Не верь глазам своим

— Я больше не могу! У меня болит живот от смеха, пощадите меня!

— Что? Сдаешься? — Лайла хитро на него посмотрела.

— Сдаюсь! — Он преувеличенно-испуганно поднял руки, за что тут же получит порцию щекотки под ребра. Нужно отдать должное его терпению и выдержке, потому что в ответ он ничего не предпринял, кроме позорной попытки к бегству.

Когда Лайла отсмеялась в очередной раз, она потерла нос и вдруг серьезно заявила:

— Не хочу домой!

Николя растерянно посмотрел на экран телефона:

— Начало первого… Все кафе уже закрыты, а вы, еще чуть-чуть, и замерзнете.

Тут до Лайлы дошла очевидная истина, и она сделала страшное лицо:

— А почему ты не на работе? Сегодня же, как обычно, полная посадка… Или вы закрылись раньше?

— Нет, — просто ответил Николя, — но я ведь не один там работаю. Если мне не нужно печь тортики по старинным рецептам для очаровательных зеленоглазых красавиц, я вполне могу оставить ресторан на Этьена. Конечно, публика любит увидеть владельца и управляющего, как и комплимент от шефа, но это не обязательная часть развлекательной программы. Я их и так разбаловал, поэтому уверен, они без меня прекрасно проведут вечер. Точнее, уже провели — хотя мы и работаем до последнего клиента, к этому времени они обычно уже расходятся…

— Так, давай рванем к тебе! Там же никого не будет! Выпьем чаю, я расскажу, как опасна любовь к искусству! — Они уже вышли к дороге, где их ожидало авто.

Николя аккуратно закрыл дверь за девушкой, усевшейся на заднем сидении машины. Обошел ее и сел рядом. Их, почему-то, сопровождал водитель, хотя это был не лимузин его мамы. Вырвал из задумчивости мужчину внимательный взгляд.

— Прошу меня простить… Позволил себе слишком глубоко задуматься. — Увидев некоторое сомнение в глазах Лайла, глядящей на водителя, он поспешил дополнить. — Не представлял даже, как сложится наш маршрут, и мне совсем не хотелось забирать машину непонятно откуда или идти до нее из последних сил. Жюль — мой водитель, не мамин… Мне стоило представить вас раньше. Что до вашего вопроса — не думаю, что мои сотрудники, которые будут приводить рабочие места и залы в порядок часов до двух, оценят меня в таком виде и в такой компании. Слухи буду неизбежны, и я прошу вас поверить мне, я не о своей репутации беспокоюсь…

— Нам много чего нужно было раньше сделать — например обменяться номерами. Я понимаю, твои слова имеют смысл. Не хочется потом опять доказывать всему миру, что я не жираф. Это было на самом деле очень жутко. — Лайла поежилась, и Николя позволил себе коснуться тыльной стороны ее ладони в знак поддержки. — Так что, вечер заканчивается?

— Не обязательно… Я сейчас изложу вам варианты. Но у меня есть просьба — пожалуйста, не думайте ничего крамольного о моих предложениях. Я ни в коей мере не хотел бы вас оскорбить…

— Ох, ну и умеешь же ты заинтриговать!

— Мы может поехать в «Клифф», у меня там перманентная бронь, и они работают всю ночь. И у них есть просто потрясающая коллекция травяных чаев со всего мира. — Лайла кивнула, демонстрируя нетерпение ознакомиться со всеми вариантами. — Мы может поехать в «Будуар». Они тоже работают всю ночь. Там меня не знают совсем. — После еще одного кивка, он продолжил. — Мы можем поехать ко мне. Коллекции чаев не предложу, но у меня неплохая коллекция вин, очень милые обитатели аквариума и возможность делать все, что заблагорассудится.

— Мм. Дай-ка подумать… — Причина, по которой Николя сделал ту интересную ремарку, теперь была очевидна. Он предлагал либо самый дорогой в регионе ресторан. Просто неприлично, совершенно чрезвычайно дорогой. Сплетен там не будет кому распускать. Или ночной клуб, тоже очень недешевый, а еще с весьма специфической репутацией — говорят, есть особый список членов с особыми привилегиями и доступом к особым развлечениям. Там тоже не о ком будет сплетничать, если его не знают. Или свой дом, что провокационно уже само по себе. То, что он осмелился предложить третий вариант было сюрпризом для него самого. Он никого не приглашал к себе — это было только его место. Даже мама была у него всего два раза — когда квартира была еще совсем пустой и сырой — оценить инвестиции сына, и когда ремонт закончился, а портрет отца перекочевал на новое место над его камином. А еще он не ожидал, что так скоро решится просить у Лайлы такого доверия. Они все же знакомы всего-ничего. — Давай так: я сейчас больше всего на свете мечтаю снять обувь и уютно устроиться на чем-нибудь не менее мягком, чем это сиденье. Это как-то упрощает выбор?

