Не оставляй меня

С первым Нэй справился быстро. Но он никак не мог понять, зачем снимать кожу с помидоров. А главное — как это сделать. Кара, глядя на его мучения, пришла на помощь: окатила красные плоды кипятком и быстро очистила.

— Вот так. Нарезать сможешь?

Сама она занялась мясом. Оно тушилось в глубокой сковороде и, на взягляд Нэя, было хорошо уже само по себе. Но Каре так не казалось.

В сковородку отправились лук, сладкий перец и помидоры. Помешивая аппетитно пахнущую массу деревянной лопаточкой, Кара попросила:

— Фасоль открой. Да, красную. И слей жидкость. Давай, вытряхивай сюда. — И поинтересовалась: — Точно острое любишь?

— Точно! — отступать было поздно. Нэй с интересом смотрел, как в сковороду полетели раздавленные зубчики чеснока, соль и ядовито-острый чили. От одного его цвета тало жарко, а уж представлять, какой пожар вспыхнет на языке...

— Сыр потрешь?

Желтоватая стружка мягко сыпалась на тонкую лепешку. Кара не жалела ингредиентов, щедро выкладывая начинку.

— Готово!

На блюде лежало с десяток средних по величине роллов.

— Вино?

Нэй спохватился — уже давно нужно было достать бутылку, но...

— Ты говорила, что не пьешь с подчиненными?

— Да? — искренне удивилась Кара. — Не помню. К тому же ты — не мой подчиненный. Так что вот, — она выставила на стол два бокала.

Нэй принял правила игры. Красное вино смочило стеклянные стенки и потекли вниз плотными струйками.

Буррито оказались по-настоящему острыми. Кара запивала их вином, то и дело подставляя Нэю бокал. Тот послушно наполнял, но сам едва пригубил терпкий напиток.

— Ты не пьешь? Что, в самом деле?

— Мне нельзя.

— Можно! — девушка выплеснула из бокала Нэя прозрачную смесь из воды и вина и до краев долила из бутылки. — Пей! Ты мне должен! Еще с Академии...

Нэй вздохнул. Королева уже захмелела, стала излишне разговорчивой. И очень требовательной.

— Что, брезгуешь? Не пьешь с подчиненными, лейтенант Нэй Байю? Это правильно. Только... я уже не в Академии, и ты не мой командир! — Речь лилась непрерывным потоком, так что невозможно было и слова вставить. — Что, разочарован? Что же, видно, судьба у меня такая — всех разочаровывать. Мать. Отца. Брата. А теперь и тебя...

— Хватит! — Нэй потянулся забрать у Кары бокал, но она увернулась. От резкого движения вино выплеснулось из бокала на блузку.

— Ну вот... — девушка схватила салфетки, пытаясь промокнуть пятно, — Теперь стирать придется. Это ты виноват! Эй! На что смотришь?

Нэй сглотнул и с трудом отвел взгляд от Кары. Мокрая ткань облепила тело, и сквозь неё просвечивали тончайшие завитки кружева. Королева носила красивое белье.

— Подглядываешь? Ай-ай-ай! — она погрозила лейтенанту пальцем.

Он попытался убрать бутылку:

— Завтра тебе будет стыдно.

— Мне? — девушка рассмеялась и тут же согласилась. — Будет! Мне будет стыдно. И тебе будет стыдно. И им — тоже будет стыдно.

Тонкий палец указал на потолок. Там, в углу, среди панелей притаилась камера видеонаблюдения. И, воспользовавшись тем, что Нэй отвлекся, выхватила у него бутылку.

Она глотала прямо из горлышка и смотрела, как меняется выражение его лица. Недоумение. Гнев. Обреченность. Терпение.

Нэй прав — завтра ей будет очень стыдно. Но... это будет завтра. А пока... Пока ей надо забыться.

Выражение глаз мужчины снова поменялось. Алкоголь замедлил реакцию и Кара не успела — бутылка оказалась в руках Нэя.

— Отдай!

— Нет. Сейчас ты закусишь и отправишься баиньки. Ну?

Перед губами оказалось буррито. Кара послушно откусила и задохнулась. Из глаз полились слезы.

— Вот.

Чистая вода. Он предлагал ей чистую воду! Но... наверное, надо послушаться. Это лучшее, что она может сейчас сделать. И Кара припала к высокому стакану.

И все-таки алкоголь помог. Камень, долгие дни лежащий на сердце стал легче... он превратился в серый воздушный шарик и улетел куда-то прочь... А вместе с ним — и решимость.

Из Кары словно стержень вынули. Она обмякла, съежилась в кресле. Нэй перепугался:

— Ваше... Кара, что...

Она не плакала. Она рыдала в голос, и слезы лились между пальцами. Хриплый крик, больше похожий на вой, вырывался из открытого рта, и не хватало дыхания... Сквозь пелену слез, как в плохом кино она видела Нэя, как он мечется, не зная, что далеть. Но испуг на его лице совершенно не трогал.

— Уйди! Не смотри! — все, что могла сказать...

Вместо этого телохранитель быстро закрыл глазок камеры. И вернулся.

— Что произошло? Чем помочь? Я не зная... Я правда — не знаю. Простите...

Боль. Тягучая, вязкая, с кучей гвоздей и битого стекла в мутной жиже. Она не хотела уходить, цеплялась сотнями ложноножек, колола, резала саму душу... Но слезы оказались сильнее. Они разбавили её, сделали текучей, мягкой... и выплеснули из глаз.

Она так и заснула, свернувшись клубочком и не почувствовала, как Нэй тихо перенес её в спальню. Раздевать не посмел, так и уложил в одежде. И сам устроился у дверей, снаружи.

Он перетащил в коридор удобное кресло и принес вино. Теперь можно было. Чуть-чуть. Пару глотков.

Мужчина улыбнулся, глядя на горлышко, провел по нему пальцем, принюхался. Казалось, за запахом выдержанного вина еще ощущается аромат помады. Тонки, едва заметный.

Следов на горлышке не осталось, но он все равно пригубил. Ему хотелось думать, что королева прикасалась именно к этому месту...

— Дурак ты, лейтенант. Она — королева. Ну что ты можешь ей дать?

Еще один глоток. И бутылка отправилась в шкаф, под замок. Он заберет её с собой, и постарается растянуть вино надолго. Если пить по глоточку, в самые тяжелые моменты жизни, все получится.

Утро выдалось тяжелым. Не столько из-за похмелья, сколько из-за слез. Глаза опухли и не открывались, хотелось зарыться в одеяло и спать долго-долго, желательно — вечно. Но привычка к дисциплине сработала безотказно.

Контрастный душ почти привел в норму. По крайней мере, мыли больше не текли, как воды застоявшегося, заиленного пруда. И в памяти всплыли вчерашние события.

Как и предупреждал Нэй, стало стыдно. Кара слово за словом перебирала вчерашний разговор и радовалась, что не вышла за рамки. И все-таки... Ей не следовало пить. Совсем. Не приведи Небо, запись попадет в не те руки!