Не верь глазам своим

— Так было нужно Клеман. Прости нас за это. Но так было нужно…

— Она не писала, я ничего не получал…

— Кто-то все же получил. Потому что зашел на страницу в интернете. Только ничего не написал. Через год она перестала ждать. Ее мучило то, что она обманула тебя.

Клеман закрыл глаза руками, сильно надавливая, пытаясь придти в себя и осознать случившееся. Он вспоминал последний раз с Катей, вспоминал, что она пила таблетки, и только поэтому позволяла ему многое. Об этом у них тоже был разговор, такой же неловкий для неопытного тогда парня, но необходимый и крайне полезный. Как же так? Как она это допустила? Почему оставила ребенка? Почему не сказала ему?

— Почему не сказала…

— Она намекала на видео… Но не сказала прямо… Клеман, она очень дорожила вами. И твоим сыном…

— Я думал, она извинялась за тот нелепый пьяный минет… Я встретил Мишеля лет через пять после тех событий. Он рассказал мне, что произошло, намекая на продолжение. Я не понимал ее мотивов, до сих пор не понимаю, но я простил ее. А она об этом так и не узнала… Вот почему она была такой бледной… Ты был с ней, Вадим? — имя покойника сорвалось с губ, и Клем вздрогнул. Он так много лет его не произносил…

— Каждую минуту. Токсикоз быстро прошел, беременность протекала легко. Мы жили хорошо, Клеман, она была счастлива. Мы были счастливы. Но она будто чувствовала что-то. Снова написала тебе, на этот раз письмо. Но не успела отправить.

— Ты ее все-таки не уберег…

Вадим грустно улыбнулся:

— От судьбы не уйдешь. Ее сбил пьяный водитель. Стопроцентная случайность… Я проверил, можешь мне поверить. Она… Она по-своему тебя любила, Клеман. Называла тебя своим королем Артуром — верным, честным, стойким… И сына так назвала.

— Я клянусь тебе, Артур, — мужчина перевел глаза на затихшего мужчину, — я ничего не знал о тебе. Я так хотел детей в то время. Ты стал бы настоящим счастьем для меня. Я ни за что бы не бросил своего сына. — Он замолчал, пытаясь понять, как все это могло произойти… И тут дом взорвал его крик: — Жас!

От этого крика в прихожую сбежались все. Но Николя одним взглядом разогнал всех, кроме, собственно, супруги.

— Дорогая, — ледяным тоном сказал Клем, — хочу, чтобы ты познакомилась с Артуром. А теперь ты расскажешь мне, почему я познакомился с моим сыном только сейчас, а не тридцать лет назад? — он каждое слово, словно гвоздь забивал.

— Я… — тихо начала женщина, но потом осеклась. — Мы можем поговорить наедине? Мне кажется…

— Твое мнение в моей жизни учитывалось слишком часто. Намного чаще, чем должно было. Поэтому просто говори.

Она неловко переминулась с ноги на ногу, но в конце концов, заговорила:

— Я открыла твое письмо. Я как-то сразу почувствовала, что оно от Кати. Просто поняла, и все. Она писала, что если ты хочешь посмотреть на своего сына, нужно перейти по ссылке, и откроется чат. Я… Я не могла тогда бросить все, над чем работала, я не могла уйти в декрет, чтобы нянчиться с ребенком, а она… Я зашла на тот сайт. И аватаркой был милый малыш, и я… Я испугалась, что ты уйдешь от меня. Я порвала письмо. Для наших детей время настало бы позже. Клеман, ну ты же понимаешь, что я сохраняла свою будущую семью! Я уверена, что Вадим был хорошим отцом мальчику, ведь так?

Лицо Клема исказилось до неузнаваемости. Он опустил глаза в пол и сжал зубы так сильно, что послышался скрежет. Отвернулся, а потом со всей дури ударил по стене за собой. Вадим и Артур придержали его с обеих сторон, потому что он порывался сделать еще один удар, но завалился на бок. Вадим крикнул, чтобы позвали врача и расстегнул его рубашку.

— Папа, что с ним?

— Думаю, сердце. Он сильный, он справится. Надеюсь. Сегодняшний день принес ему слишком много потрясений.