— Если честно, то нет. Это возможно везде. — Ага, значит бронь у Николя на VIP-комнату.

— Так, а куда бы ты хотел?

Николя пожал плечами:

— Я мог бы и тут остаться, если бы здесь подавали что-нибудь вкусное…

— Ладно, — нахмурила брови Лайла, — раз ты мне с выбором мне не поможешь, то… Давай в «Будуар». Я там ни разу не была, интересненько все-таки! А еще, если я увижу хотя бы намек на кровать, то меня с нее будет не поднять! Мои ножки очень потрудились и к ночи немного обнаглели… А у тебя дома кровать однозначно есть! Точно! Давай в «Будуар».

Николя рассмеялся и едва заметно кивнул Жюлю, чтобы тот трогался:

— Точно решили?

— Ага!

— Ох, вы даже не представляете, что вас там ждет!

Как только они зашли в клуб, Лайла поняла причину его последнего комментария. Все помещение было одной большой спальней. Пол был стилизован под гигантскую постель, а вдоль стен стояли вполне себе настоящие кровати. В центре зала было установлено несколько шестов на небольших диванчиках; то тут, то там танцпол украшали застеленные красным бельем круглые ложа. Бар был исполнен как огромное трюмо с миллионом бутылочек и скляночек. Стены были зеркальные, а лаундж-зона была уютной гардеробной со стенным обувным шкафом. Несмотря на то, что Николя здесь не был частым гостем, было видно, что он не впервые оказался в этом заведении. Он сразу направился к одной из кроватей подальше от входа и небрежно махнул рукой, подзывая официанта.

— Здесь вряд ли подают чай. Хочешь чего-нибудь?

— Ага. Узнать, для начала, как меня сюда пустили?

— Деньги многое решают, милая Лайла. Уверяю вас, эта сумма куда менее насторожила бы вас, чем предыдущая… — Они уселись на кровать, которая была совершенно не приспособлена для такого положения. Оглянувшись, девушка заметила, что практически все на таких «настенных» кроватях лежат. Смутившись первоначальной подоплеки, она включила исследовательский интерес, поэтому быстро расстегнула босоножки и забралась на кровать с ногами. Николя соорудил пирамиду из подушек и удобно расположился на ней, не потеряв ни капли своего аристократизма. — Мне очень важно, чтобы вы понимали — вы ничего мне не должны, ровным счетом! Живя в мире больших денег, мне было немного сложно сразу понять ваш гнев. Потому я вам ответственно заявляю, что мои действия направлены на удовлетворение моих интересов. Я ни в коем случае не пытаюсь поставить вас в зависимое положение. Давайте договоримся, что вы не будете принимать во внимание мои финансы? Согласитесь, дружба не об этом, ведь так?

Девушка растерянно кивнула. Подошедший официант принял заказ. На удивленный взгляд Николя она только пожала плечами:

— Только никому не говори. Но я тебе доверяю! — Последнее предложение она сказала почти шепотом на самое ухо мужчины, хотя музыка гремела так, что и самого себя было услышать сложно. Когда им принесли кофе и высокий бокал с каким-то разноцветным коктейлем, Лайла попробовала его, чуть поморщилась от сильной сладости и подползла чуть ближе к Николя, чтобы иметь возможность разговаривать без срыва голосовых связок:

— Итак, я обещала тебе историю. Так вот, моя подруга Жасмин оказалось в центре чудовищной сплетни из-за любви к искусству!..

Спустя еще почти два часа, когда мало одетые девушки и парни на подиумах и пилонах, наконец, сменились воздушными гимнастами, и чуть пошатываясь от усталости разошлись по гримеркам, Лайла с открытым от удивления ртом смотрела в «небо». Потолок, обычно стилизованный под классический спальный интерьер, сейчас напоминал звездное небо, в котором парили несколько артистов. Их движения завораживали и гипнотизировали. Надо сказать, что и интерьер, и плэй-лист, и обслуга «Будуара» создавали очень камерную, почти интимную обстановку несмотря на то, что помещение было огромным. Каждый элемент интерьера был нацелен на возбуждение и привлечение публики. Ритм мелодий и чувственные движения танцоров, плавное перемещение подсветки и мягкое мерцание вокруг пилонов, высвечивающее самые откровенные позы… Даже официанты двигались плавно и призывно. Флер сексуального подтекста был будто был подмешан к кислороду. И эти воздушные гимнасты стали апогеем все нарастающей атмосферы всеобщего удовольствия. То, что они вытворяли под потолком, было невероятным представлением. Провокационным, на грани цензуры, на грани фола, но прекрасным, эмоциональным, отлично срежиссированным спектаклем.