Не могу больше
Шрифт:
*
На следующий день позвонила Молли.
========== Глава 4 Звонок Молли часть 1 ==========
Этот день был наполнен особенным смыслом и особенной радостью. Такого воодушевления Джон уже не помнил. Так было только тогда, в те далекие времена…
Нет, не надо об этом. Больше не надо…
Даже женившись на Мэри и узнав недоступное ранее удовольствие проснуться рядом с теплым, тесно прильнувшим телом, до которого очень легко дотянуться и провести ладонью по ровно вздымающейся груди, услышать спокойное биение сердца и облегченно вздохнуть — не один, даже тогда Джон не строил планов
Теперь, впервые за долгое время, он впустил в свое сердце надежду. Это было так ново и так прекрасно, что весь день с его губ не сходила улыбка, и даже не покидающее чувство вины перед Шерлоком не смогло омрачить его радужного настроения. Он энергично передвигался по зданию клиники, шутил с больными и персоналом, звонил Мэри безо всякой на то причины и улыбался, слыша в её голосе счастливые нотки.
«Я куплю ей сегодня цветы. Много цветов. А Шерлок…»
Джон продолжал улыбаться.
Впервые он позволил чувствам, тщательно замурованным в тайниках своего сердца, излиться открыто и свободно: самоотверженная привязанность к Шерлоку, счастье иметь рядом такого друга, восхищение и преклонение, преданность и верность до конца. Всего было так много, и всё это всегда принадлежало Шерлоку. Шерлок был его жизнью, что уж теперь скрывать, тем более от себя самого. Никогда У Джона не было человека ближе, чем он. Потеря столь неразрывной связи неизбежно вызвала ту страшную ломку, которая подвела его к самому краю. И если бы не Мэри…
Сейчас, когда Джону впервые за долгое время хотелось жить, он понимал, от чего уберегла его встреча с Мэри. Он не смог бы пережить потери. Нет. Время почему-то не лечило раны, напротив — с каждым днем они становились глубже и болели сильнее. Сегодня Джон дышал полной грудью, сегодня он искрился радостью и разговаривал с Шерлоком, как с живым.
И впервые это было легко.
«Шерлок, ты бы порадовался вместе со мной, ты был бы доволен моим выбором. Я знаю. Мэри… Она настоящее сокровище. Я её очень…»
Почему-то он замер, напряженно прислушиваясь к себе.
Любил ли он Мэри? Наверное, да. Джон никогда ещё не испытывал чувства, лишающего способности трезво мыслить и здраво рассуждать. Всепоглощающего. Ему не с чем было сравнить то, что согревало сердце, когда он смотрел на нежно улыбающуюся жену.
Да, конечно, это любовь. Конечно.
«Глупые мысли. Неуместные сомнения. Ах, Шерлок… Ты бы сразу всё понял!»
Джон рассмеялся, представив, как он обращается за советом к другу. Представил Шерлока, его недоуменный взгляд, его скептически изогнутую бровь. О чем ты, Джон? Что ты хочешь услышать? Я ничего не смыслю в любви.
Джон моргнул, и щеку обожгло неожиданной влагой.
Именно в этот момент, ни минутой позже, раздался звонок.
Звонили очень настойчиво, но почему-то, охваченной иррациональной паникой, Джон боялся ответить. Страх пронзал до холодных мурашек, делая тело слабым и уязвимым. Его тихое вымученное «слушаю» прозвучало хрипло. Мгновенно увлажнились и задрожали ладони, едва удерживая выскальзывающий из рук телефон.
— Здравствуйте, Джон.
Неожиданно стало темно, и Джон с усилием тряхнул головой, пытаясь отогнать
накрывающий мрак. Он сразу её узнал, но всё же для чего-то спросил осипшим от волнения голосом: — Кто это?— Молли. Вы меня не узнали?
— Узнал.
Затянувшаяся пауза вытягивала из Джона последние силы. Он не понимал, почему так глупо напуган, но дрожь усиливалась с каждой минутой. Этот звонок из прошлого в одно мгновенье перечеркнул настоящее. Старательно выстроенные стены рухнули. Вернулась боль, и оказалось, что её не стало меньше, напротив — со временем она разрослась как ядовитая чёрная плесень, завладев душой Джона всецело. Самообман - штука хорошая, но хрупкая, как первый осенний ледок.
Бесспорно, Молли хотела сказать что-то важное, но нерешительно медлила, и от этого Джона начало лихорадить.
— Мне необходимо поговорить с вами, Джон.
В глазах вновь потемнело, и Джон сжал телефон так сильно, что на ладонях выступили багровые полосы.
— Молли, я не вижусь ни с кем после того, как… Одним словом, я не смогу.
— Джон, это очень важно, поверьте. Вы должны меня выслушать. Пришло время.
Пришло время? Время для чего? Тошнотворная муть сдавила горло, не позволяя задать простые вопросы, словно услышав на них ответ, Джон не сможет справиться с тем, что его ожидает. Слова выплеснулись вместе с этой мутью, но легче не стало: — Хорошо. Где мы встретимся?
— Где вам удобно.
— Только не у вас. Я не могу…
— Конечно, Джон. Я же сказала, где вам удобно.
— Тогда в Квин-сквере. В шесть.
В шесть. Джон вдруг подумал, что сегодня в шесть часов вечера вся его жизнь изменится навсегда.
========== Глава 4 Звонок Молли часть 2 ==========
Он предупредил жену, что задержится, ничего не сказав ей о предстоящей встрече.
— Джон, что случилось?
Видит Бог, он старался как мог не выдать голосом своего волнения, и даже пытался улыбаться. Но Мэри чутко уловила и нервную дрожь, и нервные спазмы горла.
— Ты болен?
— Всё в порядке, любимая.
Впервые Джон её так назвал и почему-то очень испугался собственных слов. Как будто только что он перешагнул черту, переходить за которую было ещё не время.
Мэри прерывисто вздохнула и тихо попросила: — Не задерживайся надолго, я… так соскучилась по тебе, Джон.
*
В парке было многолюдно. Наступающий вечер обещал быть безветренным и теплым. В такой вечер хорошо неспешно прогуливаться, вдыхая пряный запах опадающей листвы и последних осенних цветов, и ни о чем не думать. Просто существовать. Джон очень любил осень. Она редко навевала на него тоску. Особенно после того, как в его жизни появился Шерлок.
Когда Шерлока не стало, Джон прихода осени не заметил, как не замечал ничего вокруг.
Это была первая осень, которой он мог бы по-настоящему насладиться.
Молли изменилась за это время, став интереснее, ярче. Она похудела, и эта неожиданно благородная худоба придала ей утонченности и изящества. Исчезла суетливая угловатость движений, а взгляд перестал быть мечущимся и смущенным. Волнистые волосы живописно рассыпались по спине, и их медовый отлив вызвал в Джоне неожиданное желание медленно провести по ним ладонью, вдохнуть их сладкий аромат.