Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Не верь глазам своим
Шрифт:

— Нет, а это, кстати, непередаваемо вкусно. Просто божественно.

— И часто с тобой такое?

— Нет. Такое случалось всего несколько раз. И об этом никто, кроме тебя не знает.

Парень кивнул. И превратился в слух. Жасмин начала рассказ:

— Я не знаю, отчего это происходит, что это провоцирует, как это называется. Я называю это прострацией. В такие моменты мне кажется, что в моей жизни произошло что-то ужасное, но я не знаю, что. Это что-то неисправимое, совершенно меня надломавшее, но я не помню, что это, понимаешь? Будто событие просто ушло из моей памяти, оставив все страшные последствия… Знаешь, я ведь не боюсь ни темноты, ни высоты, ни пауков. Мне нравиться море, и Джей, и мои друзья, и ты. И я не знаю, что со мной иногда происходит. И думаю, что не узнаю

никогда.

Он обошел стол, чтобы положить руки на плечи девушке. — Ты рассуждаешь, как ребенок. Маленький и неразумный. Почему ты не рассказала родителям? Или Клеману, он бы если и не понял, то точно тебя поддержал бы…

— А что я им скажу. «Я не знаю, что такого со мной случилось. Но из-за этого я сумасшедшая?»… Когда она приходит, я совершенно не могу сопротивляться. Со всех сторон меня будто поглощает страх. Но я не знаю, чего я боюсь.

— Говорят, чтобы справиться со страхом, нужно взглянуть ему в глаза… Твое состояние чем-то похоже на панические атаки. Но если для них всегда есть выраженная форма и явственная причина, то у тебя, как я понимаю, все совсем не так… Когда это впервые случилось?

— Где-то через месяц после нашего переезда… Но я должна была идти в кружок. А вместо этого сидела в шкафу, мокрая от пота. А маме просто сказала, что заболел живот. Я была такая бледная и не могла есть совсем… Она подумала, что у меня желудочный грипп… А потом еще несколько раз… Но всегда складывалось так, что мне выходило проще что-то соврать, чем признаться в этом. Потому что эти ощущения… Мне стыдно, будто произошло что-то предосудительное, понимаешь… Но я не помню этого. А вдруг это и, правда, произошло? — Она закрыла лицо руками, пытаясь вернуть спокойствие. Эван заварил сладкого чаю, поставил перед Жасмин кружку с ароматным напитком, а рядом с собой стакан воды с лаймом, опять сел напротив, держа свою кружку в руках. Девушка тем временем пришла в себя и попробовала сделать глоток.

— Что это? — вкус у напитка был насыщенным, приятным, но совершенно неописуемым.

Широкая улыбка неожиданно осветила кухню, и вопрос, прозвучавший следом, был наполнен энтузиазмом и любопытством: — Нравится? Это мой секретный чай… — Эван протянул через стол руку и дождался, пока Жасмин положит в нее свою, и тут резкая смена настроения и темы вопроса немного шокировала Жасмин. — Расскажи, что ты чувствуешь по порядку… — Наткнувшись на загнанное выражение лица, он не отступил, лишь сменив тактику. — Я не считаю, что ты сумасшедшая. И уж точно никому ничего не скажу. А иногда и простой разговор помогает разложить все кости скелета по нужным полкам в шкафу…

Она смирилась, и стала рассказывать, как начинается этот ужас, как она научилась справляться и маскироваться… Рассказывала все, что приходило на ум, не скрывая ничего. В какие-то моменты ей было так трудно подбирать и произносить слова, что только присутствие Эвана и его секретного чая помогало продолжить. Порой она надолго впадала в задумчивость, выныривая из нее уже совсем на другой волне, продолжая разговор о совсем других своих эмоциях.

Постепенно углубляясь в диалог, они перебрались на диван с чаем в руках. Эван улегся в угол, в Жасмин прижалась к нему спиной. Укрытая пледом, она вытаскивала из памяти все новые детали. И некоторые из них удивляли ее саму… Ей никогда не хватало ни желания, ни смелости так холодно анализировать это ее состояние. Даже идея эта в голову не приходила. А ведь это так просто — подумать о том, что происходило с тобой вчера… Она не все помнила, но и этого хватило хотя бы для нескольких выводов… Когда слова иссякли, а вторая кружка чая закончилась, девушка вдруг сменила тему:

— Но, откуда ты об этом столько знаешь? Ты же вроде архитектор…

— Мои родители очень долго пытались понять, почему я такой скромный. И делали все возможное, чтобы это выяснить. Они видели, что со мной что-то не так… Поэтому я бывал у разных психологов, докторов, даже у целителей… Знаешь, что самое забавное? Практически каждый доктор, у которого я был на сеансах, спрашивал, не бьют ли меня родители, потому что в моем поведении усматривал жертву психологического и, возможно, физического насилия. И когда он говорил об этом

по отдельности с моими родителями, они не могли понять, что же происходит такого в нашей семье, что бы так влияло на меня… Так что до моих почти 16 лет я побывал у кучи специалистов… Поэтому, поверь, я об этом кое-что знаю… — И он привлек девушку к себе, целуя ее щеки и нос. А потом и губы. Дыхание ее снова участилось, и она, не стесняясь распускать руки, притянула Эвана к себе, целуя его шею и грудь. Забравшись руками под майку, она ощупывала каждый доступный кусочек кожи ладонями, не позволяя ему отстраниться. Желание снова охватило ее, и она не желала с ним бороться. Но у парня были другие планы. Он взял ее руки в свои, переплел их пальцы и сказал: — Ты так и не отпустила… Почему?

— Ты же велел не отпускать… — она подняла на него глаза и наткнулась на удивленное выражение лица.

— Велел?

Действительно, Жасмин только сейчас обратила внимание на то, что именно так восприняла эту просьбу и не смела ослушаться. Странный угол восприятия событий, должно быть, был продиктован ее состоянием…

— А почему ты перестал ходить к докторам? Нашел того, кто смог тебе помочь?

Эван пожал плечами и немного нахмурился, но не захотел делать тайну из этого… Задумавшись, он нашел способ описать это так, чтобы не выдать лишней информации.

— Как видишь, моя скромность никуда не делась. Но… Я ходил к психоаналитикам и иже с ними, потому что мои родители считали, что со мной что-то не так. Что моя скромность патологическая. Что… Меня нужно исправить, вылечить… Но один человек сказал, что, быть может, я не могу общаться с другими людьми, потому что мне это просто не нужно. Потому что я не вижу смысла говорить с каждым встречным. И что, быть может, со мной все в порядке, и моим родителям нужно принять меня, любить меня таким, какой я есть… Она сказала, что если я найду человека, с которым захочу поговорить, я пойму, я найду способ это сделать, правильные слова, и линию поведения… И я ей поверил… — он будто вынырнул из воспоминаний, вернувшись к девушке, сидящей на его барном стуле, в его кухне, лежащей на его диване, в его рубашке, в его… жизни…

— Она? — Жасмин переспросила, но тут же пожалела об этом. Да, определенно, в отсутствие подруги, она, очевидно, компенсирует тоску по ней, перенимая ее качества… — Прости, мне, наверное, лучше поехать домой, я уже хорошо себя чувствую…

— Глупышка, ты на часы смотрела? Тем более, ты вроде как у Клемана, с чего тебе ночью отправляться домой? Я уже не говорю о том, что просто тебя не отпущу… — и он снова поцеловал ее. Также, как в первый раз, показывая все свои желания в простом касании губами и языком. — Пойдем в кровать. Все приличные люди в полпервого-ночи уже спят… — Парень поднял ее на руки и встал с дивана, стараясь лавировать между мебелью.

— Но я не хочу спать, — обхватив его за шею, она летела над землей, пытаясь поцеловать его губы.

— А кто говорил, что мы будем спать? Конечно, со вторым раундом нужно повременить, но никто не запретит мне целовать, облизывать, покусывать, поглаживать и любыми другими доступными способами сводить тебя с ума, и быть может, ты будешь настолько великодушна, что ответишь мне тем же…

— Даже не сомневайся… — Жасмин приземлилась на кровать и потянулась. Взгляд ее коснулся разорванной упаковки от презерватива, оставшейся на тумбочке. Только сейчас она поняла и, наверное, осознала, что между ними произошло. От какой-то маленькой бумажки все стало до жути реальным.

— А почему ты сказал, что нужно повременить со вторым раундом? — она не ожидала, что задаст этот вопрос. Эван улегся под одеяло, увлекая ее к себе, предварительно стянув с нее свою рубашку…

— Потому что я не хочу сделать тебе больно… Тебе нужно восстановиться после первого раза, чтобы набрасываться на меня снова… — он ласково и нежно улыбался, поглаживая ее по носу.

— Я так и не сказала тебе спасибо.

Он непонимающе уставился на нее: — За что?

— За то, что спас меня. За то, что вернул к жизни. И за тот способ, которым ты меня вернул к жизни тоже спасибо. Мне было безумно хорошо… Слово «хорошо» даже близко не описывает то место, в котором я оказалась благодаря тебе…

Поделиться с друзьями: