Не тот год
Шрифт:
— Отходим! Назад! Назад! — закричал кто-то из уцелевших командиров.
Пуль и осколков летало вокруг столько, что не было и речи о том, чтобы попытаться догнать далеко оторвавшихся виноградовцев. Я прижимался к земле и разрывался между желанием зачаровать ещё несколько патронов и использованием защитного заговора на себе. В итоге так ничего и не решил. И на то, и на другое требовалось много времени. А ещё во втором я был не сильно уверен, помня, как меня подвёл похожий заговор во время нападения на отряд майора Иванова.
Как только возникла короткая пауза в огневом шквале, то тут же бросился обратно в сторону крепости. Со мной уходило не более трёх десятков человек. Все остальные остались лежать убитыми и ранеными. Помочь им было невозможно.
Не успели мы пересечь мост и ворваться в руины крепостных построек, как нарвались на кинжальный огонь немцев. Враги решили зайти в спину прорывающимся или
Врагов оказалось очень много. Не меньше двух взводов, а у меня вот-вот свалит откат от использования заговоров. Пообещав про себя взять минимум по две фашистской жизни за каждого убитого здесь товарища, я бросился к дальним руинам небольшого двухэтажного дома.
Винтовку сунул под обгорелый ржавый лист кровельного железа. Следом кинул ремень со сбруей. Потом забрался под кусок кровли в центре развалин, стиснул в правой ладони «вальтер» и замер. Не прошло и пары минут после этого, как на меня навалились слабость и головокружение после отключившихся заговоров. Накрыло не сильно, но всё равно приятного было мало.
Пролежал в укрытии до темноты. Раз десять мимо проходили немцы, но в мои развалины не совались. По обрывкам их бесед узнал, что в крепости почти не осталось крупных очагов обороны. Она находится под полным контролем оккупантов.
Вылез из-под горелых досок и мятых ржавых железных листов ближе к одиннадцати часам. К этому времени гитлеровцы перестали блуждать по территории. Вместо этого засели в окопах и на огневых точках и принялись пускать осветительные ракеты в небо. Наложив на себя заговор отвода внимания, я направился к «варшавскому» мосту. Когда проходил мимо тел бойцов, с кем прорывался, у меня кулаки стискивались сами собой и зубы сжимались так, что ощущал крошки эмали. Гитлеровцы не стали убирать убитых. Только своих. Красноармейцев оставили лежать там, где их настигла смерть. Здесь же осталось и часть оружия. Видимо, врагам было не до него. Из-за спешки они не убрали даже свою уничтоженную на шоссе технику. Тягач, грузовик и почерневший от сажи броневик. Немцы просто-напросто скинули их в кювет, чтобы очистить проезжую часть. А вот пушек не было. Те, полагаю, сразу после окончания боя отправили в ремонт.
На поле боя я задержался на некоторое время, чтобы забрать с мёртвых товарищей патроны с гранатами. На проходящие по шоссе грузовики и пешие колонны не обращал никакого внимания. Меня они не замечали и ещё долго не заметят. Времени у меня навалом благодаря заговору. Сам я их тоже не трогал. Вот прям сейчас было совсем не до них.
Я отошёл от дороги почти на километр, следуя по пятам за уходящей группой Виноградова и Фомина. В груди горела такая жажда мести, что я едва удержался от желания заговорить пару «лимонок» и кинуть в колонну, выбрав цель пожирнее. Или сделать что-то похлеще. Правда, для этого «похлеще» мне нужен череп либо голова волка или медведя.
А потом меня осенило. Я даже замер на одной ноге прервав шаг, превратившись в гипсовую скульптуру, от пришедшей в голову мысли.
— Мортиры! «Карлы», которые лупили по крепости несколько дней назад, — вслух воскликнул я. — Такие игрушки обожает хренов алоизович. За хотя бы одну сломанную он всех своих генералов мехом внутрь вывернет. А за две ещё и под трибунал отправит, не разбираясь кто прав, а кто виноват. Главное, чтобы их не увезли далеко.
Определившись с планом будущих действий, я развил бурную деятельность. Ну, то есть как развил. В целом ничего не изменилось. Всё также шёл лесами и перелесками, скрываясь от чужих взглядов, избегая открытой местности и дорог. Вот только двигался не на восток, а придерживаясь западного направления. Все увиденные дороги, даже небольшие, были запружены гитлеровской пехотой и техникой. Тут и там располагались временные стоянки. Каждый населённый пункт, даже если это был хутор из одного дома и трёх свинарников оказался занят толпой оккупантов.
