(Не) гладь оборотня против шерсти

Мы стояли с Кирычем на остановке. Он рассказывал что-то опять про свои сны, а я слушал, но вполуха. На самом деле я пытался выявить среди окружающих меня людей других перевёртышей. С одним мужиком вроде бы даже получилось. Но меня тут же накрыл другой страх. А что мне собственно делать, когда передо мной оборотень? Сказать: «Здрасьте. Как поживаете? А я вот тоже оборотень со вчерашнего дня». Во-первых, это тупо. А во-вторых, я не был уверен, что хочу принадлежать к общности оборотней, которых, судя по запахам, в городе было огромное множество. Дядька говорил, что быть таким это плохо. Разумеется, мне не хотелось, чтобы мой единственный родственник меня ненавидел. Но что мне делать, чтобы не быть таким (кроме употребления аконитовой настойки) я не знал.

– …Тогда он говорит мне: «Скоро всё изменится, Кирюша. Следи за луной», – закончил Кир и в ожидании реакции заглянул мне в лицо.

– А? – я поднял на него глаза и часто заморгал.

– Спишь, что ли, ещё? – усмехнулся он. – Говорил же тебе, что и без матраса нормально на полу. Вечно ты, как мать-героинь, последнюю рубашку на груди порвать готов.

Я улыбнулся и замотал головой. Меня радовало, что хотя бы Кир всё ещё остаётся со мной, и мы можем общаться как обычно. Хотелось бы, чтобы всё так и было, но я ощущал приближение перемен проснувшимся внутренним чутьём.

Часть 4 «Злая шутка провидения»

Глеб

Одиннадцать лет назад я совершил ошибку – спас сына охотников. Они убили моего отца, покалечили Алису и пытались выследить нас с мамой. Самоуверенные ублюдки потащили с собой на охоту ребёнка.

Но сама природа против того, чтобы такие выживали. Тогда пошёл мокрый снег с дождём, который при низкой температуре сразу стал ледяной коркой на дорожном покрытии. Их автомобиль занесло на мосту. Он протаранил заграждение и упал в реку. Я помню, как стоял и смотрел на него с берега. Внутри не было ничего, кроме отчаяния и злости. Но вдруг я увидел в воде орущего и захлёбывающегося мальчика. Совсем мелкого, возраста Алисы. Я не мог просто смотреть, как он идёт ко дну.

Надо ли говорить, что мать была, мягко говоря, не в восторге от моего героического поступка. Она желала смерти всем, кто имел хоть какое-то отношение к тем, кто разрушил жизнь нашей семьи.

– Он повзрослеет и станет таким, как убийцы твоего отца, – говорила она. И если честно, я думал также и сожалел о своём поступке.

В день, когда я впервые увидел Никиту, он напомнил мне того спасённого мальчика. Но я отмёл эту мысль, поскольку она показалась мне слишком невероятной. Чтобы сын охотников и оказался оборотнем?.. Немыслимо.

– Кто дал тебе эту отраву? – прорычал я, глядя на здоровяка.

– Дядь Валера, – испуганно ответил тот. – Сказал, это лекарство.

Вокруг нас начала собираться толпа. Я слышал как кто-то за спиной спрашивал, как с мобильного позвонить в экстренные службы. Но всё это не имело никакого значения.

– Какой дядь Валера?! – спросил я полушёпотом, хотя уже знал ответ. Мой разум просто отказывался принимать его.

– Дядь Валера Никифоров, опекун его. А что такое?

Я ещё раз взглянул на лицо Никиты и обречённо вздохнул. Валерия Никифорова знали все в сообществе охотников. Его именем родители-оборотни пугали своих детей. В молодости он вместе с мужем своей сестры Андреем Климовым лишил жизни многих моих ни в чём не повинных сородичей. Я слышал, что после несчастного случая с сестрой, Валерий отошёл от дел – нужно было позаботиться о племяннике. Но, по-видимому, он просто решил не привлекать к себе больше внимания. Так скрывать истинную сущность юного отпрыска Климовых было проще.

Я сглотнул сухой ком в горле и попытался собраться. Родство Никиты с охотниками не отменяло того, что он оборотень. Более того, оно не отменяло того, что меня тянуло к нему, как магнитом. Я приложил ладонь к влажному лбу. Он задышал активнее, а после и вовсе открыл глаза.

– Глеб, – произнёс он растерянно. И добавил, заметив собравшихся вокруг нас студентов. – Власович.

– Как ты? – спросил я, невольно улыбнувшись. Внутри меня шла борьба. Я буквально разрывался между долгом перед семьёй и общиной и своими собственными неясными чувствами. Но показать ему свои сомнения я не мог. Не тогда, когда он смотрел на меня таким наивным беспомощным взглядом.

– Я нормально, – сказал он и потянулся к термосу, что держал его друг. – Кир, дай, пожалуйста.

Здоровяк покачал головой. Никита вопросительно приподнял брови.

– Так, ребят, давайте-ка отойдём и поговорим, – предложил я, протягивая Никите руку. Тот несмело опёрся на неё и поднялся на ноги.

Его всё ещё немного покачивало из стороны в сторону.

– Э, Кирилл, кажется? – обратился я неуверенно к здоровяку и протянул ему полтинник. – Купи, пожалуйста, воды. Мы будем за углом в коридоре.

Парень растерянно кивнул и побрёл к кассе буфета. А я перевел взгляд на Никиту. Отпускать его руку не хотелось, но держать её и дальше было совершенно непозволительно. Он первым это понял и спрятал руки в карманы. Мы побрели по коридору к свободной скамейке.

– Извините, – опустив глаза, сказал он. – У меня малокровие, так что вот…

– Не пей больше эту дрянь, – покачав головой, ответил я. – Аконит – яд для волков. И твой дядя должен бы знать об этом.

Никита бросил на меня испуганный взгляд, а затем огляделся по сторонам. Убедившись, что никто кроме него не слышал моего предупреждения, он чуть наклонился в мою сторону.

– Вы тоже обо…ротень?

Это было даже немного забавно – то, как он споткнулся на полуслове. Но я сдержал подступивший смешок, чтобы не смущать его ещё больше, и просто кивнул. Никита отчего-то ещё больше залился краской и занервничал. Я слышал его учащённый пульс и даже забеспокоился, что он может вновь невольно начать трансформироваться.

– Дядя говорит, что оборотни – это зло, – шумно вздохнув, сказал он. – Но мне не хочется верить в это. Я думаю, в детстве оборотень спас меня. И я очень благодарен ему за это.

Никита осторожно глянул на меня исподлобья, и от этого взгляда сердце в груди сделало кульбит. Я медленно выдохнул. Вот ведь… И что он творит?

– Я часто видел этого волка во сне после. И до знакомства с Киром думал, что он мой единственный друг.

Я подумал, что ничего удивительного в этом нет. Никифоров хотел скрыть волчью сущность парнишки, а потому изолировал его от сверстников из охотничьих семей, с которыми тот хоть как-то мог подружиться. Должно быть, у него было очень одинокое детство.

– Если тебе дома угрожает опасность, я мог бы найти тебе убежище, – предложил я немного подумав.

– Убежище? – удивился Никита. – Вы о чём? Дядь Валера заботится обо мне. Он мой единственный родственник.

«Хороша забота – поить оборотня аконитом», – подумал я, но вместо этого спросил:

– А где ты обычно проводишь полнолуние?

– Полнолуние? – проговорил он задумчиво, и на его лице мелькнула паника. – Нигде… я в тот день впервые обратился. Что же теперь делать?

Он навалился спиной на стену и поднял мучительный взгляд к потолку.