Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Не плачь, моя белая птица
Шрифт:

– Милая, ну что ты? – Ольга приподняла голову девушки и заглянула в глаза.

– Хорошо дома.

– Да, могу себе представить. Честно говоря, очень рада, что не довелось мне воспитываться в пансионе.

– Я как будто долго жила в клетке и вот вырвалась на свободу.

– Только с нашей матушкой ты, похоже, не долго будешь ею наслаждаться, она тебя живо выдаст замуж.

– А разве замужем быть – это несвобода?

Ольга осеклась. Не стоит молоденькую девушку загружать проблемами. Поэтому выдала более лёгкую версию трудностей:

Милая, у замужней дамы слишком много забот. Только управление поместьем занимает несколько часов в день. Вот тебе и несвобода. Поэтому наслаждайся теперь каждой минутой и не грусти.

– А маменька давеча меня упрекала, что слишком легкомысленная.

– И маменька права. Я тоже думаю, что в присутствии соседей, тем более пожилых дам, нужно быть немного сдержанней.

– А Дмитрию Сергеевичу тоже нужно?

– Дмитрий Сергеевич мужчина. А к ним требования света не такие строгие. Им многое можно.

– Ты сказала об этом с горечью?

– Может быть, чуть-чуть.

О большем Сонечка не стала спрашивать. Не стала и Ольга говорить большее. Да и что рассказывать? Сама пока не разобралась толком. Так, одни неясные подозрения и дурные предчувствия.

Глава 31

– Завтра едем на именины, – заявила за обедом Глафира Никитична.

– И я? – не сразу поняла Варя. Не часто её вывозили в гости.

– И ты. Что тут есть ещё кто-то, с кем я разговариваю? Кажется ясно сказала – едем.

Варя опустила голову. Опять дура. Это ощущение не покидало её. Да почему она такая глупая?

– К Ночаевым, – сменила гнев на милость благодетельница и решила продолжить разговор.

– Хорошо, – ответила девушка, чтобы заполнить паузу.

– Там Сонечка гостит.

– Сонечка Левиницкая? – Варя даже руками всплеснула от неожиданной радости.

Да. Просила за тебя. Очень уж желает свидеться. Так что, готовься.

Готовься… Вечером Варя оглядела свой гардероб. Два платья на выход. Одно серое, второе коричневое. В них она больше похожа на гувернантку.

Может, не зря её наряды такие. И не зря всё чаще она задумывается о том, чтобы изменить свою жизнь. Стать независимой. Хотя, гувернантки не самые независимые люди на свете. Но всё же лучше, чем быть нахлебницей.

Да! Как только разрешится так или иначе ситуация с Агашей, она сделает шаг навстречу своей свободе. Жаль, конечно, оставлять деда Перепёлку. Но тут она совсем бессильна.

Задумчиво погладила ладонью дешёвую ткань. Какое же всё же выбрать? А причёска? Во вдовьем чепчике она точно не пойдёт! Её от этих чепчиков уже тошнит. Надо попробовать самой сделать причёску, раз Агаши нет.

Варя встала перед зеркалом, распустила косу. Шёлковая светло-русая волна заструилась по плечам. Повернулась боком. Длинные.

Волосы – девичья гордость и краса. Как Агаше пережить их потерю? Пройдут годы, прежде чем новые отрастут.

Всё, тряхнула головой. Хватит о грустном. Завтра она увидит Сонечку. Надо выглядеть

хорошо. Умелые пальцы стали перебирать пряди. Конечно, неудобно, да и сзади не видно, но руки помнят. Сколько причёсок делали в пансионе девушки друг другу. У Вари всегда хорошо получалось для других, получится и для себя.

Глава 32

– Завидую тебе, – Владимир Осипович и Ливасов незаметно для себя переходили на «ты» после нескольких стаканов крепкого вина. – Нет над тобой никакой руки…

– Какой руки? – не понял Ливасов.

– Власти… Которая рука,.. – Владимир Осипович решил жестами показать, раз уж словами не получилось. Он двумя руками свернул воображаемую шею.

– Ха! Я сам себе господин, – хвастливо закричал Ливасов, подливая в стаканы и мимо красную любимую жидкость.

Владимир Осипович согласно икнул.

Ранее днём он приехал к своему приятелю за цыганами к завтрашнему празднику. Посмотрели ещё раз их танцы, послушали песни, согласились, что «хороши шельмы». Цыган вместе с приказчиком отправили к Ночаевым. Владимир Осипович в записке к жене наказал артистов разместить в каком-нибудь сарае, а он сам задержится у Ливасова. Обещал назавтра с утра быть дома.

– Потому что ты один живёшь! – внезапно осенило Владимира Осиповича.

– А на кой мне ещё кто-то нужен? Чтобы в моём же доме у меня тут указывали, как мне лучше, да как надо!

– А Анна?

Ливасов неопределённо махнул рукой, а потом и головой в ту же сторону. Но Владимир Осипович, похоже, понял.

– Мудрый ты человек! Человечище! Дай я тебя поцелую.

– Давай лучше ещё выпьем.

– Наливай!

После очередного стакана мысли Владимира Осиповича продолжили двигаться немного под другим углом.

– А чего ты с Сонечкой… того… шуры-муры, – Владимир Осипович опять обратился за помощью к рукам и жестам.

– Да не в жизнь. Ты что? Что, я не понимаю?

Смотри! – Владимир Осипович помотал перед глазами приятеля указательным пальцем из стороны в сторону.

Ливасов попытался поймать палец, но промахнулся. Он всхлипнул.

– Ты мне не веришь?

– Верю. Давай наливай.

После очередного выпитого Ночаев долго мотал головой, по видимому собирая остатки разума в одну кучу. Что-то собралось.

– Всё-таки, хороши у тебя гончие.

– Гончие! А кони?

– И кони. Жеребёнок гнедой, ох, хорош!

– У меня всё хорошо. Потому как я хозяин. И всё у меня знаешь где?

– Где?

– Во-о! – Ливасов потряс крепко сжатым кулаком. – А коней я берегу. Да я лучше на… – тут Ливасов прыснул пьяным смехом, – на крепостных буду ездить.

Владимир Осипович прыснул следом.

– Как это?

– Запрягу и поедем.

Ночаев согнулся пополам.

– На мужиках или бабах?

Ливасов недолго думал:

– На девках.

– А хомуты?

– Хомутов у меня нет по размеру. Пока без хомутов.

– Ну-у, – разочаровался Владимир Осипович. – Надо хомуты.

Поделиться с друзьями: