Не могу забыть

– Где бы ты хотела жить?

– Жить?
– повторила она, с трудом выходя из транса и возвращаясь к действительности.

– Я думаю, ты не захочешь остаться в пент-хаусе. Может быть, уступить его Хаббарду в ка-честве утешительного приза? Конечно, если он все еще хочет туда переехать.

Тело Моны инстинктивно напряглось. Почувствовав это, он с неожиданной резкостью спросил:

– Неужели ты все еще хочешь вернуться к нему?

Мона высвободилась из его объятий и рывком села.

– Я должна.
– В ее голосе слышалась решимость.

– После всего, что было между нами?

– Я говорила тебе, что не покину Рика, пока нужна ему.

Он сел рядом и провел ладонью по своим спутанным темным волосам. Нет, это невозможно. Невероятно.

– Я не отпущу тебя, - сквозь зубы произнес Брет.

– Ты помешаешь мне только одним способом: если будешь держать в тюрьме до конца жизни. А это невозможно.

Он сменил тактику.

– А ты уверена, что будешь нужна Хаббарду после случившегося?

Мона, знавшая, что ради нее Рик готов на любой обман, ответила без колебаний:

– Да, уверена. Ты сам сказал, что он ©держим мной.

– Никто не может быть уверен в одержимости другого, - возразил Брет, а затем хрипло добавил: - Черт побери, ты считаешь себя виноватой в его мании, но не хочешь отвечать за мою.

– Я не считаю себя виноватой. Тут дело в

другом.

– В чем же? То, что ты провела ночь в моей постели, все изменило. Когда он узнает…

– Он не должен ничего узнать, Ради его же блага, - прервала его Мона.
– Если ты приве-зешь меня до того, как он хватится…

– Я никогда этого не сделаю. А если ты вернешься и ничего не скажешь Хаббарду, я сам раскрою ему глаза.
– Хотя тон Брета был спокойным, в его словах таилась угроза.

– Ты только причинишь ему лишнюю боль, но ничего не изменишь…

– Не могу поверить, что ночь, проведенная в моей постели, ничего не изменит.

– Нам будет намного труднее, но все останется по-прежнему. Рик прикован к креслу, и я нужна ему.

– Допустим. Но это еще не значит, что ты должна вернуться к нему.

– Как я могу бросить калеку?
– в отчаянии воскликнула Мона.
– Если я это сделаю, меня будет мучить совесть до самой смерти!

– Но он не останется калекой. Ты сама так сказала.

– Врачи надеются на это, но точно не знают. Они могут ошибаться. Может возникнуть

множество проблем, о которых они понятия не имеют.

– Будущие проблемы Хаббарда еще не причина, чтобы выходить Замуж за человека, которого ты не любишь. Ты отдала ему несколько месяцев, вместе с ним пережила худшее. Пора подумать о себе… - Видя по лицу Моны, что он напрасно сотрясает воздух, Брет больно сжал ее руки.
– Послушай меня, Мона… Кажется, ты считаешь, что авария произошла по твоей вине?

Эти слова согнали краску со щек Моны. В свете луны ее лицо казалось высеченным из белого мрамора.

– Да, это действительно случилось по моей вине, - безнадежно призналась она.
– Это я от-вечаю за то, что он оказался в инвалидном кресле. Я отвечаю за его боль и страдания. Теперь ты понимаешь, почему я не могу бросить его?
– Она не выдержала и разразилась слезами.

Брет положил ее голову к себе на грудь и начал баюкать.

– Не плачь, любимая. Не надо…

Продолжая бормотать ласковые слова и поглаживать ее по спине, он слепо уставился перед собой. Конечно. Он должен был догадаться. Ее решимость остаться с Хаббардом могла быть продиктована только чувством вины и желанием искупить ее, принеся себя в жертву…

Когда буря миновала и Мона выплакалась, он полез в тумбочку, достал носовой платок и вытер ей нос, как маленькой. Затем посадил ее к себе на колени, поцеловал заплаканное лицо и негромко попросил: - Расскажи мне, как это случилось.

– Да тут и рассказывать нечего, - слабо всхлипнула она.

– И все же… - Видя, что она колеблется, Брет решил ее поторопить.
– С чего ты решила, что это твоя вина?

– Машину вела я. Брет вздрогнул.

– Почему?

– Так хотел Рик. Он сказал, что купил мне машину в подарок на свадьбу, и настоял, чтобы я села за руль. Я страшно испугалась, потому что собиралась расторгнуть помолвку. Но не могла ничего сказать, потому что с нами была Ивлин.

– В машине?

– Да, - еле слышно прошептала Мона. Брет крепче прижал ее к себе.

– Дальше, любимая.

– Мне не хотелось садиться за руль. Я ужасно нервничала, потому что собиралась вернуть ему кольцо и отказаться от поездки в “Голубую лагуну”, но все пошло не так, я не смогла поговорить с Риком наедине…

– Так что же случилось?

– Мы почти приехали. Свернули с шоссе и направились к берегу. На крутом повороте я не справилась с управлением… - Она судорожно всхлипнула.
– Мы вылетели с дороги и врезались в дерево. Машина перевернулась и упала под откос.

– А что случилось с Ивлин?

– Слава Богу, она сидела сзади и отделалась синяками и царапинами… Когда я очнулась, она пришла ко мне в больницу и рассказала о Рике.

– Долго ты пробыла без сознания? Мона приложила руку ко лбу.

– Почти пять недель. После этого плохо соображала.

– В чем это выражалось?

– Сначала я была убеждена, что вернула Рику кольцо.

Брет нахмурился.

– А почему передумала?

– Потому что кольцо было по-прежнему у меня на пальце. Его сняли только в больнице.

– Но аварию ты помнишь хорошо?

– Нет. Я вообще ее не помню. О том, что случилось, мне рассказала Ивлин… Последнее, что я помню, это шоссе… - Ее голос стал свинцовым от усталости и отчаяния, распухшие от слез глаза закрывались.

Брет лег на кровать, привлек Мону к себе, положил ее голову на свое плечо и баюкал до тех пор, пока ее дыхание не стало ровным и сонным…

Сознание возвращалось к Моне медленно и неохотно. Лежа с закрытыми глазами, она пыталась снова утонуть в блаженном беспамятстве, но процесс пробуждения начался, и она не могла остановить его.

Хотя мысли были смутными и отрывочными, часть мозга уже сознавала: ей не хочется сталкиваться с тем, что несет наступающий день…

Но в этом чувстве нет ничего нового; оно давно стало частью ее жизни.

Когда в мозгу прояснилось, она решила, что еще рано. И в доме и снаружи было тихо и спокойно.

Не было ни движения, ни привычных звуков. Ни гудения кондиционера, ни слабого рычания моторов, ни шума просыпающегося города. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что находится вовсе не в “Редстоуне”. Они уехали в “Голубую лагуну” праздновать день рождения Рика. Он устраивал вечеринку… А потом приехал Брет и все перевернул вверх дном. Он отвез ее в старый сельский дом, отнес наверх в скудно обставленную спальню с белыми стенами и овладел ею…