Навола

А потом я подумал о Мераи с ее мелочной жестокостью, с неутолимой жаждой превосходства — и решил, что мы все больны, потому что продолжаем играть, несмотря на страдания.

Глава 40

Утро было серым под стать моему настроению, когда я отправился с парлом на ястребиную охоту. Вскоре пошел дождь.

— Не волнуйтесь, — сказал парл. — Как только солнце поднимется высоко, дождь прекратится. Так всегда бывает. По утрам мокро, но недолго.

— Как скажете, ваше величество.

— Руле, прошу вас. Руле.

— Хорошо, Руле.

Сино ехал рядом с нами. Я вспомнил слова Каззетты. Сино силен и красив, он легко смеется и всегда держится поблизости от парла. Но рядом с ним Руле кажется маленьким. Парл энергичен и отнюдь не слаб, но у него есть изъян. Я заметил это в конюшне, когда он подговаривал меня прикоснуться к коню. Руле полон бравады, которую я сперва принял за силу, однако после, увидев его рядом с Сино, который перешучивался со стражниками и придворными, я понял, что он зажат.

Когда Сино ехал рядом с парлом, я высматривал признаки презрения или отвращения. Прищуренный глаз, дернувшиеся губы или нос... Отец и Каззетта учили меня искать в людях мелкие детали, заглядывать за фаччиоскуро, однако казалось, что Сино не держит на парла зла. Он даже был заботлив. А парл, в свою очередь, желал заслужить его одобрение.

Некоторое время спустя небо действительно очистилось. Мы отправили вперед загонщиков, и вскоре ястребы поднялись в небо, а собаки с лаем понеслись перед нами. Мы держали наготове луки. Я подстрелил фазана, и мой ястреб поймал его в воздухе, однако принес не мне, а парлу.

— Хорошая птица, ваше... Руле. Преданная.

Парл слабо улыбнулся:

— Если бы люди были такими же преданными.

Он дал знак нашему охотничьему отряду остановиться на привал. Слуги быстро установили шатер и расставили стулья, а мы с Руле сидели верхом и наблюдали. Парл велел своим людям спешиться, но, когда я приготовился спуститься на землю, он хлопнул меня по бедру и покачал головой.

Мгновение спустя, когда все наши спутники привязывали лошадей, он внезапно развернул Империкса и пустил его галопом.

— За мной, наволанец! — выкрикнул он. — Проверим, на что вы способны!

И понесся по тропе, а я — за ним, предоставив всем прочим — Сино, Делламону и другим — изумленно смотреть нам вслед.

Мы мчались, лавируя между тесно стоящими деревьями, пригибаясь под ветвями, проламывая кустарник, перелетая через ручьи и поваленные лесины. Это была безрассудная, головокружительная скачка. Я призвал на помощь все свое мастерство, чтобы не отстать. Вот когда пригодились годы тренировок у Агана Хана. Я также был благодарен Руле за то, что он решил проверить меня в седле, а не на охоте. Парл умел ездить верхом — но я тоже умел, и конь, которого он мне дал, оказался отменным. Его звали Неро, и я чувствовал его желание нестись, лететь сломя голову — и сам, по горло сытый долгом и его ловушками, был готов делать то же самое.

Мы промчались через заросли. Перед нами раскинулись луга. Парл скакал впереди, криками подгоняя Империкса. Я рванулся вдогонку. Империкс увеличил отрыв, но я не упускал его из вида, и Неро не сбавлял ход.

Я привстал в седле и, склонившись к голове Неро, ободряюще закричал ему в ухо. Быстрый и гордый конь не желал уступать парлу и его фавориту, а потому мы тоже неслись как ветер. Это было потрясающе: скорость, риск и просторы. А потом перед нами вырос холм, и парл помчался по его склону, оставляя долину внизу, забираясь все выше.

Вершина была каменистой, здесь трава мешалась с красным песчаником, однако парл продолжал скакать. Он выглядел диким, почти безумным. Казалось, он хотел прыгнуть в небо и бросить вызов Уруло, как поступила Дженна, когда ее муж утонул в бурю. Это ужасало. Мы обогнули скалу и помчались дальше, все вверх и вверх, по круче, по ненадежной земле. Я подавил малодушное желание натянуть поводья и вместо этого освободил Неро, доверил ему выбирать дорогу, чтобы не споткнуться.

Внезапно парл осадил Империкса. Выпрыгнул из седла под отвесной красной скалой. Я тоже остановил коня. Руле тяжело дышал, потный и ухмыляющийся; широко раскрытые глаза возбужденно горели.

— Отличная гонка, ди Регулаи! — воскликнул он. — Мои шпионы доносили, что вы хороший наездник, и теперь я в это верю!

Однако парл не остановился. Он полез вверх, цепляясь за неровный камень.

— За мной! — крикнул он, и я последовал за ним.

Мы карабкались, задыхаясь, подтягиваясь, пока не достигли вершины. Парл стоял на ней, словно бог, довольно оглядывая свои владения.

В пятидесяти футах внизу наши кони тяжело дышали, взмыленные от трудного подъема. А еще ниже скала спускалась на равнину. Отсюда можно было различить Каскада-Россу, крошечные поля и виноградники, а еще дальше — красные стены и черепичные крыши Мераи и высившийся над ними дворец-крепость. Городские дома меркли в сравнении с куполами катреданто, однако те, в свою очередь, меркли в сравнении с дворцом. Гарагаццо бы это не понравилось.

— Хорошая скачка, наволанец, — сказал парл, когда я присоединился к нему.

— Я так не ездил... никогда.

— Тем лучше! — Он тяжело дышал, но по-прежнему был энергичным.

Внизу на равнине свита парла наконец выехала из леса.

— Ваши люди встревожены.

Они рыскали, разворачивали лошадей, кружили.

— Смотрите, как они вас ищут.

Парл поморщился, и его лицо стало совсем другим.

— Быть может, некоторые. Другие будут только рады, если я сломаю шею.

— Ну что вы...

— Это произошло вскоре после того, как Чичек восстал. И у него почти получилось. Яд в кубке. Если бы мой кузен не был таким любителем доброго вина, я бы не выжил.

— Я слышал о покушении.

— У Регулаи репутация слушателей.

— Дар страха, — кисло произнес я.

— Что это?

— Слова моего наставника, сказанные много лет назад. Урок, который он мне преподал. Он заставил меня бояться. Заставил наблюдать даже во сне.

— Полезный урок.

— Он говорит, что я до сих пор его не усвоил.

— Значит, вам повезло, что он вам верен, — сказал парл. — Мне бы не помешал такой человек. Кто-то, кто будет бояться за меня так, как я сам должен за себя бояться. Считайте себя счастливчиком.

— Он человек моего отца, а не мой.

— Ваш спутник?

— Каззетта.

— Я слышал, что родители в Наволе велят детям вести себя хорошо, иначе стилеттоторе Регулаи украдет их и продаст их души.

— У него есть репутация.

— А меня окружают лишь льстивые дураки. Сино и ему подобные.