(Не) гладь оборотня против шерсти

– Что с тобой? Выглядишь ещё более депрессивным, чем обычно. Это пугает, – сестра присела рядом.

Вот уже битый час я сидел за письменным столом и пялился в одну точку. Мысли мои витали где-то далеко, совершенно не там, где нужно. Я гадал, всё ли в порядке с тем парнем. Даже порывался позвонить в деканат. Но тогда мне пришлось бы признаться, что сбежал и бросил их студента без сознания. Это было бы не слишком-то благоприятной характеристикой с точки зрения работодателя.

– Я сегодня встретил молодого оборотня, – задумчиво ответил я Алисе.

– И что? – спросила она удивлённо. – Оборотня же, не етти. Стая большая. С чего вдруг такое лицо?

– Он не из нашей стаи, в этом я уверен. Но трудно представить, чтобы оборотень жил на нашей территории и не присоединился к общине.

– Может его семья недавно переехала? – предположила Алиса.

– В Усть-Сибирск? – мрачно усмехнулся я. – Это возможно лишь при условии, что кто-то из его близких поступил работать на оружейный завод.

Сестра нахмурилась.

– Это невозможно, – покачала она головой. – Ни один оборотень в здравом уме на завод не сунется. Там охотники всем заправляют.

– Вот и я о том.

На минуту мы оба замолчали, погрузившись в размышления о том, откуда мог взяться новичок. Я помимо этого ещё и прокручивал в голове всё, что произошло сегодня после лекции.

– Это странно, – заключил я, ещё раз всё обдумав.

– Что странно? – Алиса приготовилась внимательно слушать.

– Он начал трансформацию, после того, как случайно задел мою руку, – пояснил я, тщательно подбирая каждое слово. – Вот так вот, внезапно. За неделю до полной луны.

– Если бы мы говорили о девушке, то я бы предположила, что это импринтинг, – усмехнулась сестра.

Я бросил на неё опасливый взгляд.

– Ладно-ладно, успокойся, – тут же добавила она, улыбнувшись. – При импринтинге обычно ведь оба трансформируются в истинную форму. Да и омег парней не бывает.

Холодная дрожь пробежала по спине. Я попытался сохранить равнодушное выражение, чтобы не выдавать сестре ещё одну компрометирующую подробность. Вначале мне самому нужно было во всём разобраться.

– Я думаю, ты должен поговорить с ним, – сказала Алиса, поднимаясь из-за стола. – Никто не даст тебе о нём разъяснений лучше, чем он сам. Вдруг окажется, что он это и не «он» на самом деле. И тогда всё встанет на свои места.

Хотел бы я себе немного Алисиного оптимизма. Но самцы оборотней к сожалению слишком хорошо чувствуют тестостероновый запах друг друга. Он конечно пусть и приятно пахнет, но всё-таки мужиком. Я снова тяжело вздохнул, отложил очки в сторону и откинулся на спинку стула.

Если не брать первое более широкое значение импринтинга в биологии и сосредоточиться только на том, что этот термин означает для сообщества оборотней, то под ним можно подразумевать истинную пару или соулмейта. Среди тех, кто изучал этот вопрос с научной точки зрения до сих пор расходятся мнения, чем именно определяется эта самая «истинность». Кто-то говорит о биологической совместимости, гарантирующей наибольшую выживаемость потомства, кто-то говорит о совместимости психологической, благодаря которой удаётся образовывать наиболее крепкие и значимые в общественном плане союзы. В пользу обеих теорий есть свои и "за" и "против", но ни одна из них не объяснила бы по какой причине моим соулмейтом оказался парень.

Поверить в это было настолько же трудно, насколько и отказаться от мыслей о нём. Но чем больше времени проходило с той лекции, тем острее я ощущал неведомую мне раньше тоску. Её едва ли вызывали влюблённость или влечение, как это бывает у обычных людей. Это скорее больше походило на то, что я чувствовал к Алисе. От осознания, что мне, возможно, не придётся вступать на скользкий путь гомосексуализма, немного отпустило. Я даже позволял себе безобидные фантазии о том, как мы пересекаемся в колледже, обедаем вместе, как невзначай я зову его с нами в лесной домик на полнолуние. От таких фантазий становилось тепло на душе.

Однако уже через пару дней мне пришлось встретиться с суровой реальностью. Я должен был вести у экономистов практикум, но перед этим заглянул в буфет, чтобы взять кофе и воду. Здорового темноволосого парня я заприметил издалека и огляделся. Раз этот здесь, то где-то рядом должна быть и моя «принцесса». Чуть повернув голову, я заметил его с двумя пластиковыми стаканами кипятка. Может быть это просто совпадение, но ровно в тот момент, когда я нашёл его, он обернулся на меня, будто почувствовал. На лице его появилось мучительное выражение. Он отвернулся и пошёл к стойке, за которой стоял здоровяк. Я видел, как приятель спрашивает его о чём-то, а тот в ответ качает головой и потирает висок. От их настроя и выражений лиц мне стало беспокойно. Я хотел подойти, но понятия не имел, что сказать в этом случае. Мне оставалось наблюдать, как здоровяк достаёт термос из рюкзака и даёт другу выпить его содержимое. Даже издалека мне удалось уловить знакомый запах. Беспокойство моё достигло предела. Я оставил очередь и спешно направился к ним. Но прежде, чем оказался рядом, парнишка побледнел и, закатив глаза, сполз по стеночке на пол.

Народ вокруг не сразу понял, что кто-то из студентов потерял сознание. Это было мне на руку. Я подбежал и присел рядом с ним. Нащупал пульс, проверил зрачки. Бросил беглый взгляд на здоровяка. Тот в панике набирал номер телефона.

– Что ты ему дал? – спросил я его.

– А? – отозвался он растеряно.

– Что в термосе?! – почти проорал я.

Он пожал плечами и протянул мне крышку с недопитой жидкостью. Я коснулся её кончиком языка и сплюнул. Это был настой аконита.

– Кто дал тебе эту отраву? – прорычал я злобно, чувствуя, как закипает всё внутри. Здоровяк испуганно взглянул на экран своего мобильного.

Часть 3 «Если друг оказался вдруг»

Никита

В детстве, когда меня по ночам одолевала головная боль, я старался не будить дядьку потому, что видел, как он устаёт на заводе. Но он всё равно просыпался.

– Ты чего, Никитка? – спрашивал он и гладил меня по больной голове.

Легче, конечно, не становилось, но я хотя бы переставал бояться. Знал, что не один, что пусть мама и папа не вернутся, но дядь Валера меня не бросит. Я это чувствовал каким-то нечеловеческим чутьем. Мне казалось, что так будет всегда. Каким же наивным дураком я был.

Очнувшись дома в темноте я увидел его фигуру в лунном свете, проникающем с улицы. Дядь Валера стоял ко мне спиной и молчал, но я почему-то чувствовал, что дядька больше не со мной. Это потом уже я увидел ружьё и окончательно пересрал. Но тогда я просто ощутил возникшую между нами пропасть.

«Что происходит? – подумал я в панике. – Он что, узнал, что я влюбился в мужика?»

Но как? Кир не мог меня сдать. Может этот Глеб Власович позвонил и пожаловался? Или я бредил во сне? Впрочем, какая теперь разница? Всё уже случилось. Но как-то больно, что он так отреагировал.