Не буди лихо

— Привет, Юра. Да, иду на смену, хотя сам не уверен, что это хорошая идея, — ответил Виктор, сдержанно улыбнувшись. — В твою же смену должны были проводить испытание, разве не так?

Трегуб кивнул, скрестив руки на груди.

— Так и есть. Но мы не успели провести его в моей смене. Всё откладывали. Но я решил остаться, больно уж хочу посмотреть, что там будет, как пройдет. Но знаешь... у меня сомнения. Поэтому и хочу присутствовать при тесте, посмотреть, как всё пройдет. Ты сам как думаешь?

Виктор слегка нахмурился, вспоминая детали предстоящего эксперимента. Слишком много вопросов возникало вокруг этой программы. Его собственные сомнения не давали покоя. Слишком многое казалось неопределённым.

— Да, я тоже иду смотреть, — ответил Виктор, глядя на Юрия с серьёзным выражением лица. — Но честно? Я не уверен в этой программе. Слишком много вещей кажется сомнительными. Не всё ясно с системой аварийной защиты, да и реактор ведёт себя нестабильно в некоторых режимах.

Трегуб кивнул, словно подтверждая его мысли.

— Я тоже это заметил. Хоть и говорят, что программа безопасная, но есть моменты, которые заставляют задуматься. Мы с тобой оба знаем, что такие эксперименты, даже хорошо подготовленные, могут вылезти боком. По документам очень много сомнительных моментов и…

Они вместе продолжили путь к станции, размышляя о предстоящем испытании. Оба инженера понимали, что их инстинкты подсказывают им об опасности, но в то же время они доверяли системе — ведь их работа заключалась в том, чтобы следовать установленным правилам и процедурам.

— Ну что, будем держать руку на пульсе, — с иронией заметил Виктор, кивая в сторону станции, чьи огни ярко светили на фоне тёмного неба.

— Ты прав. Держись поближе к центральному блоку, посмотрим, что из этого выйдет, — согласился Трегуб, махнув рукой.

Они подошли к двери, неся с собой груз предчувствий. Тревога нарастала, но ни Юрий, ни Виктор не могли предугадать, насколько близки они к порогу катастрофы, которая навсегда изменит их жизни.

Глава 15

В ночь с двадцать пятого на двадцать шестое апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года сотрудники Чернобыльской АЭС остановили 4-й энергоблок и приступили к испытанию турбогенератора. Это был сложный эксперимент, целью которого было замерить показатели работы генератора в условиях постепенного отключения реактора, чтобы понять, сколько времени система могла обеспечивать энергией в случае полной остановки подачи электричества. Система аварийного охлаждения реактора была отключена, что значительно повышало риски, но было предусмотрено условиями испытания.

Идея эксперимента заключалась в том, чтобы снизить мощность энергоблока с 3200 до 700 мегаватт, при этом поддерживая его работу на минимальном уровне. Это испытание было частью инициативы московского института «Гидропроект», который разработал программу для оценки возможностей станции на случай потери внешнего электропитания. Если бы испытание прошло успешно, у Чернобыльской АЭС появился бы дополнительный источник энергии в критической ситуации, когда турбогенератор мог бы продолжать вырабатывать электричество за счет инерции выбега ротора.

Но в этот момент никто на станции не мог предугадать катастрофу, которая была на горизонте. Команда инженеров, работающая в зале управления, следила за показаниями приборов и шаг за шагом выполняла установленные процедуры. Однако, с самого начала не всё шло по плану: снижение мощности энергоблока было непредсказуемым, и реактор не отвечал так, как ожидалось. Несмотря на это, тестирование продолжилось, ведь программа эксперимента была утверждена на самом высоком уровне.

Тем временем Виктор, как и его коллеги, продолжал выполнять свои обязанности, наблюдая за процессом. Хотя сомнения и тревога витали в воздухе, никто не мог остановить уже начатую цепочку событий. Технические неполадки, которые ранее казались мелкими и незначительными, теперь принимали пугающий масштаб.

К 00:05 ночи мощность реактора уже находилась на отметке 720 мегаватт, что было почти в рамках запланированных показателей. Но вскоре, без явной причины, мощность резко снизилась до 500 мегаватт. Это вызвало серьезное беспокойство среди персонала, который уже начал догадываться о нестабильности реактора. Тем не менее, работа продолжалась.

В полночь на смену заступили молодые инженеры-операторы, представители ночной команды. Большинство из них имели лишь поверхностный опыт работы на реакторе в критических условиях, однако их квалификация считалась достаточной для проведения таких экспериментов. Инструктаж и руководство экспериментом находились в руках старших сотрудников, а именно Анатолия Дятлова, который строго контролировал ход испытаний.

Некоторые из молодых специалистов, осознавая нестабильность реактора и резкое снижение мощности, пытались донести свои опасения до начальства. Они просили Дятлова пересмотреть решение о продолжении эксперимента, ссылаясь на рискованную ситуацию. Молодые инженеры говорили, что реактор непредсказуемо ведет себя на таких низких мощностях, и в таком состоянии продолжать испытания опасно.

Однако Дятлов, известный своим жестким стилем руководства, пресекал любые попытки обсуждений. Он грубо отчитывал сотрудников за их "непрофессионализм" и "недисциплинированность", угрожая увольнением тем, кто осмеливался усомниться в его приказах. Под давлением начальства молодые операторы, испуганные и не знающие, к кому еще можно обратиться за поддержкой, были вынуждены продолжить выполнение заданий, следуя указаниям старших инженеров.

В этой атмосфере нарастающего напряжения молодые специалисты лишь молча наблюдали за тем, как развертывается цепочка событий, чувствуя, что что-то идет не так.

В 00:28 начинается критический переход с локального на общее регулирование мощности реактора. По необъяснимой причине, которая позже была интерпретирована как системная ошибка, мощность резко падает до опасно низких 30 мегаватт. Анатолий Дятлов, находившийся в оперативном зале, воспринял это падение как сбой системы управления, не придав значения серьезности ситуации.

Операторы, растерянные и подавленные жестким давлением со стороны начальства, начали искать способы немедленно поднять мощность. Следуя приказам, один из инженеров принял решение произвести подъем всех контрольных графитовых стержней реактора. Эта манипуляция требовала ручного управления и была крайне рискованной в таких условиях. Однако операторы вынуждены были действовать, понимая, что остановка эксперимента невозможна.

Через несколько минут усилий мощность удалось стабилизировать на уровне 160-200 мегаватт, но это не решало главной проблемы – реактор продолжал «отравляться». Оперативный запас реактивности продолжал неуклонно падать, что говорило о накоплении в реакторе продуктов распада, которые препятствовали нормальной работе. Ситуация становилась всё более нестабильной.