Не могу больше

Он стоял посреди снующей толпы, не зная, что он здесь делает. И вдруг кто-то больно наступил ему на ногу, мгновенно вызвав неуправляемое желание убивать.

Девушка испуганно извинилась, потрясённая яростью его взгляда. Джону стало невыносимо стыдно и отчего-то весело. Огромные глаза смотрели на него настороженно, с легкой долей заинтересованности, и он улыбнулся впервые за долгое время. Улыбка на собственном лице показалось Джону такой неуместной, что он невольно провел ладонью по колючим от вечерней щетины щекам. Ощущение было забытым и непривычным.

Девушка не уходила, удивлённо рассматривая странного, но очень привлекательного мужчину с измученными глазами. Он производил впечатление человека, сокрушенного страшным, незабываемым горем, и она, неожиданно для себя, спросила: — У вас что-то случилось?

Этот простой вопрос вызвал в Джоне тот самый безудержный поток излияний. Вечер они провели вместе.

*

Впервые рядом с Мэри Джон вдруг вспомнил, как давно в его жизни не было секса. Она не относилась к той категории женщин, при одном только взгляде на которых вдруг возникает нещадная ломота в паху, и по позвоночнику мчатся огненные потоки. Джон вдруг подумал, что, пожалуй, в его жизни никогда не было подобных страстей. Желание возникало, сильное, страстное, но безумным назвать его было трудно, и он впервые об этом задумался.

Мэри казалась милой, естественной, и Джону очень захотелось её поцеловать. Он потянулся к ней не столько телом, сколько душой. Их первый поцелуй вместо предвкушаемого огня наполнил его тем долгожданным покоем, на который Джон уже не надеялся.

Губы девушки прильнули доверчиво и призывно, и Джон углубил поцелуй… Впервые он целовался на улице, как мальчишка. Ему это очень понравилось, это будоражило и молодило. Надвигающиеся сумерки, яркие фонари — всё было волшебно ново и почему-то таинственно.

Прикоснувшись к её удивительно нежной груди, Джон сразу почувствовал давно забытое возбуждение. Оно тёплой точкой запульсировало внизу живота и разлилось томительными волнами по внутренней стороне бёдер, жарко сосредоточившись в промежности.

Джон ужаснулся, подумав, что за эти полтора года ни разу не испытал настоящего оргазма. Конечно, время от времени он кончал во сне. Одурманенный снотворным, утром он никогда не помнил своих снов. Оставалось только ощущение чего-то сладкого, запретного и характерные следы на белье.

Желание сразу же стало нестерпимым. Джон так сильно захотел испытать оргазм, что потемнело в глазах и запылали губы. Он даже не понял, хочет он Мэри или хочет освобождения от болезненного возбуждения.

Девушка сразу почувствовала его нетерпение, и в её глазах Джон увидел согласие.

В такси он не выпускал теплую ладонь из своей руки, и ему безумно хотелось прижать её к мгновенно окаменевшему члену. Мэри сделала это сама - безрассудно, отчаянно смело, и Джон едва не закричал, прижав ладонь ещё плотнее, больно вдавив тонкие пальцы в молнию брюк. Откинув голову на спинку сиденья и изнывая от жара в паху, он неистово тёр её ладошкой истомившийся член.

Оргазм был такой ошеломляющей силы, что Джон несдержанно охнул, судорожно стиснув бёдра.

— Прости, — прошептал он, боясь поднять на Мэри глаза. — У меня очень давно никого и ничего не было.

Мэри молча прижала его пальцы к губам, и Джон наконец-то понял, что снова живой.

*

Привести Мэри к себе в квартиру после пары часов знакомства почему-то казалось абсолютно естественным. Джон вдруг подумал, что их встреча была предрешена и просто ждала своего часа. От этой мысли стало легко и ясно, исчезли границы, и, раздевая девушку, Джон не удивлялся отсутствию неловкости и смущения. Как будто тысячу раз он обнажал её округлую грудь, целуя шелковистую кожу шеи.

Рука скользнула в мягкое тонкое кружево трусиков, и пальцы нетерпеливо погрузились во влажное тепло, вызвав у обоих негромкие стоны. Мэри едва заметно насаживалась на пальцы, углубляя проникновение, и истекала соком, подводя Джона к пиковой точке возбуждения. Ему до колотящей дрожи хотелось немедленно войти в неё, но эта откровенная ласка была так невероятна и так сладка, что не было сил остановиться.

Но Мэри и сама уже ждала продолжения, прижимаясь теснее разгорячённым телом, обвивая руками призывно и сильно.

Внутри было горячо и тесно, и Джон не мог уже сдерживать нетерпенье. Он двигался в Мэри мощными толчками, упиваясь забытыми ощущениями, пьянея от близости женского тела. Ритмичными рывками девушка приподнималась навстречу, делая проникновение предельно глубоким и добавляя наслаждению дополнительную остроту…

…Первый раз Джон заснул без снотворного, чувствуя лёгкость освобождения. Гибкое горячее тело спящей рядом женщины укутывало расслабленной негой и согревало молодым, щедрым теплом. Одиночество наконец отступило.

Но утром Джон проснулся как обычно, только сегодня «Шерлок» почему-то прозвучало вопросом, и впервые за эти невыносимые полтора года Джон не задохнулся, произнося его имя.

*

Через месяц Мэри стала его женой, и Место незаметно стало домом, куда Джон с удовольствием возвращался. Их жизни переплелись так легко и естественно, что он уже не мог представить, что было как-то иначе. Они были именно вместе, во всех смыслах этого слова.

Но Джон никогда не говорил жене о любви. И ни на один день не забывал о Шерлоке. Нет, он перестал уже навязчиво о нем думать, терзаясь бесконечными воспоминаниями. Как человек не думает о своём сердце, просто зная, что оно у него есть.

Мэри помогла ему вернуться в реальность, и Джон был очень ей благодарен. Он будто впервые оглянулся по сторонам и с удивлением обнаружил, что жизнь не остановилась. Жизнь кипела, наполненная повседневной суетой, и именно этого Джону не хватало всё это время.

Вокруг были люди, и Джон вдруг подумал, что за полтора года ни с кем так и не сблизился настолько, чтобы это можно было назвать хотя бы приятельскими отношениями. Он ужаснулся тому, насколько был одинок в своем горе. К дружбе Джон не стремился, но простого человеческого общения ему всё это время явно недоставало.

Джон возвращался к жизни, словно выздоравливая после изнуряющей тяжелой болезни, и каждый шаг этого выздоровления давался ему с трудом.

В их с Мэри жизни появились Алекс и Грейс, и Джон осознал, что впервые за долгое время в его так ревностно охраняемое пространство вошёл человек, которого когда-нибудь он сможет смело назвать своим другом.

========== Глава 3 Простая жизнь ==========

Простая незамысловатая жизнь, которую Джон теперь вёл, помогла ему осознать: всё вокруг создано для него, и долгое время только и ждало, чтобы Джон протянул руки и взял то, что принадлежало ему по праву живущего. И живого.