Найди меня

— Бенджамин Уэйн Фишер.

Плечи мужа расслабились, и она поняла — он, должно быть, подумал, что умер кто-то из близких.

Она вернулась к экрану.

— Покончил с собой, — сказала она. — В пустыне.

— И что ты думаешь? — спросил муж.

«Наконец-то». Он хотел поговорить об этом.

— Не знаю.

Она не могла осмыслить это. В пустыне. Как такое вообще могло случиться?

— Я за фантастику.

Он все еще говорил о том, какое из этих поганых шоу они собираются смотреть. Раньше она находила оправдания его поведению. Он был молод и не понимал. Чувствовал себя неловко, не знал, как отреагировать на такую личную, интимную историю, поэтому и не сказал ничего. Но сейчас он взрослый человек. Ей нужна поддержка, а он сидит, уставившись в телевизор с пультом в руке, и листает меню. Пока она рядом корчится от боли, буквально разрываясь на части. Такое равнодушие ранило до костей.

«Сперва приходят чудовища, а потом безразличие».

Наверное, тут есть и ее вина. Она запрятала все слишком глубоко. И, конечно, никогда не настаивала на разговоре.

«Не вини себя».

Но она винила.

Брак их был годами одиночества, имитацией жизни, и она сама виновата, что не делилась своими чувствами и больше не делала попыток поговорить о случившемся. Вместо этого она несла все в себе, не выпуская наружу, боясь, что он снова отмахнется. Даже ее взрослые дети не знали подробностей нападения тем вечером, не знали, что она была на волосок от смерти. Они не понимали, какой ужас она испытала, просто думали, как это круто, что их мама помогла арестовать Убийцу Внутренней Империи. Они не знали, что его лицо продолжает преследовать ее. Сквозь все события ее жизни. Свадьбу, беременности, рождения детей. Сын и дочь выросли, закончили колледж, а она здесь одна, и ей нужен кто-то, кто понял бы, какое потрясение она переживает сейчас, пока ее муж, ее спутник жизни, сидит рядом и намеренно, да, намеренно игнорирует ее боль.

Медленно закрыв ноутбук, она отложила его и встала. Она не могла больше терпеть мужа рядом. Выходя из гостиной, она сказала, не оглядываясь, потому что не могла себя заставить:

— Смотри без меня.

Она прошла в спальню, оттуда в ванную, заперла дверь, включила душ, опустила крышку унитаза и уселась.

Мертв. Он мертв.

А ей не стало лучше — ничуть.

Потому что он не исчез. Он никогда не исчезнет. Может быть, когда она состарится и деменция окончательно победит ее разум. Но даже тогда старые воспоминания померкнут последними. Она видела это у своей матери. Какая чудовищная мысль. Исчезнет все, останется только Бенджамин Фишер.

Из ее болезненно сжавшегося, готового разорваться горла вырвался громкий всхлип. Оставалось надеяться, что его заглушат душ и телевизор. Его тупой фантастический сериал. Она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой, даже сразу после нападения. Сейчас казалось, что из близких у нее остался только Бенджамин Фишер, мертвый убийца.

ГЛАВА 16

Рени дожидалась Дэниела снаружи. Солнце только что взошло, температура приближалась к пятидесяти [8] . Днем будет под девяносто. Причуды калифорнийского климата — можно пережить все времена года за один день. Люди одеваются послойно, чтобы в течение дня раздеваться, а потом снова одеваться, когда солнце уйдет за горизонт и воздух начнет остывать. Рени начинала день в джинсах, сапогах и плотной куртке на серую толстовку. У входной двери и в кузове пикапа лежали припасы. В последнюю минуту она решила взять и палатку, на случай поломки машины, или если их квест затянется на несколько дней.

8

Около 10 градусов по Цельсию.

Она с облегчением увидела, что костюм он оставил дома и оделся более подходящим образом, в джинсы и фланелевую рубашку. Может, слегка перестарался, но все же постарался. Те, кто привык носить костюмы, никогда не выглядят довольными в повседневной одежде.

