Не буди лихо

Вдалеке виднелась станция, окутанная лёгкой дымкой, но отсюда она казалась безобидной, почти безмолвной. Никто в Припяти не знал, что в её недрах скрывается невидимая угроза — радиация, которая уже начала расползаться по городу, медленно, но неумолимо.

Город жил своей жизнью. Люди смеялись, обсуждали планы, готовили обеды и завтрашние наряды. Никто не догадывался, что это спокойное утро станет началом конца их прежней жизни.

Под тёплым утренним солнцем многие жители Припяти решили воспользоваться хорошей погодой и отправились на природу. Люди выходили на лужайки, к реке Припять, раскладывали покрывала, улыбались друг другу, предвкушая предстоящие выходные. Солнце светило особенно ярко, и казалось, что весна, наконец, вступила в свои права.

На одной из зелёных лужаек две подруги, Лена и Ольга, разложив полотенца, лежали на траве и загорали.

— Какое сегодня солнышко! Смотри, уже загорела! — Ольга подняла руку, рассматривая полоску кожи, где час назад был белый след от одежды.

— Правда? И не говори, загар так быстро ложится! — ответила Лена, поворачиваясь на бок и подставляя спину под солнечные лучи. — Я раньше так за час не загорала!

Они рассмеялись, не подозревая, что это солнце приносит не здоровье, а опасность, которая проникала сквозь воздух, невидимая и смертельно опасная. Никто не говорил о радиации — люди не знали, что в воздухе уже витала невидимая угроза. Ни одно предупреждение не донеслось до них, и казалось, что этот день ничем не отличался от любого другого.

Мужчины у воды спокойно рыбачили, переговариваясь о прошедшей ночи. Кто-то упомянул о пожаре на станции, но особого значения этому не придавал. Городская милиция тоже была спокойна, не чувствуя угрозы. Весь город жил в безмятежности, не зная о том, что тени смерти уже легли на каждый его уголок.

На балконах домов люди пили чай, переговаривались о планах на майские праздники. Кто-то доставал зимние ковры и вешал их на балюстрады, готовясь выбивать пыль. Станция, видневшаяся вдалеке, уже не казалась чем-то тревожным — огонь ведь давно потушили.

— Надо взять с собой зонт от солнца, — предложила Ольга, поднимаясь с полотенца и оглядывая чистое небо. — Как-то сегодня особенно жарко.

— Да ладно, обгорим немножко, зато красиво будет, — ответила Лена, надевая солнцезащитные очки и снова ложась на спину.

Смех, шутки, разговоры — атмосфера спокойствия окутывала Припять. Люди не знали, что их тела впитывают не солнечные лучи, а радиацию. Не было волнений, не было тревог, никто не знал правды. И пока в этот день они чувствовали тепло на своей коже, радиация продолжала свое невидимое воздействие.

Глава 21

Алексей с трудом приоткрыл глаза. Мир вокруг был размытым, словно сквозь грязное стекло. Он чувствовал, как его тело обжигает боль — резкая, всепоглощающая. Он попытался пошевелиться, но каждое движение отзывалось адской ломотой в костях и тяжестью в мышцах. Комната была белой, стерильной, но ему казалось, что и стены пульсируют, как и его тело, пропитанное ядом. Он знал, что это радиация — этот невидимый убийца проник в каждую клетку его тела.

Воспоминания всплывали одно за другим. Взрывы. Огонь. Чёрный дым над энергоблоком. Ещё вчера он вместе с товарищами пытался спасти станцию, выполнять свой долг. Тогда, в ту ночь, никто и подумать не мог, что они боролись не только с огнём, но и с невидимым врагом — радиацией, которая уже уничтожала их изнутри. Он закрыл глаза, пытаясь заглушить этот ужас, но яркие вспышки воспоминаний не отпускали.

«Мирный атом в каждый дом», — промелькнула в его голове фраза, когда-то звучавшая в лозунгах. Как насмешка над всем, что случилось. Тот, кто придумал этот лозунг, наверняка верил в светлое будущее. Но они не могли предвидеть того ужаса, что произойдет двадцать шестого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года, когда «мирный атом» покажет своё истинное лицо. Станция, которая должна была приносить свет и тепло, стала смертельной ловушкой для тех, кто стоял на её защите.

