Не верь глазам своим
Шрифт:
— Моя надежда… — его голос обрывается, и музыкальная фраза остаётся недопетой. — Боль пронзает моё горло, но это ничто по сравнению с огненными когтями Цербера, что терзают мою душу. Я сам обрек себя на это, и мне не жаль себя, ни секунды, но вина ядовитыми каплями разъедает нутро.
Звучит небольшой проигрыш, взгляд Джея направлен скорее в себя, чем в зрительный зал. Но на последних секундах он вперивает свой взгляд в глаза Лайлы, требовательно, умоляюще вглядываясь в застывшую на первом ряду фигуру:
— Мой друг сказал мне, что можно научиться жить без своей любви. Проживать каждый завтрашний день после предыдущего, заперев её в одном месте, сохранив там, как тайну, в сейфе.
Он отрывает микрофон от своих губ. Лайла наблюдает, как с видимым усилием его грудная клетка раскрываются, чтобы дать лёгким кислород. Видимо, дальше должны были идти ещё строчки, но Джей молчит, а потом подносит микрофон ко рту и просто произносит, не беспокоясь сейчас о музыке и пении вообще:
— Чтобы я мог сказать, как мне жаль, дай мне шанс вымолить прощение, любовь моя…
И девушка одними губами произносит «да». Она снова плачет, но теперь сама смахивает слезу с ресниц. Джей рвано вдыхает, широко распахнув глаза, не веряще трясет головой и ловит решительный кивок, подтверждающий только что сказанное.
— Мои вера и надежда осветят темноту реалий, — звучит его пение уже в ритм. Эти слова знакомы, именно так пелось на их встречах. — Я умею мечтать, и все силы души я направлю на эту мечту. Мы уедем туда, где ночь робко встречает закат, и там будем вдвоём, я верю, я верю. Ты дала мне эту веру, любовь моя!
Лайла робко улыбнулась.
Софиты потускнели, а потом и вовсе остался только глухой свет. Теперь загорелась подсветка за последним фото, и зазвучали первые ноты финальной песни.
— Все мы ошибаемся. И все страшимся последствий этих ошибок. Все мы надеемся, что будем прощены. Все мы надеемся не повторять их снова. Хотя не редко наступаем на знакомые грабли. Но если в нашей жизни есть ради чего преодолевать наши слабости, то и силы найдутся. — Певец говорит это в зал, пока музыканты играют длинное вступление. Зрители понимают, что в этой песне должен быть апофеоз всей презентации, но для двоих в этом зале он уже состоялся.
Джей улыбнулся и запел:
— В плену у страха я был одинок. Я не видел причин, и старался, как мог, убежать и спастись от нелепости чувств. Как я был глуп… Ты раскрыла мне мир, где я не был один, сорвала занавес иллюзорных картин, краски будней теперь изменили мой дом, когда ты в нем. Но все так же боялся открыться тебе, оказаться ненужным, раскрыв свой секрет, и я день ото дня делал пропасть страшней. Между нами. Не смогу потерять, не смогу без тебя, и я смелости ради умоляю, любя, подожди ещё миг, и узнаешь, кто я. Для тебя. — Лайла пытается поймать его взгляд, но он ускользает. Глаза Джея странно блестят, и девушка отступает, понимая, что тот держится из последних сил.
— Для тебя и для нас я делаю шаг, эта пропасть пугает, я почти умираю, вот я решаюсь, тебе открываюсь, и лечу, как с обрыва в эту правду. Смешно думать о страховке в вопросах любви, я срываюсь, не зная, что ждёт впереди, но крылья за спиной подхватывают меня. Ты сказала мне «да». Ты, мой ангел, подарила мне свои крылья и сказала мне «да». И теперь я взмываю над всеми страхами, твоя вера в меня бесконечна. Я люблю тебя, это ты, кто делает меня целым, это ты, ради чего все это стоит свеч. Я разрушу любые преграды между нами, ведь ты подарила мне крылья. Теперь я бесстрашный, бесстрашный, бесстрашный.
