Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

–  Да, вот что: вас - в одну… комнату ожидания или в разные? Вы и вправду муж и жена?

–  Мы повенчаны, Ваше Величество, - сказал Желтоплюш.

–  Это хорошо, а то одеял не хватает. Тогда выписку из церковной книги надзирателю суньте, успокоите его. Да, кстати, а где ваш батюшка вечный покой нашел? На каком-то… Тазобедренном острове… или я путаю?

–  На острове Берцовой Кости.

–  Ну пухом ему земля. Скучать он не давал, что и говорить. Любимец Анри Второго…

Вошли двое гвардейцев.

–  Проводите артистов вниз. Скажете: они ждут приема у Канцлера, там

поймут.

–  Ваше Величество!
– в последний раз взмолилась Марта.
– А как же ваш гость? Мы ведь подружились с ним… он за нас обидеться может… Крепко может обидеться!

–  Что вы, он порадуется за вас: мы скажем, что на юг вы отбыли, на гастроли… До свидания, друзья!

16.

Их конвоировали все дальше и дальше вниз. На каждом этаже - по одному фонарю в проволочной сетке; никаких окон на такой глубине быть, разумеется, не могло.

–  Братцы!
– оглянулся Желтоплюш.
– Половина дворца - под землей, что ли?

–  Иди-иди…

Подмигнув своей Марте в том смысле, что терять уже нечего, Желтоплюш позволил себе спеть:

Простите, что в сказке

Свинцовые краски, -

Зато безобманный сюжет:

Тут шутки опасны,

Тут слезы напрасны,

Тут добрых волшебников нет!…

–  Парень, ну не надо, - испуганно и просительно сказал молоденький гвардеец.
– У нас же неприятности будут!

–  Ничего, перетопчетесь, - "успокоила" Марта.
– Ох, Желтоплюш, прости меня, дурочку: моя ведь была идея насчет Абидонии!

–  Но родина-то она моя… скучал-то я!

На этаже, которому суждено было стать для них "своим", им попался встречный конвой: вели одного из тех студентов, которые пели "давайте делать что-то…"

17.

Что делать простой девушке, если ее обнимает король?

Марселла, может, и вырвалась бы, многим рискуя, но Крадус обнимал ее как бы задумчиво, в знак особой доверительности (вообще-то он и гвардейца мог так же обнять! Ну, почти так же.) Он размышлял вслух:

–  Мой камин не годится, верно? Приведут гостя, а тут вонь будет стоять…

–  Отчего, Ваше Величество?

–  Ну от клея, от тряпок, от краски горящей, - соображал Крадус вслух.
– А кухонная печь тоже не подойдет: сейчас там прислуги полно и все при деле…

–  А еще наверху есть печка, - пробормотала Марселла, слабо пытаясь вывернуться из-под королевской длани. (Нет, гвардейцев так не обнимают, это мы сравнили зря…)

–  Умница, Клотильдочка! Вот эту штуковину дотащишь туда?
– Крадус указывал на кукольный ящик.

–  Смогу, наверное. Только Марселла я, Ваше Величество…

–  Ну? Вечно я путаю вас… да-да, ты меньше. Итак, Марселлочка, надо, чтобы все это хозяйство сгорело дотла. И чтоб ты была с печкой один на один. И чтоб молчала ты про это, как печная заслонка! А не то… Знаешь ведь: болтливых у нас Канцлер не любит. И разбирается с ними лично!

Он убрал, наконец, свою пятерню, но красный оттиск ее остался на коже, пониже плеча. Слово "Канцлер"

и оттиск этот доводили до дурноты.

–  Давай, моя птичка, делай. А как там наш гость? Вот натерпелся-то бедолага, а? Слыхала?

–  Да. Он сказал, что еще полчаса поплещется, а потом, чтоб я пришла полечить коленку его. Почему я-то, Ваше Величество? Доктора же есть…

–  Понравилась потому что!
– хихикнул король.
– Ну, при хорошей тяге в печке получаса тебе хватит за глаза… Только все до нитки спалить, ясно? И ящик тоже!

18.

Наверх она попыталась нести тот обреченный ящик на голове, как делают на Востоке. И даже не заметила, как рядом оказался Патрик; он тут же перехватил ее груз.

–  Я сама, ваша милость… Зачем? Ну ладно… спасибо вам… но только до печки…

Он донес и поставил короб там, где она указала, но уходить медлил. Марселла была бы этим счастлива во всякое другое время, но ведь приказано: "с печкой один на один"… И все же прогнать господина Патрика… нет, кого угодно, только не его!

–  Любите в огонь глядеть? Я тоже… - растопка не заняла у нее много времени. Вот уже и тяга гудит, и отблески огня плясали на его сосредоточенном лице и на ее, смущенном…

Загороженная от Патрика крышкой ящика, она увидела верхних кукол. Впервые! И поняла через минуту-другую: не сможет она их жечь, не посоветовавшись с ним! Рука не подымется!

–  Господин Патрик… придвиньтесь-ка. Знаете, я подумала: сказать вам– это не значит разболтать… Ну правда же! Гляньте сюда.

И вот они уже оба рассаживали этих кукол за печкой, надеясь, что она их заслоняла от всякого, кто мог пересекать этот коридор. Марселлу восхищало искусство, с каким сделаны марионетки, и сходство, потешное сходство с первейшими особами королевства! Но Патриком владело чувство посложнее: о чем-то очень важном ему напоминают эти персонажи - и почему-то волновали они его так, что не до смеха…

Вот, скажем, этот меланхолический тип - разве не напоминает самого Патрика или Поэта вообще?

–  Не родственник вам?
– неслучайно спросила Марселла.
– Ой, а порыжел-то от времени… - она попыталась расправить край плаща Поэта, свернувшийся в трубочку… и обнаружила, что изнанка его исписана стихами!

Эта Роза моя - откровенности Муза!

Лишь втяни в себя тонкий ее аромат, -

Цепи лжи упадут с тебя ржавой обузой,

Вдохновением правды ты будешь объят…

Марселла подняла глаза на немого:

–  Как это, господин Патрик? Надо же, возле такого жара сидим, а у меня вдруг - "гусиная кожа"… озноб, вроде…

Он приложил палец к губам: кто-то шел мимо. Своим плащом Патрик быстро покрыл девушку заодно с куклами, а затем выпрямился. Лысый лакей в перчатках, тот самый, что прислуживал королевской семье за завтраком, кисло-сладко улыбался на ходу.

–  Чудеса, - заметил он.
– Иногда, значит, у вас бывает все-таки голос?! Но немножко тоненький, а? Как бы детский… Нет-нет, я - никому…

Поделиться с друзьями: