(Не) любимая жена. Развод с оборотнем

– Вот паскудник!

– Брехло!

– Клеветник!

Марьяна прикрыла рот платочком - только бы не заржать в голос. Три воинственные наседки обступили Белояра со всех сторон и костерили на чем свет стоял. Бедняга не знал, куда деваться. Пробовал слово вставить, но этим только больше раззадоривал бабушек.

А тут и стражники подтянулись.

– Глядеть за княгиней денно и нощно станем! – загудел Горяч.

– Глаз не спустим! – поддержал его Сокол.

Остальные воины вторили им согласным ревом. Шах и мат, господин Белояр. Даже советники развели руками.

– Надо будет птицу князю снарядить, - прошипел женоненавистник и поспешил ретироваться.

Ему вторил возмущенный рокот собравшихся.

– Смотри теперь в оба, - чуть слышно шепнула Веселина. – В этот раз уползла гадина, а вдругорядь и укусить может.

Не только может, но и специально караулить будет. Марьяна не обманывалась насчет своей победы. Но и отступать не собиралась.

– Пусть попробует, - ответила так же тихо.

И сделала знак нянькам – время переносить собранные вещи в повозку. Да еще отправить прислужника к ведьме - пусть принесет бабушке корзинку со снедью в качестве благодарности за лечение.

Пока Марьяна размышляла, как быстрее и лучше все это провернуть, за рукав тихонько дёрнули.

Варвара.

– Да, милая? – улыбнулась девочке.

Юная княжна приоткрыла ротик, будто силясь что-то сказать, но вместо этого потянула за собой.

А у Марьяны от чего-то ладошки взмокли.

Заговорит ведь скоро… Как пить дать заговорит. И тогда прощай кокошник и сарафаны в пол. Здравствуй родной мир со всеми его благами и проблемами.

К мокрым ладошкам добавилось лёгкое головокружение. Бежать бы к себе в горницу, упасть на кровать и накрыться с головой, прячась от всего на свете. Но… так ведь дела не делаются.

И придется что-то решать.

Марьяна снова посмотрела на Варварушку.

Кроме лечения больному нужна ведь и реабилитация. А уж ребенку с психологической травмой тем более. Поэтому долг Марьяны – остаться рядом с девочкой до полного ее выздоровления. Ну и заодно обустроить быт, чтобы Искусница не схлопотала сердечный приступ, когда вернётся.

Да. Так и поступит!

А князь… Он пусть к чернавкам своим катится. Ему не привыкать.

***

Дар

Недолго тосковала без него пташка синеокая, упорхнула из терема - только пыль столбом. Дар повертел в пальцах кусок кожи с донесением да и кинул в костёр. Пламя жадно вцепилась в добычу, запахло палёным.

– Дурные вести? – тут же вскинулся Святозар.

– Княгиня на ярмарку собралась. Уже в пути к Великим Порогам.

Сын тут же отвёл взгляд.

– Ярмарка… Ну так это … Знамо дело, по хозяйству-то…

– Вот тебе и жаба, да?

Святозар аж вздрогнул. На мгновение Дару померещилось, что сын встанет и уйдет, но нет – остался. И даже сил нашел, чтобы в глаза посмотреть.

– Может, раньше была, а теперь не такая.

– Поэтому ты ее в воду толкнул.

– Так под надзором других! Вытащили бы!
– кинулся было возражать, однако добавил тише: - Твоя правда, батюшка…

Дар выгнул бровь, и сын отвернулся.

– Лучше бы мне розог отсыпала, - забормотал, колупая пальцем бревно, на котором сидел. – А княгиня замест этого пожалела... И теперь вот тут, - ударил себя кулачком в грудь, - маятно, сил никаких нет. Почему она такая?

Да кто бы знал! Ни волхвы, ни ученый Ганя, ни сердце княжье и звериное не могли дать ответ.

– Богам так угодно, Святозар… Однако более рот открывать не смей. А если вздумаешь пакостить… То я не погляжу, что кровь у нас едина, и отхожу кнутом, как закон того требует.

Княжич смиренно склонил голову.

– Ежели так случится, то плеть я тебе сам принесу.

И вновь на полянке воцарилось молчание. Однако не тяжёлое, как прежде, а куда легче. Сын обуздал непокорный нрав, а это великое дело.

Только и ему – Дару – следовало бы перед женой повиниться. Отец ведь, а не сумел с мальчишкой сладить. Да и с дочкой все не так вышло. Зато Искусница играючи дело поправила.

Варварушка уж и улыбается, и вздыхает – вот-вот говорить начнет! Только об этом подумал - по спине ознобом протянуло. Уйдет ведь княгиня! Не любит, не хочет быть с ним… Медведь горестно взревел. Тут же затребовал сделать так, чтобы Марьюшка и не помышляла о свободе. К примеру, ребеночком наградить, а перед этим за нежную шею куснуть как следует.

Озноб сменился жаром.

Нет, не готов он метку ставить! Это ведь навсегда. Никого более перед собою видеть не будет, только избранную. А если та его оставит, зверь ума лишится. Его отец, хоть и женился на паре, однако никогда так и не укусил. Дед тоже… а вот прадед рискнул - и вышло худо. Нечестной оказалась женщина. Измучила его, извела… А вдруг Искусница прежней станет?

За мучительными размышлениями Дар чуть не упустил гостей. Только когда человечьего уха коснулось шуршание травы, обернулся и взглянул на приближавшегося воина.

Юноша поклонился, отдавая темный скруток.

– Ещё одна птица, господин, от старосты Великих Порогов.

Наверняка о княгине весточка. Однако стоило взглянуть пристальнее, в груди муторно сделалось. Красная нить! Значит, послание важное.

– Что там? – обеспокоился Святозар, пока Дар нетерпеливо срывал печать.

– Поглядим сейчас… Вот же сучий потрох!
– стукнул кулаком по бревну так, что оно треснуло.

Воин нахмурился, сын подскочил ближе, но Дар скомкал листок кожи и сунул за пазуху.

Окромя Искусницы на ярмарку собирался ехать балаган! Ничего такого вроде - гусляры да скоморохи завсегда на праздниках золото ищут, но в этот раз среди них затесался Иван Сладоуст!

Тот самый, о ком Марья вздыхала. А может, не на гуляние она собралась, к своему полюбовнику?!

– Поднять отряд! – зарычал сквозь клыки. – Надобно и нам запасы пополнить.

Воин хотел было возразить, что мешки и на треть не оскудели, однако вместо этого бросился исполнять приказ.

Святозар вслед за ним. Вот и хорошо! По костям хлестнуло болью, но Дар едва ли это чуял. В груди горело сильнее. И все, чего он хотел - поскорее добраться до Порогов. Пусть только этот гусляр недоделанный попробует в сторону княгини взгляд кинуть. Разорвет!

***

Марьяна задумчиво осматривала раскинувшуюся вокруг деревню. То есть, город. По меркам этого мира, Великие Пороги вполне себе мегаполис. Изб под тысячу, есть свой герб, печать и дозволение от князя на чеканку монет. Короче, почти вторая столица. И красотой не уступала. Так же чисто и зелено, правда, местность холмистая… И река одна, зато какая! Широкая, с водопадом. Наверное, отсюда и название – Пороги. Очень даже подходит.

– Значит, гулять утречком пойдем? – спросила, оборачиваясь к сестрам. – А почему не сейчас?