— Суки, ни пожрать, ни переодеться, — зло шептал я себе под нос, натыкаясь каждый раз на врагов. В первую очередь мне требовались припасы и одежда. Моя прежняя всего за несколько дней ожесточённых боёв превратилась в прожжённые лохмотья, пропитанные грязью, потом и сажей. От меня несло таким духаном, будто от трупа бомжа на пожарище. Не то что собака — человек с пары десятков метров это учует. Формы, трофейной, правда, было завались и даже достаточное количество комплектов моего размера. Но мне хотелось найти гражданку. Не ту, на которую хочется лечь и заняться кроватно-половой гимнастикой, хех, а обычную одежду: рубашку, пиджак, брюки и сапоги. Первую немецкую пару, снятую с трупа гитлеровца
в госпитале я уже успел сменить на более подходящую для моей ноги в портянке. Но уж очень эта обувка бросалась в глаза. Вернее, будет бросаться на мне в гражданской одежде.К полудню я уже трижды успел захватить пленных, расспросить и отправить их к их землякам на небеса. Точнее под землю в адские котлы. Рая эти твари не заслужили точно. Увы, но достаточно полезной информации я не получил. Меня в первую очередь интересовали сверхтяжёлые мортиры типа «Карл», но про орудия мои «языки» ничего не знали. Одна польза от них: сменил горелые лохмотья на более-менее чистую одежду и обзавёлся кое-какими продуктами. Сразу натягивать на себя чужую одежду побрезговал. Перед этим решил её постирать и просушить. Благо, что из-за выбранного маршрута совсем рядом находился Западный Буг. Спустя полчаса я отыскал укромное и при этом очень удобное место для водных процедур. К берегу меня привела едва заметная стёжка среди кустов, крапивы и ивняка. Видать, это было чьё-то место для рыбной ловли. Мою догадку подтвердило и наличие утоптанного пятачка на берегу среди камыша, две «рогатки», воткнутые в дно в метре от берега и удобный невысокий чурбачок, явно служащий неведомому рыболову стулом. Здесь же я нашёл широкую и глубокую ямку, полную старых углей, дополнительно обложенную маленькими речными камнями. По краям ямы в землю были вбиты ещё несколько рогаток. Четыре низких для шампуров и две высоких для перекладины под котелок или чайник. В общем, кто-то с душой подошёл к обустройству места для занятия любимым хобби. У меня при виде данного тихого уголка вместо спокойствия поднялась волна удушающей ненависти к немцам. Возможно, человек, который сюда ходил не один год, уже мёртв. А если и жив, то ещё не скоро сможет вернуться к своему занятию. И уж точно никогда больше не почувствует прежнего умиротворения от рыбалки после всего того, что будет происходить на этой земле ближайшие четыре года.
Дно оказалось достаточно илистым. Я провалился в донную грязь на ладонь. Вода тут же стала мутнеть, чуть запахло гнилью и… сероводородом, что ли, как от тухлых яиц. Меня это не смутило. За последние дни я экстерном привык к грязи и простой ил меня точно не смутит. Ну, в самом-то деле, не искать же песчаный пляж? Такие, небось, вовсю заняты фрицами.
— Хотя песочек мне бы не помешал, — тихо вздохнул я, отскребая с тела грязь. Сажа с пылью, смешанная с потом въелась в кожу чуть ли не намертво. Намучившись, я быстро сообразил использовать угли из кострища. И дело пошло! Растёртые уголья в крупный песок прекрасно заменили собой мочалку и мыло. А насыпанные на рукав от гимнастёрки превратили тот в мочалку. Отмывшись, я взялся за стирку. После развесил одежду сушиться на ветках ивы, выбрав те, которые ярко освещали солнечные лучи. Думаю, что через час ткань будет сухая. Увы, но её придётся натягивать на голое тело. Нательное бельё с захваченных немцев я снимать не стал. Брезгливость победила, да и рассчитывал найти новое. А своё выглядело ещё хуже, чем гимнастёрка с галифе. Теперь главное не натереть толстым немецким сукном нежные места.
Свою старую одежду я связал в тугой тюк, добавил к нему пару самых крупных камней и притопил в камышах. Можно было бы и так её оставить, забросив в заросли. Но решил, что предосторожность не будет лишней. Тем более свободного времени у меня было порядком. Пока там ещё высохнет одежда.
Хотелось нормально побриться. Но было нечем. Щетина за почти неделю пребывания в этом времени уже превратилась в порядочную неаккуратную бородку.
Глава 13
ГЛАВА 13
Чистого и сытого — плотно перекусил, когда закончил возиться со стиркой — меня быстро потянуло в сон. Я ведь на ногах уже более суток. А те прошли в лихой нагрузке на организм. Ночью под железом не то что не сомкнул глаз, но даже и не тянуло. Плюс магические откаты. И вот сейчас меня стало вырубать. Причём так, что проваливался в дрёму незаметно для себя. При этом мне чудилось всякое. То вдруг казалось, что на своё место пришёл рыбак, хозяин этого укромного местечка. То чудилась рыба, плескавшаяся у самого берега и даже выпрыгивающая на сушу. То немецкая речь в считанных шагах от меня. Каждый раз я подрывался и иногда хватался за оружие. Когда в очередной раз меня вырвало из сна тарахтенье нескольких автомобильных моторов, то я подумал «ну вот, опять глюки». Вот только звуки двигающихся машин и не думали стихать. Отчего я занервничал. В голове даже промелькнула мысль, что хозяин рыбацкого места — это переметнувшийся на сторону немцев предатель, который решил показать классное рыбное местечко своим новым господам. Из-за этих мыслей я торопливо натянул местами сыроватую одежду. Когда обулся, то машины звучали где-то совсем рядом. А затем резко смолкли.