Навола

— Бык кидается на тени. Выслушайте меня, Давико. А что насчет моря у побережья Наволы, где по отмелям бродят журавли? Вы замечали, что в тех местах вода не только из океана? Иногда она соленая, а иногда пресная?

— Да, из-за Каскада-Ливии, — нетерпеливо ответил я. — Воды смешиваются в устье реки.

— Именно так, морская вода — с пресной, сладкой водой из Глубокой Ромильи. Луго, разыграй, пожалуйста, реку.

Луго с подозрением посмотрел на Каззетту:

— Ты снова жульничаешь.

— Мне не нужно жульничать, чтобы прочесть твои карты. Давай сюда реку. В любом случае только она имеет смысл.

Одарив его очередным мрачным взглядом, Луго выложил карту.

— Замечательно. Давайте назовем эту реку Дечизо. Человеческие деяния. Море — Сиа Фортуна. Река — Иль-Дечизо. — Он махнул мне рукой. — А теперь Давико выложит город жезлов.

— Вам известны все наши карты? — спросил я. — Вы подглядывали, когда их раздавали?

— Мне не нужно подглядывать.

— Это не ответ.

Каззетта раскладывал карты на столе.

— Итак, здесь, в городе, в царстве человека, мы видим речной поток и морские приливы, а вот тут они встречаются. Таким образом, у нас есть человеческие мечты, занятия и жизни. — Он коснулся города. — Забавно, что мы часто строим города в тех местах, где река впадает в море. Случайность ли это? То, что там часто собираются человеческие стремления?

— Думаю, ты вяжешь узлы в своей косе, — сухо заметил Луго.

— Сфай. Кто заплетает эту косу? — Каззетта открыл семерку кубков.

— Не я, маэстро.

Луго положил восьмерку сверху. Каззетта подтолкнул стопку кубков к реке.

— Итак, — сказал он, — если возьмем наши кубки и отправимся в устье реки, что зачерпнем — пресную воду или соленую?

— Зависит от времени суток, — ответил я. — Если сейчас прилив — соленую. Если отлив — пресную.

— Именно так, на мой взгляд, и работает Госпожа Фортуна. Она всегда рядом — и оказывает сильное влияние во время прилива. Но пресная вода, это постоянное давление всех человеческих дечизо, — это мы, Давико. Это мы стараемся и толкаем — и иногда дечизо оказывается больше, сильнее и отталкивает Фортуну. И вся вода в устье реки становится пресной.

Я задумался.

— Нет. Я полагаю, вы ошибаетесь. Океан поглощает пресную воду. Она растворяется в нем и в конечном итоге вся становится соленой. Фортуна всегда рядом.

Каззетта смерил меня взглядом.

— Должно быть, жирный Гарагаццо обожает вас. Вы слишком хорошо усвоили его уроки. — И он насмешливо произнес дрожащим голосом: — О! О! Все старанья бесполезны, ведь море слишком велико! Слишком велико для таких как я! Ай, ай, ай! Сиа Фортуна поступит, как ей вздумается. Амо в небесах! Ай, ай, ай! — Он покачал головой. — Подумайте, Давико. Еще раз взгляните на устье, где воды встречаются и смешиваются. Да, есть места, целиком и полностью принадлежащие Сиа Фортуне. И если вы решите переплыть на корабле глубокое море, то окажетесь в ее власти. Точно так же, как если решите носиться по улицам с завязанными глазами, то рано или поздно обязательно врежетесь в камень.

— Кому такое придет в голову?

— Действительно, кому? — Каззетта выложил еще одну карту с кубками, вслед за картой Луго. — Вы ведь пользуетесь своими глазами, верно? И потому лишь изредка врезаетесь в стены. И отделываетесь синяком вместо сломанного носа.

Луго выложил валета кубков и взял скрытую карту. Расклад определенно клонился в мою пользу. У меня был король кубков, а партнеры собирали кубки для меня. Кроме того, у меня был убийца. Если только у Каззетты или Луго не окажется наложницы, я вот-вот получу сильные карты.

Каззетта продолжил:

— Но почему вас так занимают бурные моря судьбы, Давико? — Он постучал по речной карте. — Почему не идти вдоль реки? Вверх по течению, подальше от моря? Если забраться достаточно далеко, победу одержит не Фортуна, а дечизо. Что сделает море, если я размещу свою башню здесь? — Он взял скрытую карту и выложил белую башню, которая для меня ничего не значила. — Море до нее не достанет. Здесь в моей власти все, а в его — ничего.

— Везде есть место случаю, — сказал я.

— Чи. — Каззетта налил себе вина из кувшина и отсалютовал мне. — Не Сиа Фортуна решает, подниму ли я этот стакан. Не она говорит мне, пить или нет. — Он сделал глоток. — Это царство дечизо, а не Фортуны. И я предпочитаю жить в нем.

— Думаю, ваша метафора слишком проста.

— Однако я выпью снова — и снова Сиа Фортуна не вмешается.

Мы сыграли еще один кон. Луго переставил карты в руке. Судя по выражению его лица, он, когда брал белую башню и выкладывал королеву червей, ждал случая разыграть башни и города.

— Давико прав, — сказал он. — Мы стоим одной ногой в каждом царстве. Это как город. Иногда река сильна, иногда прилив высок. Они оба нас касаются.

Каззетта поморщился:

— Сфай. Мы обладаем огромной властью. В нашей власти накрыть стол, за которым отобедает Сиа Фортуна. И чем больше мы практикуем дечизо, тем больше наше влияние на нее — и тем больше она любит нас, когда садится за стол. Фортуне нравятся работа, планы и намерения — и иногда, иногда пресная вода разливается и вся гавань наполняется нашими поступками. Вот как я это вижу.

Он открыл наложницу рядом с королевой червей. Наложница была единственной картой, способной дать отпор моему убийце. Я постарался скрыть радость.

— Это нельзя делать постоянно, — возразил я, беря очередную карту и делая равнодушное лицо.

Королева кубков. Теперь у меня король, королева и валет. И по-прежнему есть убийца.

— Неужели? — спросил Каззетта.

— Ничто не может постоянно идти в соответствии с планом, — сказал я.

— Допустим. Но многие люди полагают, что, раз это сложно, значит вообще не нужно этого делать. Выражаясь словами Гарагаццо, нет смысла бороться. — Он вскинул руки, будто в молитве к небесам. — О горе, Сиа Фортуна не любит меня! О горе, Сиа Фортуна повернулась ко мне спиной! — Его лицо стало жестким. — Госпоже Фортуне нет до нас дела. Вот она здесь — а вот ее нет. Я убил пятьдесят человек — и многие из них винили судьбу. Я убил пятьдесят человек — и, думаю, Госпожа Фортуна действительно раз пять направила мою руку. И я ей за это благодарен.

— Теперь вы утверждаете обратное тому, что...

Погрозив пальцем, Каззетта перебил меня:

— Однако в других случаях — в случаях, когда она обошлась со мной жестоко, очень жестоко, — я был наготове. — Он отчеканил, тыча пальцем в стол: — Я. Был. Наготове. Вы понимаете, Давико? Не могу утверждать, что убью сто человек или тысячу, но, думаю, у меня хорошие шансы убить шестьдесят, и вовсе не благодаря удаче.

Он открыл короля червей и раскинул королевское семейство веером.

— Готовиться — это одно, но, полагаю, вам все-таки требуется немного удачи, чтобы победить. — Я выложил короля кубков и его семейство, старшую масть в этом коне. — Как сейчас. Сиа Фортуна и мое планирование. И я выиграл.