Алексей снова попытался открыть глаза. В углу стояла медицинская аппаратура, капельница медленно впрыскивала в его тело лекарства, но он знал — ничто уже не вернёт его к прежней жизни. Он вспомнил товарищей. Правика, Кибенка… Что с ними? Они все были там, рядом. Кто из них ещё жив? Кто борется за жизнь так же, как он сейчас?

Он хотел спросить кого-то, но губы едва слушались, голос был почти неразличим. Он понимал, что борьба за жизнь теперь полностью в руках врачей. В его сознании смешались боль и отчаяние. Рука, опалённая радиацией, едва приподнялась, чтобы дотянуться до звонка, но силы покидали его. Алексей знал, что их всех — тех, кто боролся с огнём в ту ночь, — уже не спасти.

«Мирный атом…» — последние мысли о лозунге вновь промелькнули в его сознании, прежде чем снова настиг мрак.

***

Ольга стояла среди женщин, сгрудившихся перед входом в 126-ю больницу. Её сердце бешено стучало, руки дрожали от волнения, но лицо оставалось суровым и решительным. Она уже несколько часов пыталась пройти внутрь, чтобы увидеть Алексея, но их не пускали. Вокруг неё было множество таких же женщин — чьи мужья, братья или сыновья оказались внутри этих стен после пожара на Чернобыльской станции.

Каждая минута ожидания растягивалась в вечность. Ольга не знала, что с её мужем, и это неведение сводило её с ума. "Пожар на четвёртом энергоблоке", — вот всё, что им сказали. Ни слова о том, как обстоят дела, что с пострадавшими, живы ли они. Никто не выходил с новостями, никто не говорил ни слова.

Ольга метнулась к охраннику у ворот, надеясь, что хотя бы от него удастся добиться ответа. — Я прошу вас, — голос её дрожал, но она пыталась сохранить спокойствие. — Скажите хоть что-нибудь! Мой муж там. Пожарный. Он был на станции. Как он?

Охранник даже не посмотрел на неё, уставившись в асфальт, как будто его задача была в том, чтобы не слышать их мольбы. Она видела, что его лицо замкнутое, напряжённое, и понимала, что никто ничего им не скажет. Не сегодня.

Толпа начинала роптать, некоторые женщины плакали, другие пытались выяснить у тех, кто приходил, хоть малейшие детали. Но новостей не было. Лишь слухи, что пожар был сильный, что пострадавших много, что некоторые из них в тяжёлом состоянии. Но конкретики никто не знал. Врачи, выходившие за ограду, шли быстро, не глядя на женщин, как будто стараясь избежать их пристальных взглядов, полного отчаяния.

Ольга прижала ладонь ко лбу, глядя на окна больницы. Там, за этими стенами, находился её Алексей. Её родной, её любимый. Она молилась, чтобы он был жив, чтобы его спасли. Но вместе с молитвами в её сознание закрадывалась страшная мысль — что, если его уже нет? Что, если эта больница скрывает не жизнь, а смерть? Она понимала, что пожар на станции был не простым. Все, кто вернулся оттуда, были сильно обожжены радиацией, это стало ясно по разговорам и отрывкам фраз, которые доносились до толпы.

— Пустите нас! — вскрикнула кто-то из женщин. — Мы должны видеть своих мужей! Пожалуйста!

Но их снова проигнорировали. Ольга чувствовала, как её силы на исходе. Тревога росла, заполняя каждую клетку её тела. Она прижала к себе свою сумку, сжимая её до боли в пальцах, и посмотрела на здание больницы, будто пытаясь пробиться сквозь стены своим взглядом, найти Алексея среди десятков пострадавших.

«Как он там?» — эта мысль не давала ей покоя.

Часы тянулись мучительно медленно. Ночь уже сменилась утром, и солнце осветило улицы города, но ни тепла, ни покоя оно не приносило. Ольга, как и многие другие, продолжала стоять у больницы, не в силах уйти, ведь её Алексей был там — между жизнью и смертью.