Не названа цена

Айриния не отличалась всепрощением — скорее уж наоборот — но не могла оттолкнуть человека, который тянулся к ней так отчаянно.

Уйдя в его эмоции и в созерцание цветка, она не сразу заметила появление Леона, который отправился на поиски давно вроде бы явившейся на вызов магички.

Со стороны Рийара полыхнуло обречённой завистью, ненавистью и каким-то едким подспудным страхом. Айриния с любопытством обернулась.

— Что у вас тут происходит? — в недоумении спросил Леон, переводя взгляд с Рийара на неё. Во взгляде этом ощутимо сквозила тревога, и Айриния поняла, что он беспокоится за неё.

— Ты не поверишь, — лениво протянул Рийар, вальяжно вытягивая ноги, — но я тоже умею решать свои конфликты цивилизованно.

— Не поверю, — мрачно согласился Леон, пронзая брата подозрительным взглядом. Меньше всего на свете он ожидал, что Рийар сможет забыть поступок Айринии — значит, как бы ни выглядело то, что он теперь наблюдал, это обязано было быть частью изощрённого плана мести.

Айриния не слышала слов Рийара, но чувствовала с его стороны усталое злое раздражение — и снова пробивавшийся сквозь него страх.

— Айриния? — меж тем, обратился к ней Леон, явно опасаясь, что Рийар уже её как-то заколдовал.

— Простите, — повинилась она, вставая. — Мы хотели обсудить имеющий между нами место конфликт, поэтому я задержалась.

Слова её удачно сошлись с версией Рийара. Обескураженный Леон не знал, что на это сказать.

— Валяй, забирай, — насмешливо протянул Рийар, разглядывая брата с нехорошим прищуром. — Хотя твоё расследование никакой магией не спасёшь!

Айриния с удивлением повернулась к нему. Она не слышала слов, но почувствовала лихорадочную тревогу на грани истерики.

— Ничего, — недовольно парировал Леон, — в самом дурном случае я просто проверю всех сотрудников управления магией.

На миг от Рийара полыхнуло страхом — почти ужасом — тут же сменившимся пониманием и полным иронии чувством самодовольства.

Страх и тревога совсем исчезли; на первый план вышло именно это бескрайнее довольство собой и облегчение.

— Валяй-валяй, братец! — насмешливо подначил он Леона, встал и, не прощаясь, ушёл.

Айриния замерла в растерянности, но по мере его ухода эмоции гасли.

Когда последний отголосок чувств растворился в привычном безразличии, в мыслях её окрепло убеждение, что Рийар точно знает о краже артефакта куда больше, чем говорит.

Глава десятая

Чем дальше шло расследование о краже артефакта, тем более безнадёжным оно казалось Леону. Преступник, определённо, был как-то связан с управлением и прекрасно знал его работу изнутри — поэтому мастерски уничтожил все следы и зацепки. Ни привычные алгоритмы, ни мозговой штурм с коллегами, ни креативные идеи Илии так и не помогли нащупать даже слабой ниточки — и, коль скоро господин архимаг настаивал на продолжении расследования, оставалось перейти к способам весьма радикальным.

В частности, Леон в самом деле склонялся к идее проверить всех сотрудников управления на лояльность магией. Это была сложная и затратная задача — Леону даже не попадалось сведений о том, чтобы когда-нибудь проверялось реально всё управление, а не какой-то отдел. Для расследования такого рода использовалась всё та же магия принуждения: сотрудник принуждался ответить, совершал ли он какие бы то ни было должностные преступления. Формулировку, впрочем, можно было уточнить.

Проблема была, разумеется, в откатах. Одно дело — время от времени проверять на правдивость служебного мага, как Леон проверил Айринию после допроса. Откаты такого рода были минимальными и недолгими — просто на время притуплялись эмоции. Впрочем, ушедшие на пенсию следователи отмечали, что это имеет накопительный эффект, поэтому этим действием тоже лучше не злоупотреблять, если не желаешь лишиться эмоций вовсе.

Другое дело — массовый допрос людей, среди которых наверняка будет достаточно тех, кому есть, что скрывать, а это увеличит силу отката. Маг, организовавший столь масштабную проверку, скорее всего, уже не оправится от последствий откатов — и этого, в целом, было достаточно, чтобы Леон не рассматривал такой вариант.

Но случай сложился так, что в качестве служебного мага у него была преступница — Айринию так и так осудили бы и сослали на остров, как только Леон дал бы ход заявлению Рийара. Особого смысла беречь её не было, поэтому Леон пришёл к выводу, что может задействовать экстренные магические средства.

Правда, прежде, чем устраивать полную проверку, он решил проверить пару безумных поисковых запросов, которые так же грозили магу непредсказуемыми откатами.

— Ваша задача, — уведомил он Айринию, приведя её в комнату для поисковой магии, — запросить имена людей, которые получили сведения о перевозке интересующего нас артефакта незаконно.

Леон ожидал если не прямых возражений, то, как минимум, удивления. Запрос был слишком размытым: не было конкретики ни по поводу того, что именно это за сведения, ни по поводу возможных способов получения информации, ничего. Предсказать откат такого рода было проблематично, и маг должен был испытать некоторое беспокойство на этот счёт.

Однако Айриния лишь равнодушно кивнула и устроилась поудобнее в кресле. Спустя минуту она ответила голосом несколько сдавленным:

— Таких людей не существует.

Нахмурившись, Леон с досадой уточнил:

— Откат?

Равнодушным голосом Айриния ответила:

— Неделя дезориентации, слепоты и мигрени.

Леону на короткий миг стало совестно, но потом он вспомнил, что перед ним преступница, которая из-за своей мстительности готова использовать запретную магию, и потому опасна для общества. Долгом Леона было изолировать её от общества, а не жалеть попавшую под суровый откат девчонку.

— Я выделю вам сопровождение, — кивнул Леон и передал её одному из боевиков.

Впрочем, далеко уйти она не успела; почти сразу за воротами управления она почувствовала чужую тревогу и волнение — и невольно улыбнулась.

Полное тревоги вопросительное чувство всё приближалось, а потом боевик рядом с нею с чем-то согласился — она не слышала, разумеется, с чем именно, — и её уверенным движением перехватил под руку Рийар, которого она узнавала уже не только по эмоциям, но и каким-то внутренним чувством.

От Рийара волнами исходило беспокойство, смешанное почему-то со стыдом. Впрочем, как Айриния уже успела понять, он и вообще весь состоял из одного сплошного стыда, который так или иначе отравлял вообще любые его эмоции и пробивался наружу в совершенно любой ситуации.

Она попыталась протранслировать ему в ответ спокойствие, благодарность и уверенность, но, конечно, не смогла схитрить, и он почувствовал и её вину, которую она так и не смогла утолкать на задний план.

От него пришёл вопрос, сдобренный изрядным любопытством и, кажется, некоторой долей удовольствия от того, что не он один тут вечно испытывает по какому-то поводу вину.