Не измени себе

Как-то сам собой выкристаллизовался вывод. Теперь без высшего образования ему уже нельзя. Ставить всех на место, как он поставил неведомого ему Сергея Сергеевича, вряд ли возможно.

Но разве путь в высшую школу ему закрыт? Словом, следует крепко подумать, когда он возвратится в Москву…

А поединок со станком между тем продолжался. Увы, конструктивного решения от Зонова Борис так и не дож­дался, пришлось посвящать его в свою задумку. У всякого резца работала верхняя режущая кромка, а нижняя стачи­валась под углом. Сопротивление материала во время ра­боты отжимало резец вниз, между тем как резцедержатель стремился возвратить резец в прежнее его положение. Это и вызывало непрерывную вибрацию.

Нарушая общепринятую теорию, Дроздов уменьшил нижний угол, чтобы низ резца при отжиме упирался в металл детали. По расчетам это и должно погасить вибрацию.

— Ты понял, в чем тут закавыка?

— Н-да.— Григорий рывком взъерошил себе волосы,— Понять-то я понял, но того в толк взять не могу: как можно так вот, в голове, поправить теорию резца, не зная этой теории?

— А ты уверен, что она мне неизвестна?

— Неужто раскусили?

— Много будешь знать, инженер, быстро состаришься.

…В понедельник резец новой конструкции был готов.

Попробовали. Глубину резания установили в один милли­метр.

Станок с задачей справился отлично.

— Борис Андреевич, по-моему, первый проход нужно делать при глубине резания в два миллиметра, а при чис­товом — в один, — предложил Григорий.

Борис улыбнулся — все-таки загорелся человек.

Попробовал чистовой вариант Зонова. Хорошие полу­чились результаты.

Теперь уже все радовались за москвичей. Хотя нашлись и скептики: пробовали с опаской, с недоверием.

— Уедете, и все начнется сначала.

Но их обрывали: не за границей люди живут, до Москвы и суток езды нет.

— А если на три миллиметра попробовать?

На вопрос Зонов ответил вопросом:

— А если я на ваши плечи сразу взвалю полтора цент­нера?

— Да шо ж воно таке? Чи я, коняга якась? — под смех станочников удивился спрашивавший.

— А станок, выходит, слон?

Согласились с доводом: всему есть предел.

Пришлось затратить еще день, чтобы заточить резцы впрок…

По пути в Москву Зонов все больше молчал. Да и что ему было говорить, если к ненормальному станку опытный наладчик придумал ненормальный резец. Наладчик, а не он, инженер…

На этом они расстались.

3

Вступительные экзамены Борис сдал легко, и профес­сор Резников пригласил его к себе, объявил ему приказ рек­тора (Дроздов допускался к экзаменам экстерната), вру­чил зачетную книжку и целую кипу брошюр с программа– мм по разным предметам. Технические вузы экстерната не имели, и Дроздов осенью 1948 года оказался на экономиче­ском факультете.

— Итак, с богом, как говаривали в старину. Вам, ра­зумеется, известно, что вы вольны сдавать зачеты и экза­мены, когда сочтете себя достаточно подготовленным по то­му или другому предмету?

Дроздов лишь кивнул в ответ — от волнения у него пре­секся голос.

Зачеты Борис сдал успешно. И вот наконец настала оче­редь экзаменов.

Январский день был яркий, морозный. И мороз-то — не больше десяти — двенадцати градусов, для Москвы са­мый желанный. Кристаллики инея светились всеми цвета­ми радуги. Под ногами звонко и бодро поскрипывал снег. От остановки троллейбуса до института Борис шел не торо­пясь, с наслаждением вдыхая морозный воздух, пахнущий ванилью. Запах этот Борису правился, поднимал настрое­ние, рождал уверенность, что экзамен не так уж страшен, как ему казалось все эти дни. Тем более контрольная рабо­та принята без замечаний и зачет сдан. Да к тому же и од­ну из логических задач на зачете он решил, видимо, каким-то неожиданным для ассистента способом. Тот торопливо переписал ее в свою толстую общую тетрадь, потом отошел к другому столу, показал записанное молодой женщине и наконец куда-то вышел из комнаты. А Дроздов ждал, не понимая, что все это значит?

Минут через десять к Борису подошла та самая женщина, зябко кутавшаяся в огромный пуховый платок.

— Товарищ, а вы кого ждете? — с удивлением спросила она Дроздова.

Борис пожал плечами.

— Я зачет сдавал… А преподаватель куда-то исчез…

— Это вы логику задом наперед повернули?

— Как это повернул? Как пошло, так и доказал.

— Вы нашли интересный ход доказательств. Александр Василич ушел к профессору показать ваше решение.

— А зачет-то я сдал или не сдал?

— Конечно сдали. Где ваша зачетка?

— Лежит на столе. Вот она.

Женщина крупным решительным почерком написала в соответствующей графе «зачет» и так же крупно и реши­тельно расписалась.

— Экзамен по политэкономии милости прошу ко мне. Я — доцент Протопопова. Алла Васильевна. — Она заглянула в начало зачетки, где значились его фамилия, имя, отчество.— Уговорились, Борис Андреич?

— Охотно, Алла Васильевна. А вы не вкатите мне «неуд» для первого знакомства?

— Наверняка вкачу, если не будете ничего знать. — И широко улыбнулась, ослепив улыбкой. Зубы у нее были плотными, один к одному, крупными, рот широкий, глаза большие и сама вся какая-то крупная, но удивительно лад­ная, крепко сбитая.

— Но мне кажется… — продолжила Алла Васильевна,— человек, способный находить оригинальные ходы рассужде­ний, двойку схватить вряд ли сможет. До свиданья, Дроз­дов. Жду вас на экзамен.

Вот к этому доценту с широкой улыбкой и шагал сегодня Дроздов, энергично приминая снег генеральскими белыми бурками с кожаными ярко-коричневыми задниками и нос­ками. Эти бурки подарил ему Вальцов вместе с диагонале­вой гимнастеркой и офицерскими галифе. Преодолев соп­ротивление Бориса, он почти силой заставил все это надеть и с не меньшей настойчивостью прикрепил к гимнастерке три ордена.

— Ор-рел! Ты же ор-рел! Как ты можешь стыдиться своих наград? Орден Ленина, Красное Знамя, «Знак Поче­та»!.. В такие-то годы!

— Я и так дед по сравнению с другими студентами. За­чем все это?

— А ну шагом марш! И ровно через три часа буду ждать v себя. Без рассуждений…

— А если очередь?

— Боже, какой же он остолоп! Да кто посмеет прегра­дить путь кавалеру таких орденов?

Борис пожал плечами, вздохнул.

— Кого сейчас удивишь орденами? В метро на каждом шагу звон от орденов и медалей.

— Но не такими, Борис. Не надо принижать самые вы­сокие награды.

— Ну, хорошо. Только скажи мне: какой чудак будет рваться первым на экзамен? Наоборот, нужно незаметно прошмыгнуть…

— Я те прошмыгну! — Толстый указательный палец Ивана Федосеевича угрожающе закачался перед носом Дроздова. — Не тот ты человек, чтобы решиться на хал­туру.

…Вот и его институт. Быстро разделся и, шагая че­рез две ступеньки, поднялся на второй этаж. Перед дверью аудитории, где проходил экзамен, сидело четверо.