Мартин тут же очутился рядом, а потом и врач Николя прибыл, он сделал несколько уколов и настоятельно посоветовал отвезти больного в ближайший госпиталь. Выходя из комнаты, где разместили мужчину, он попросил не пускать к нему жену.

— Во избежание повторного приступа. Пусть все уляжется. Он здоровый мужчина, но возрастные изменения никто не отменял. Он на пороге пятидесятилетия, поберегите его. Супругу от него держите подальше. Он попросил сына. Но я посоветую вам, чтобы беседа состоялась завтра. Сейчас не больше пары минут. Он дольше и не продержится, уснет.

Вадим отправил Артура в комнату к Клеману, а сам присел на диван в холле. Не сказать, чтобы он не предполагал чего-то подобного, но не сердечный же приступ! Погрузившись в воспоминания, он вернулся на тридцать лет назад.

Когда он нашел свою девочку, еще неделю он наблюдал исподтишка. Но она прекрасно устроилась, никаких признаков слежки не было, поэтому он, наконец, постучал в ее дверь.

— А я думала, еще неделю будешь наблюдать. Чувствовала твой взгляд, — она устало отошла от двери. — Проходи. Теперь это наш дом.

Мужчина был измотан и напряжен, но эти простые слова будто вдохнули в него жизнь. Токсикоз вовсю разыгрался, и даже не проводив мужчину до его комнаты, Катя сорвалась в ванную. Выйдя, она просто бросила:

— Третий месяц.

В эту ночь она пришла к нему сама. Улеглась под бок, закрыла глаза и прошептала:

— Я всегда хочу так засыпать. Не знаю, что делала бы, если бы ты не вернулся. Я люблю тебя, упрямый старый дурак.

Проснулся он от минета. Как девушке удалось переместиться на кровати и не разбудить его осталось загадкой, но факт остается фактом. От одного понимания, что сейчас происходит, мужчина не сдержался, потерявшись в фантазийности события.

— Я не позволю тебе, — чуть хрипло произнесла девушка, подползая наверх, чтобы оседлать его, — снова прятать голову в песок и отговориваться работой и протоколами. Нужно — найми кого-то еще. Нужно — увези меня на Аляску. Но я хочу быть с тобой. И буду. Ты же знаешь меня, я всегда получаю то, чего хочу. Так что не тупи. Знаешь, что делать! — она сбросила бретели с плеч, и шелк соскользнул вниз, обнажая налившуюся грудь. Вадим не мог ей отказать. Не мог и не хотел. Он устал и измучился, глядя, как его девочка растрачивает себя на других в отместку ему. Он изранил собственную душу взглядами на тепло и нежность в глазах любимой, обращенных на Клемана. Сколько ночей он думал о том, что просто не может наблюдать, как она находит в другом то, что мог бы давать ей он! Мог бы, но не стал, из-за собственной трусости и глупости. И сейчас, когда они были в безопасности, когда можно было расслабиться на минуту, на день, на какое-то время, он не хотел больше быть дураком.

Он молча сжал ее талию, приподнял и уложил на постель, аккуратно освободил от одежды, и с видимым наслаждением, напряженными, чуть дрожащими руками принялся изучать ее тело. Не обходя своим вниманием ни одного сантиметра, он медленно касался ее, распаляя свое и чужое желание.

— Ты только руками действовать можешь? Трахни меня, наконец!

— Тшш… — он положил пальцы на ее губы. — Никаких отговорок, детка. Теперь это все мое. Так что лежи и не дергайся.

Готовый к тому, что его девочка проявит характер, он вовремя заметил ее движение, и взбрыкнуть ей не удалось. Он задержал ее за руки, подняв их высоко над головой:

— Сказал же, не дергайся! Можешь праздновать победу, считай, что ты получила, что хотела. Лежи и наслаждайся. Я не один из твоих ручных мальчиков, так что терпи, пока я не сделаю то, о чем все эти годы мечтал.

— Пусти, — прошипела Катя, но глаза выражали капитальное согласие с мужчиной. Ей нравилось.

— Обещай быть хорошей девочкой… И только попробуй назвать меня папочкой, выпорю, как дошколенка.

— Я не буду дергаться, Вадим, — но эти слова не подействовали, и ей пришлось смириться: — Обещаю быть хорошей девочкой…