Не тот год

— Фрау, что с вами? — напрягся унтер. На помощь, к слову, он не спешил. Как и второй немец. Оба смотрели на то, как задыхается хозяйка квартиры. Или им было плевать, или не верили в происходившее, ожидая подлость. Унтер ко всему прочему только краем глаз посматривал на полячку. В основном глядел по сторонам. Будто думал, что вот-вот из-под кровати или из шкафа выскочу я с шашкой наголо и порублю их со спины, глазеющих на корчившуюся бабку.

— Дитрих, плесни в неё водой. Может, поможет.

Не помогло. Пока рядовой снимал с пояса флягу в тонком войлочном чехле, я успел доделать своё дело и уложить женщину на пол, стараясь это сделать так, словно она сама на него плюхнулась на подкосившихся ногах.

Дитриха я зарезал ножом, ударив ему в межключичную ямку, когда он наклонился над бесчувственной хозяйкой квартиры. Оставив нож в ране, я выдернул из-за пояса «вальтер» и выстрелил из него с расстояния в метр в лоб унтеру. Тот резко дёрнул головой назад, ещё с секунду стоял на ногах и только после этого, как подкошенный рухнул на пол.

— Герр унтер? — послышался голос последнего гитлеровца, остававшегося на первом этаже. Выстрел он услышал, конечно, в тишине дома, но заговор превратил тот в невнятный звук, который всё же смог насторожить солдата.

Я почти бегом спустился вниз и с ходу в висок изо всех сил нанёс удар рукояткой пистолета крепкому малому, не уступавшему мне комплекцией. Тот без звука рухнул на пол, загремев карабином. Оставив его оружие, я наклонился, подхватил убитого, закинул себе на плечо и поволок на второй этаж, в свою комнату. Труп цеплялся сапогами за каждую ступеньку, глухим стуком подковок отсчитывая каждую. Скинув его на свою постель, я взял на руки полячку и понёс её вниз. Женщину пристроил в кресле в её комнате. Уходя, проверил её пульс, чтобы убедиться, что она жива. На её счастье, рука моя не дрогнула в момент удушения, не передавила ничего лишнего. Через десять-пятнадцать минут она придёт в себя.

И вновь бегом вернулся на второй этаж. Под голову унтера сунул свёрнутое одеяло, чтобы вытекающая из простреленного черепа кровь не протекла на первый этаж и не стала причиной преждевременной тревоги. Под верхнюю часть тела зарезанного с той же целью подложил подушку. Когда выдернул из раны клинок, оттуда ручьём хлынула кровь. Не прими я меры предосторожности, точно протекло бы вниз. Последнему гитлеровцу голову я проломил чисто. Так, небольшая царапина, из которой вытекло с десяток капель крови.

По-быстрому осмотрев карманы убитых, я стал владельцем двадцати рейхсмарок, горсти монет, хорошей зажигалки, увесистого складного ножа и ещё одного маленького перочинного. После чего забрал свои вещи и покинул комнату.

Закрыв дверь, я вставил в замочную скважину ключ, дважды его провернул и со всей силы надавил. Металл с громким хрустом переломился.

— Вот теперь порядок, — удовлетворённо произнёс я, выбросив в сторону половинку ключа. На какое-то время я прикрыл себе спину. Следов расправы над гитлеровцами я не оставил. Именно потому последнему проломил голову, а не стал стрелять или резать. Полячка, когда очнётся и решит сунуться в мою комнату, получит крупный облом. И не открыть, и не заглянуть в замочную скважину не сможет. Если новая команда с проверкой в дом не нагрянет, то трупы и до вечера не обнаружат. А то и до следующего дня.

На городских улицах обстановка заметно изменилась. Патрулей стало больше, гражданского люда меньше. Проверка документов производилась чуть ли не на каждом углу. За двадцать минут, пока шёл, я успел увидеть три ареста. Четырёх человек посадили в кузов грузовика. Ещё двух женщин с немолодым мужчиной поставили у стены под охраной солдата с винтовкой. Хотя не думаю, что их приготовили к расстрелу. Скорее всего, те ждали очередную конвойную машину или конвойного, который проводит их в комендатуру. Ничего другого мне в голову не пришло.

Глава 16

ГЛАВА 16

Примерно через пять минут после ухода из дома Возняк я увидел немецкого солдата на велосипеде. Он остановился у водяной колонки, собираясь напиться и наполнить флягу свежей холодной водой. Свой двухколёсный транспорт он прислонил к кирпичной стене здания в четырёх метрах за спиной. При виде велосипеда я тут же загорелся идеей его экспроприировать. Сказано — сделано! Никто так и не увидел, как я подошёл к нему и укатил.

Я не стал дожидаться реакции солдата, лишившегося казённого имущества. Свернув за ближайший угол, я остановился, перекинул ногу через рамку, оттолкнулся второй от брусчатки и нажал на педали. Первые десятки метров я вспоминал как ездить. Движение получилось вихлястое. То ускорялся, то притормаживал. Но вскоре дело пошло на лад. Если бы не большое количество транспорта, узкие улицы и толпы солдат, то промчал бы через весь Тересполь с ветерком за считанные минуты. А так приходилось осторожничать. Иногда спрыгивал на брусчатку и шёл пешком, ведя велосипед рядом, когда нужно было обойти толпу или стоящую технику.

На территории, где стояли мортиры, усиления охранного режима я не заметил. Впрочем, тут расположена целая рота по периметру и на внутренних постах-патрулях. Даже если добавили один-два поста после подрыва мной склада за городом, то этого особо и не заметишь на общем фоне. Как-никак к охране подобных объектов гитлеровцы подходили с особой строгостью. Режим всегда был повышенным.

Тем сильнее эффект ледяного душа будет для них, когда «Тор» и «Один» отправятся в свою металлическую Вальхаллу после моего посильного участия в их судьбе.

На дело я пошёл в седьмом часу вечера. В это время все свободные от караулов гитлеровцы стали собираться у столов под навесами, возле который дымила полевая кухня.

К этому времен я успел как следует отдохнуть, наложить все необходимые заговоры на себя и взрывчатку, а также восстановить внутреннюю энергию.

Как сразу выяснилось я не зря опасался овчарок. Одна из этих дрессированных псин, видимо что-то почуяв, сделала стойку на меня. В первый момент я испугался, что она меня увидела или почувствовала под заговором. Но проследив за её поведением и тем, куда она потянула своего проводника, слегка успокоился. Вот прям совсем чуть-чуть. Эта лохматая чёрно-рыжая здоровенная зверюга, оказывается, учуяла мои следы, но не меня самого.

— Тим, что у тебя? — окликнул проводника постовой под грибком, оказавшийся совсем рядом с маршрутом «собачника».

— Герда что-то почуяла. Только не пойму что или кого, — ответил тот.

— Сообщить? — спросил постовой. Только после его слов я приметил рядом с ним на столбе чёрный телефон.

Проводник раздумывал секунд пять, затем кивнул:

— Да, сообщи лейтенанту, что собака нашла странный след.

«Чтоб вас всех понос до смерти пробил», — мысленно пожелал я чересчур бдительным немцам.