— Палатка? — спросил он.

— Я усвоила это от отца, а он научился у своей матери. Если направляешься в пустыню — запасись всем на несколько дней.

Он взял палатку, а она достала из фургона лопату, длинный железный прут для зондирования почвы и металлодетектор.

— Однажды у меня сломалась машина, и мне пришлось идти пешком сорок миль. Это не так тяжело, если есть все необходимое.

— Я всегда считал, что не следует отходить от машины.

— Обычно это лучше всего. Я прождала сутки, прежде чем уйти. Если бы у меня не было припасов, я бы, конечно, никуда не ушла.

Они загрузили снаряжение в его внедорожник, где уже лежали его вещи, в том числе лопатка и запас воды. Она захлопнула борт своего грузовика и сходила в свою хижину за последним предметом. Картой со стены. Снаружи, пользуясь безветрием, она развернула карту на капоте машины.

— У вас с собой рисунок отца? — спросила она. — Давайте попробуем что-нибудь найти.

Дэниел положил схему Бена на угол карты.

Тем, кто не знает этих мест, разобраться было бы сложно, но она быстро узнала ориентиры и указала их на карте. Теперь, когда первый шок прошел, она увидела, что рисунок на самом деле достаточно подробный.

— Мы вот тут, рядом с Джошуа-Три. А это, — она показала на красный крестик, — совсем близко. Часа за три доберемся.

— А тут что за место? — Он показал на маленький квадратик.

— Это дом моей бабушки. Видимо, в качестве ориентира, как горные хребты и прочее. Я обыскала этот район тщательнее, чем другие, но безуспешно.

Но ее неудачи вряд ли что-то доказывали; пустыня умела стирать все следы, иногда за одну ночь. Кроме того, отец мог не захотеть прятать тела так близко к дому.

Дэниел сел за руль, и они покатили на восток от Джошуа-Три по шестьдесят второму шоссе, через Твентинайн-Палмс. Потом они несколько раз поворачивали на узкие асфальтированные дороги, в конце концов сменившиеся грунтовыми, а вокруг под сияющим небом тянулись заросли амброзии, мескито и колеогине, уходя к далеким горам за сотни миль отсюда.

— В пятидесятые годы, когда здесь раздавали участки, все дороги были такие, — сказала Рени, держась за ручку над пассажирской дверью в ожидании следующего толчка и думая, сколько еще подождать, прежде чем попросить Дэниела ехать помедленнее. Городские водители имеют привычку слишком резво гнать по пустынным дорогам, не в состоянии перестроиться на гораздо более медленную езду.

— Надеюсь, вы захватили свой спутниковый телефон, он может понадобиться, когда сломаете ось.

Дэниел быстро затормозил, подняв тучу пыли.

— Хотите вести?

Никакого раздражения или недовольства в голосе. Просто осознание своих недостатков.

— Похоже, это будет практичнее.

Теперь она вела машину, а он прокладывал курс по ее карте. Иногда она притормаживала, и они склонялись голова к голове, ориентируясь, прежде чем ехать дальше. По пути они перекусывали, пили воду и слушали музыку. Вкусы у них местами совпадали. Рени представила себе диаграмму из двух кругов, пересекающихся на тридцать процентов. Впрочем, ее это не волновало: ей трудно было сосредоточиться на чем-то, кроме достижения цели. В отличие от него, вкусовые и слуховые ощущения ее не слишком интересовали.

— Не хотите рассказать, почему вы ушли из ФБР? — спросил он в какой-то момент.

К этому вопросу она была готова, однако еще не решила, сколько готова рассказать едва знакомому человеку.

— У меня начала развиваться паранойя относительно нескольких коллег, — ответила она, остановившись на смягченной версии. — Думаю, то, что случилось с отцом, подорвало мою веру в людей. — Помедлив, она добавила: — Особенно в моего напарника.

— Вы уверены, что ошиблись? Может, это не паранойя?