Не измени себе

— Не боюсь я ваших поворотов… Я не согласен с лек­тором. Их уже начали окружать люди, заинтересованные в про­должении спора. Но Астахов, привыкший все решать еди­нолично, сразу же вдруг как бы закруглил разговор.

— Слушай, иди к чертовой матери, — по-свойски ска­зал он Дроздову. — Не понимаешь, куда прешь. Не пони­маешь ты и — на кого прешь!

Дроздов с досадой отмахнулся. Умный человек Астахов, а добраться до глубины вопроса или не может, или не хо­чет.

Может бы и забылась эта полемика с профессором, как вдруг при очередном посещении излюбленного своего ма­газина «Академкнига» Борис увидел на прилавке довольно солидный том: «К вопросу об амортизации промышленно­сти в СССР». Автором книги был Протасов. Борис открыл оглавление и прочел название одной из глав: «О так назы­ваемом «моральном износе».

– — Ты погляди на этого человека! — изумленно пробор­мотал Борис Дроздов. — Он не только говорит, по и пишет о «так называемом»…

Купил книгу. Три дня потом читал ее, безжалостно чер­кая страницы и карандашом намечая ответы на полях. Про­тасов упорно доказывал, что «морального износа» машин в условиях планового социалистического хозяйства СССР нет и быть не может. И опять он повторял, что в нашей стране происходит непрерывное совершенствование произ­водства, что неизменно вызывает необходимость заменять устаревшую технику новой, а новую — новейшей. И так без конца… Профессор не хотел думать о нем, рабочем чело­веке, который мог работать не завтра, а сегодня — на более совершенном станке и производить в два-три раза больше дешевой продукции. Ему было жаль морально устаревшей машины, станка, механизма, жаль — если они не износи­лись физически. Протасов опять живописал капиталиста, которого душит конкуренция… И тому подобное.

Вызывало удивление: неужели профессор в этом не разбирается? Или тут есть нечто такое, чего он, Дроздов, не понимает? Нельзя же, думал Дроздов, сознательно ми­риться с отставанием от капиталистического производства?

Как всегда в таких случаях, пришло решение: надо на­писать об этой возмутившей его книге в какой-нибудь жур­нал или газету. Дроздов уже много раз и до войны, и уже после писал в разные журналы, и статьи его охотно печа­тали. Подписывал он их обычно своим псевдонимом: «Бо­рис Андреев». А что, если написать в журнал «Проблемы экономики» и подписаться своим собственным именем и указать свою профессию? Проблема была достаточно серь­езной и ответственной, чтобы прятаться под псевдонимом.

…Статья вышла на пятнадцати машинописных страни­цах. Дал ей отлежаться, как это делал всегда. Через не­сколько дней он перечитал написанное, и его поразил топ статьи: он был просительным, и лишь под конец звучало возмущение. Это последнее относилось к главе о моральном износе, где он, Дроздов, рассуждал о позиции автора книги и о естественных убытках государства после замены старых машин новыми: оно же у нас богатое…

С издевкой сам же и оценил свое творение:

— Беззубость какая-то… А еще конспектировал «Капи­тал».

Дроздовым овладела злость. В тот же день после смены отправился в библиотеку Ленина. Не один вечер подбирал материалы, выписывал цитаты… Старался не ограничивать себя только высказываниями классиков марксизма. И, к своему удивлению, обнаружил, что так его захватив­шей проблемы в стране вроде бы и нет. Моральный износ машин и оборудования существовал в основном в капитали­стическом мире, где свирепствовала конкуренция. У нас же станок мог вырабатывать продукцию до тех пор, пока рабо­тал сам. Мало кого интересовало, найдет ли эта продукция сбыт или же она на годы осядет на полках, на складах, а может, и под открытым небом. Ни у одного из авторов даже намека не уловил, чтобы подсчитать, в какую копейку обходится государству пренебрежительное отношение к проблеме морального износа. Вот и Протасов… Неужели профессор не понимал, что, не поскупись сегодня, замени старое, пусть еще не износившееся физически оборудование новым — и продукции будет больше, и качества она будет лучшего, и самого рабочего на большее хватит…

Другими словами, Василий Васильевич Протасов в кни­ге, посвященной амортизации, лишь походя касался проб­лемы морального износа основных фондов. Создавалось впечатление, что делал он это для того, чтобы его мощный профессорский бас не выделялся в общем хоре ученых-экономистов.

