Найди меня, мой принц

— Да. А почему вы спрашиваете? — не сумев убрать подозрительность из голоса, уточняю я.

— Видок у тебя… плачевный, — хмыкает Рэн. — Я так понимаю, ты с целителями принципиально не общаешься?

— Оно само пройдёт, — демонстративно набычившись, заявляю ему.

Как выгляжу, могу только представлять, потому что посмотреться было не во что и некогда. Синяки после общения с брусчаткой уже вчера радовали глаз всеми оттенками синевы и зелени. Думаю, сегодня картина лучше не стала. Да и после ночных приключений и непреходящего ощущения лёгкой дурноты я вся, скорее всего, слегка зеленовата. И кровь опять носом шла. Гапка, конечно, вытерла. Но отёчность чувствуется. Красавица в общем. Точнее, красавец.

— В Хазре тебе надо будет дать показания в местном отделении янгарды, — сообщает мне мужчина. — Расскажешь всё, что слышал от своих похитителей. Мы задержали нескольких их подельников. Думаю, их должны уже были расколоть.

А вот это мне не нравится. Наказать преступников и добиться, чтобы эту пресловутую хозяйку поймали, чтобы она больше не торговала живым товаром, конечно, очень хочется. Но светиться в местных правоохранительных органах, подконтрольных Рифату, мне крайне нежелательно. Но как этого избежать, если я сама кричала, что произошедшего нельзя так оставлять? Вот что теперь делать?

Для начала переправляться на другой берег. А там разберусь. Может в городе удастся ускользнуть от внимания этой троицы? Ну, правда, зачем я им? Спасли и хорошо. Нагоним караван и разойдёмся.

Переправа особых проблем не вызывает. Видимо, наши трофейные работяги к такому виду транспорт привычны, потому что они безропотно позволяют отвести себя на платформу парома. Я бы и сама справилась, но Рэн, скептично проследив за моей нетвёрдой шатающейся походкой, приказал (ар-р-р, ну до чего же бесит!) мне вернуться в повозку. Пришлось подчиниться, хоть и скрипя зубами. И лишь угнездившись обратно на козлах, я успокоилась, решив, что понаблюдать со стороны за ним тоже хорошо. О человеке можно очень многое сказать по тому, как он обращается с животными. Вот только, чего я не ожидала совсем, так это того, что залюбуюсь этим великолепным образчиком мужской привлекательности. Вот есть что-то притягательное в его высокой мускулистой и плечистой фигуре, уверенных движениях, сильных руках, которые умеют, как успокоить, так и направить… Эм… Я о лошадях. Да.

Смутившись собственных мыслей по отношению к совершенно левому мужику, резко перевожу взгляд на Мэл, ведущую в поводу своего и Рэнового жеребцов. И краем глаза замечаю, что мужчина вскинул голову и посмотрел на меня. Не, я на тебя не пялилась. Мне это совершенно незачем. Лучше на эту амазонку полюбуюсь. Мне это по легенде положено.

Сначала на паром поднимается Кор со своим гнедым, предварительно рассчитавшись с паромщиком, потом Мэл, и лишь потом под управлением Рэна мы на повозке. Колёса грохочут по настилу, фургон ощутимо встряхивает.

— Рома… — слышу я тихий голос закономерно проснувшейся Гапки.

— Всё хорошо. Мы на пароме. Скоро приедем в Хазру, — поворачиваю я к ней голову. Киваю в сторону наших попутчиков. — Они сказали, что привала нет смысла делать, потому что скоро всё равно город. Разве что по потребности.

— Может ты тоже тогда поспишь? — спрашивает старая няня, осторожно садясь и присматриваясь ко мне.

— А ты сможешь управлять повозкой? — интересуюсь я, чувствуя, что действительно зверски устала.

— Не знаю. Попробую. Покажешь, как это делать? — неуверенно просит Гапка.

Но ответить я не успеваю. Во-первых, паром отчаливает от берега, качнувшись и тряхнув повозкой ещё раз. А во-вторых, просыпается наша Ляля. Малышка, распахнув глаза, несколько секунд смотрит в потолок, потом начинает шарить ручкой рядом и не найдя искомого, явно пугается. Я сначала не понимаю, что она потеряла, но, когда девочка переворачивается и принимается в панике искать вокруг себя, чувствую, как сжимается сердце от догадки.

— Ясмина, — всхлипывает Ляля. И смотрит на меня с такой надеждой, что внутри всё переворачивается. — Ясмины нет.

Я пытаюсь вспомнить, когда и где последний раз видела её куклу, и прихожу к выводу, что вчера ещё, когда укладывала мелкую спать. А сегодня у меня совсем эта игрушка вылетела из головы. Кроха, видя моё замешательство, начинает уже откровенно реветь, захлёбываясь горькими слезами. И так жалко её становится. Когда бандиты похищали, не плакала, лишь испуганно орала, а тут рыдает. И ведь я её прекрасно понимаю. Это была ниточка, связывающая с прошлым, с любящей и любимой мамой, которую она потеряла.

Перебираюсь через козлы и, подхватив её на руки, устраиваюсь на полу, укачивая бедняжку.

— Не плачь, солнышко. Мы сейчас её поищем. Может она где-то в наших вещах затерялась, — шепчу я, целуя растрёпанную макушку. Гапка, услышав мои слова тут же принимается рыться в сумках и переворачивать одеяла. Но наблюдая за ней, я уже знаю, что это бесполезно. Куклы здесь нет.

— Что у вас случилось? — раздаётся голос Рэна, поднявшегося на козлы.

— Ясмина пропа-а-ала, — с подвыванием сообщает девочка своё горе.

Мужчина недоумённо смотрит на меня.

— Это кукла, — поясняю и прежде, чем он посчитает поведение девочки простым капризом, добавляю: — Любимая игрушка. Мама подарила.

— А мама где? — уточняет Рэн, нахмурившись.

— Нет мамы! Умерла мама! — задыхаясь от плача, кричит Ляля.

И столько боли в этом крике души, что мне плевать и на легенду, и на мужчину, мрачно застывшего рядом. Всё, что имеет сейчас для меня значение это моя девочка, которой плохо, которой я безумно хочу помочь. Обхватив её личико, смотрю в полные слёз шоколадные глазки.

— Тш-ш-ш, маленькая. Всё будет хорошо.

— Не будет, — сводит она маленькие бровки. Губы дрожат, нос покраснел.

— Будет. Обязательно будет. Мама тебя очень любила и хотела, чтобы у тебя всё было хорошо. Она с тобой всегда. Вот здесь, — я касаюсь её сердечка. — И я с тобой. Веришь мне?

— Верю, — уже гораздо тише произносит девочка, смотря на меня с той надеждой и верой, которую нельзя предавать, наделяющей одновременно и огромной силой, и такой же ответственностью. — Ты не умрёшь, как она? Не бросишь?

Не брошу, — торжественно обещаю ей. По-другому просто не могу. Чувствую, насколько сильно уже переплетены наши судьбы. — А твоя Ясмина, скорее всего осталась в том фургоне, в котором мы ехали в караване. Я думаю, её найдёт Сая и присмотрит для тебя. Так что не плачь. Всё будет хорошо.

Ляля вглядывается в мои глаза так же пристально, как я в её, и у меня почему-то возникает чувство, что она что-то считывает для себя. Вполне возможно, ведь я понятия не имею, какой дар есть у этой крохи, и как рано дети в этом мире начинают владеть магией. Надо будет как-то с Гапкой на эту тему поговорить. И, видимо, что-то во мне её убеждает, потому что девочка постепенно расслабляется, больше не напоминая сжатую дрожащую пружинку. А потом и вовсе выдаёт неожиданное.