С этими словами Джей снова касается её взглядом, несмелым, беглым, но Лайла ощущает, словно этим мимолетным прикосновением он подарил ей ласку и обещание. Музыка затихает, и певец заканчивает акапельно.
Его голос переходит в шепот, повторяя:— Бесстрашен…
Свет гаснет, оставляя только горящее фото с преклоненной головой. Потом и оно светится все меньше, пока зал не оказывается в полной темноте. И взрывается овациями. Они не утихают несколько минут, хотя в темноте люди начинают чувствовать себя неуверенно. Когда свет разгорается вновь, аплодисменты звучат с новой силой, но на сцене Антуан. Как только становится достаточно светло, чтобы это понять, они утихают, а со сцены слышится смешок.
— Я знал, что не настолько хорош, как моя подопечная звезда. Но не могу же быть настолько плох… — когда зал немного отсмеялся, мужчина продолжил: — Джей — новатор. Но сейчас я не о музыке. Сегодняшнее мероприятие презентует не только его альбом, но и книгу о нем. Через несколько минут, когда парень немного переведет дух, у вас появится возможность на нее посмотреть, и что более важно, познакомится с её автором. Эта девушка поразила меня задолго до того момента, как я узнал о её талантах. А узнав о них, я просто не мог отказаться от возможности посотрудничать — ни для кого ведь не секрет, насколько я меркантилен… — Зал снова разразился хохотом, но потом стих, когда Антуан протянул руку, уже спустившись вниз:
— Мадемуазель, прошу вас… — он обращался к Лайле, и та испуганно посмотрела на Николя.
— Но, я думала… Что мне… — тот только уверенно кивнул, грациозно, как всегда, поднялся и галантно протянул ей руку. Она встала и, повинуясь его настойчивым движениям, пошла за ним. Когда Никки передал — иначе не скажешь — ее на руки звездного менеджера, девушка другой рукой так вцепилась в его ладонь, что Антуану пришлось вести из обоих за стол.
— Лайла всего лишь студентка первого курса журфака. Но я уверен, что ее работа всех присутствующих удивит своей зрелостью и профессионализмом. — Из-за кулис показался Джей и энергично спустился к столу. Замер в нерешительности, видя Николя подле его любимой, но быстро взял себя в руки и сел по другую сторону.
— Господа акулы пера, ваши жертвы прямо перед вами, можете набрасываться. В конце концов, не так часто вам предоставляют свежую кровь на столе с голубой каемочкой…
Дальше все было как в тумане. На миг Лайле показалось, что она снова оказалась у входа в лицей, попав в засаду с историей о Голдинге. Но надёжные привычные руки Николя спасли её от наваждения, а своевременное вмешательство Джея в провокационных вопросах ещё больше вселило ей уверенность в себе.
— Вы ведь даже не читали её, — перебила она попытавшегося смягчить ситуацию с одним из журналистов Джея. — С чего эти инсинуации о наших якобы отношениях? Мне кажется, вы тычете пальцем в небо…
— То есть, он не для вас исполнял предпоследний трек?
— Как знать, возможно, разумнее спросить у него самого? Он вроде был где-то здесь, недалеко… — коллеги рассмеялись, а Николя уверенно поддержал её невинным прикосновением.
— Но он ведь не ответит… Его личная жизнь — это табу… — теперь журналист сверлил взглядом Джея.
— Тем более… — продолжила девушка, не оставив и шанса певцу открыть рот. — С чего вы взяли, что я возьмусь рассказывать вам о его лично жизни? За время работы над книгой Джей показал себя талантливым артистом с неуемной жаждой к творчеству, а как человек проявил себя уважительным и тактичным парнем, умеющим держать границы профессионального делового общения, а еще заботливым и внимательным другом, готовым помочь в случае необходимости. Да, — она посмотрела на музыканта, едва ли не впервые за все интервью. — Я с уверенностью могу сказать, что мы подружились. И это все, что я хотела бы пояснить по этому вопросу.