Словом, нужна была статья о том, что и в условиях со­циалистического производства проблема морального изно­са машин существует и что процесс этот жестко диктует свои законы. Естественно, что убытки покрываются госу­дарством, но экономика страны от этого не выигрывает. Все это было нужно доказать, но доказать спокойно, не допус­кая резких определений и тем более каких-либо обвинений, хотя бы в адрес того же Протасова. Не должно быть обви­нений друг друга у тех, кто занят общим делом.

…Статью Дроздов писал и переписывал почти две неде­ли. По объему она возросла лишь на три страницы по срав­нению с первоначальной. Зато теперь в ней чувствовалась логика, доказательность, убежденность. Так, по крайней ме­ре, казалось ему, Дроздову…

«Моральный износ, — писал он, — связан с появлением в нашем социалистическом обществе новой, более произ­водительной и экономичной техники. Такую технику созда­ет научно-технический прогресс, для которого в СССР соз­даны все условия. Что же влияет на эффективность техни­ки? Прежде всего надежность и экономичность эксплуата­ции, обеспечение лучшей техники безопасности и прочее… Но даже такая техника, не изношенная физически, может устаревать: стоимость оборудования падает пропорциональ­но относительному снижению его производственной эффек­тивности. Вроде бы все тут правильно… И тут же задаешь себе вопрос: разве этого не знает Протасов? Разумеется, знает. Поэтому естественно при чтении его книги ожидать, что автор перейдет к анализу закономерностей влияния мо­рального износа на эффективность отечественной техники, оборудования, здания цехов. Но нет! Его аналитический ум был обращен лишь на мир капитализма, будто законы эко­номики распространяются только па капиталистическое производство…»

Так писал он, Дроздов. Хотя те главы книги, которые были посвящены амортизации, в основе своей пришлись ему по душе. Особое внимание Протасов уделил разделу о ма­нипуляциях капиталистов, которые умышленно отчисляли в амортизационный фонд суммы, значительно превышаю­щие действительный износ, а фактический доход занижали, Чтобы меньше платить налогов. Борис дал высокую оценку этим ярким главам, выразив при этом тем большее сожале­ние, что глава о моральном износе в столь профессиональ­но написанной книге выглядит убогой и недоказательной. …

С великим сомнением отправил Дроздов в редакцию журнала свою статью. Настроил себя на то, что недели через две получит ответ, в котором будут написаны самые изысканные слова извинения за то, что редакция лишена возможности опубликовать именно эту статью, но он, Дроздов, конечно же, должен писать в их журнал, который-де всегда нуждается в свежих творческих силах… Но прошел месяц, второй… и вдруг, в начале третьего, Борис, листая в заводской библиотеке новые журналы, наткнулся на свою фамилию в «Проблемах экономики».

Читал свой материал стоя и, по мере того как углуб­лялся в него, все больше удивлялся. Статья, написанная в сдержанном тоне, по воле редактора вдруг превратилась в зубастое выступление, под острым углом анализирующее само отношение к проблеме морального износа основного фонда. Закончив чтение, Дроздов в изнеможении опустился на стоявший рядом стул. Острота была не очень расчетливой, в чем-то может быть, залихватской. Пожалуй, что он бы так не написал… Но что же тогда — протестовать? Кто-то все-таки должен быть первым.

…Это произошло примерно за год до поступления Дроз­дова в вуз. И кто бы знал, что эта статья повернет его жизнь в неожиданное русло.

2

В первый же месяц учебы Дроздов узнал, что профес­сор Протасов работает в том же вузе — он заведует одной из кафедр. Они случайно столкнулись в коридоре, но Василий Васильевич, конечно, не узнал Бориса.

После опубликования той статьи профессор Протасов через редакцию послал Дроздову свою книгу со странной надписью: «Уважаемому Борису Алексеевичу! Еще будет время для споров. Смею Вас заверить. Ваш В. Протасов».