Не то, чем кажется, не те, кем кажутся

— Не смей! — побледнела тогда она.

— Еще как посмею, — нахмурился Гарри. — Ты столько раз решала наш... мои проблемы, знаешь, если пришло время решать твои, то я точно тебя не оставлю! И все силы приложу!

Только тогда он вздохнула, и согласилась, правда едва не расплакалась.

А все так хорошо начиналось — с мечты о совсем своем домике... Начитался. Вот точно, многие знания — многие печали. Но без них... вообще страшно!

На следующий день после их появления в Малфой-мэноре туда явились родители Крэбба и Гойла. С подарками и... признанием долга жизни за своих отпрысков. Драко, как водится, тишайшим шепотком довольно едко прокомментировал, что сами отпрыски явиться не смогли потому, что пару дней даже сесть не смогут — и, как потом выяснилось, был прав. А Гарри пришлось стоять с самым серьезным и торжественным видом, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, и принимать довольно витиеватые заявления незнакомых взрослых. А потом отвечать, как полагается, по специальной формуле, как попугай какой. Отпустить — увы, он уже знал, что такие долги не отпускают — Гермиона просветила. Но скажите на милость, что ему вообще может понадобиться от Гойлов и Крэббов?!

Снова пришлось лезть в стеллаж, где у Малфоев хранились досье на всех и вся — Драко, как назло, предлагать готовые варианты отказался. Все-таки та еще вредина. Зато он теперь знал, чем занимаются обе эти семьи — магическим животноводством. Ну, если придется голодать... Малфой, зараза, как услышал, ухихикался, правда недолго. В его глазах явно застыло что-то вроде вопроса "так бывает?", и Гарри не выдержал — немного поделился, как именно это бывает. Удивительное дело, рассказывая, он не проживал все снова, а словно смотрел со стороны и в результате понял куда больше, чем сам ожидал. А Малфой и вовсе прифигел, и сам предложил ответить на один вопрос. Ну, Гарри и спросил, каково это — жить в доме с Волдемортом. И прифигевать пришлось уже ему. После чего они совершенно перестали раздражать друг друга, что пришлось весьма кстати.

А еще Гарри было страшно неловко от того, что он жил в гостях уже не первую неделю, ел, спал и даже носил чужую одежду, пока не добрался наконец до своего сейфа и не приобрел самое необходимое, и никто ему не предъявил никаких претензий.

Все объяснила ему, конечно, Гермиона, которая наконец закончила чтение и выписки о магических долгах и теперь могла считаться экспертом по данному вопросу. Перед тем как нырнуть за следующей порцией нужных ей знаний — о ментальных заклинаниях, их наложении, а главное, снятии, она решила оглядеться вокруг. Страдающему Гарри повезло оказаться рядом — он тоже почти прописался в малфоевской библиотеке. Правда, в отличие от своей подруги, особого восторга от этого не испытывал.

— То есть они прикрываются нами от... Аврората и правосудия? — хотел возмутиться он, но получилось не очень.

— Их можно понять, — вздохнула боевая подруга. — Я думаю, мой договор с мистером Малфоем очень выгоден и ему, и мне. Мне, наверное, даже больше.

— А у нас нет никакого договора...

— Тебе и не нужно. Они долг отрабатывают, может, до конца жизни будут... Если не подвернется возможности спасти твою жизнь. Ответы на долги должны быть симметричны.

Гарри вздохнул.

Нет, до конца жизни находиться тут — явно перебор. Хотя удобно. Никто не лезет под руку, в голову и в душу в отличие от обитателей Норы, никто ни о чем не расспрашивает, Драко Малфой появляется только когда Гарри спускается в библиотеку и вовсе не мешает, даже наоборот... Гермиону вон старший Малфой ненавязчиво опекает, и она его, кажется, больше не боится. А ведь он, Гарри, так общаться с Люциусом, наверное, не смог бы.

— Слушай... А ты вообще что дальше делать собираешься?

Гермиона помрачнела.

— Сперва родители. Я должна их вернуть. Потом... Буду работу искать.

— Кем и где? — Гарри не стал спрашивать, что будет, если с родителями у нее не получится.

До него вдруг дошло, что подруге-то теперь даже податься некуда.

Гермиона пожала плечами и тяжело вздохнула.

— Сначала нужно сдать экзамены...

— О черт, точно... Погоди, кажется, Рон говорил, что нас с ним примут в Аврорат без экзаменов!

— Ты знаешь, чем занимаются авроры?

— Защищают граждан... Стоят на страже... э... закона.

— Ловят преступников. Рыскают по Лютному и другим подобным местам, по лесам... Ты хочешь заниматься этим всю жизнь, Гарри?

Гарри крепко задумался, а потом покачал головой. По лесам он нарыскался на всю оставшуюся жизнь, Лютный его никогда не манил, ловить преступников... всю жизнь? Но вроде у Аврората есть какое-то общежитие... Может, и с Роном они еще помирятся? Но ради этого... не-е-е. Тем более, как же тогда Гермиона-то?

Теперешнее положение ему не нравилось. Сидеть на шее у Малфоев было... неправильно было. Гермиона, кстати, с этим согласилась. Но куда деваться-то? Не на Тисовую же! Да и подругу оставить... нет уж, лучше вместе. А значит, придется все-таки идти на Гриммо. Там для всех места хватит. Только вот Кричер и портрет...

Он поделился этим с Гермионой, и та его поддержала, да еще добавила, что к Малфоям, наверное, можно будет ходить камином. Ну и... к Уизли тоже, наверное... И добавила, что если за лето они не приготовятся к экзаменам, придется еще на год вернуться в школу — они же весь седьмой курс прогуляли.

И если в том, что Гермиона-то с экзаменами отлично справится, Гарри был уверен, то в себе самом изрядно сомневался.

Деваться было некуда, и он решил все-таки обсудить вопрос о доме Блэков с Малфоем — а с кем еще? Тот все-таки наполовину Блэк!

Первый их поход получился неудачным. Драко открыл путь через камин, но то, что они там обнаружили не позволило им задержаться — едва выйдя из каминного зала, они наткнулись на умирающего Кричера.

Зрелище было... ужасным — проняло даже Драко, и тот предложил отнести его матери — все же та — урожденная Блэк. Гермиона подхватила невесомое тельце раньше парней, и вот они стояли перед Нарциссой, которая с недоумением и жалостью смотрела на них... всех.

А потом осторожно коснулась рукой лба домовика.

— Великий... род Блэк погиб, — с трудом приоткрыл тот совсем не сумасшедшие глаза. — Кричеру незачем жить, он больше никому не нужен.