, не догадался ли он о чем-то. Но Альберт был погружен в свои мысли и с очень серьезным видом нес радар и зарядное устройство к нему. Замыкала наше шествие колоритная парочка — влюбленные никак не хотели в буквальном смысле отлипать друг от друга. И в этот момент я ощутила к ним что-то похожее на зависть, ведь несмотря на то, что они такие разные, они имеют шанс на то, чтобы быть вместе.

А я… а что чувствовала я? Кажется, что в бункере случилось что-то важное. Не знаю, какое из произошедших событий стало катализатором, но что-то изменилось в моем отношении к профессору Кеназу.

Я словно перестала быть той сентиментальной дурочкой, в которую превратилась в последние недели. Мне больше не хотелось рыдать в уголке и страдать от неразделенных чувств. Я снова становилась смелой и решительной, даже дерзкой. И с каждым шагом я все четче осознавала, что мои чувства к Альберту — это уже не восхищение великим ученым. И я еще поборюсь за свое счастье!

В своих мечтах я дошла до того, что готова была рассказать Альберту о своих чувствах и обмане, прибегнув к которому, я проникла в лабораторию. Почему-то в тот момент мне казалось, что этот мужественный дракон тут же признается мне в ответной симпатии, и мы удалимся в закат, чтобы жить долго и счастливо.

К реальности меня вернул решительный ураган, который выбежал нам навстречу и по странному стечению обстоятельств он выглядел как всегда холодная и сдержанная Аврора.

Я едва сдержала стон и сжала шиншиллу, которую все еще несла на руках сильнее, чем следовало. Почему-то за событиями, произошедшими в бункере, у меня совершенно вылетел из головы роман Альберта и его секретаря! От возмущения Пончик (или Гуллик) прикусил меня за палец. Правда не сильно. Он словно хотел обратить на что-то мое внимание. Но я и так все прекрасно видела: герой ученый вернулся с победой к своей верной возлюбленной!