Не верь глазам своим

Хозяева турнира, выбрав самых достойных наездников, вручили им символические призы, и пригласили участников на стрельбище. Вся площадка турнира наполнилась свистом и звуками ударов вонзающихся стрел о деревянные щиты. Впервые услышав эти удары первого залпа, Лайла испуганно вжалась в любимого, напряженно осматриваясь по сторонам, и только мягкое поглаживание по плечу и уверенный спокойный голос Генри вернули ей былое любопытство. Парню было очевидно интереснее наблюдать за Лайлой, чем за происходящим на стрельбище, ровно до того момента, пока толпа не взвыла при виде юноши, ставшего ногами на круп лошади, и целящегося в самую дальнюю мишень…

— Позер! — Генри презрительно кивнул в сторону нервно перешагивающей лошади.

— Ты его знаешь? — девушка с интересом вглядывалась в темные кудри молодого человека, которые развевались на ветру и мешали ему взять прицел.

— Мы с ним когда-то сильно соперничали на таком турнире. Только я немного вырос, и у меня появились другие, более современные увлечения… А Жорж остался в этом веке…

Плавно отпустив тетиву, парень взмахнул рукой, сохраняя равновесие. Стрела попала точнехонько в цель, но он этого так и не увидел. Лошадь повело, и, сделав сальто, молодой человек мягко приземлился, заставив толпу взреветь еще громче. В его движениях было грации не меньше, чем в его животном, а в том, что пегой принадлежит ему, Лайла не сомневалась. Он будто разговаривал с хозяином на одном языке. Получив второй приз, Жорж церемонно поклонился хозяйке турнира, и уже отъезжая, заметил Генри. Тот отвел взгляд, будто не узнал старого соперника, но победитель уже второго по счету соревнования окликнул его, смерив оценивающим взглядом.

— В этот раз решил отсидеться на трибунах? И не испытывать судьбу? Видно растерял все свое былое мастерство, уехав жить за тридевять земель…

Генри искренне улыбнулся ему, чуть ближе прижимаясь к своей девушке: — В этот раз у меня достойная компания, чтобы разделить это зрелище. Я тебе больше не соперник, Жорж. Желаю дальнейших побед! — повернувшись к Лайле, он долго посмотрел на нее, показывая, что разговор окончен, и поцеловал ей руку, не отрывая взгляда от ее глаз.

Жорж гикнул своей лошадке и галопом унесся с площадки: — Вы не очень хорошо ладили? — Лайла проводила его взглядом, и уставилась на Генри в ожидании ответа.

— Наоборот. Мы были лучшими друзьями. А потом я открыл для себя новый мир, окунулся в него с головой, и здесь мне стало тесно. Все это больше не захватывало и не затягивало в воображаемый мир так сильно, как раньше. И хотелось искать новое поле для открытий… Он это тяжело воспринял. Нам было по шестнадцать, когда я окончательно перестал здесь бывать… — Генри перевел взгляд на площадку, где уже устанавливали оборудование для следующего действа.

— А чем ты здесь занимался? Тем же, чем и все эти люди? Ты действительно все это умеешь? Как же здорово… Я надеюсь, ты покажешь мне хоть чуть-чуть своих умений, когда мы в следующий раз приедем сюда…

Генри с нежностью посмотрел на нее. В груди у него разлилось тепло от понимания, что девушка смотрит в будущее, и видит их вместе. Несмотря на свои страхи, на их не до конца разрешенные вопросы… Она хочет видеть их вместе. И это дарит ему веру в то, что все получится.

— Я же говорил, что завтра все, что хочешь, тебе покажу.

Лайла хмуро на него посмотрела: — Не раньше, чем ты полностью поправишься. Генри, сегодня, глядя на последствия той аварии, вспоминая, какой шел ливень, представляя, как ты на совершенно безумной скорости вылетел с дороги… — голос ее сорвался, и глаза покраснели и практически сразу наполнились слезами. — Ты должен беречь себя. Ты мне это должен, ладно? Потому что я не хочу даже представлять без тебя свое будущее. Это понятно? — девушка улыбнулась, смахивая непрошеные слезы, делая над собой усилие, чтобы вернуться в приподнятое настроение.

Парень серьезно кивнул, еще раз поцеловал ей руку, и одними губами прошептал: «Все будет хорошо».

Фанфары объявили о начале следующего испытания, и на арену стали выходить пары, ловко орудующие шпагами. Звяканье железа, гибкие и уверенные движения соперников в поединках захватывали все внимание, несмотря на то, что девушка впервые обнаружила в себе такой интерес к этому виду спорта. И спустя несколько раундов, Жорж вновь вышел победителем этого этапа турнира. Но подъехав к Хозяйке турнира за заслуженной наградой, он заговорил.

— Уже не первый год я одерживаю победу. И до меня дошли оскорбительные слухи, что турнир обходят стороной достойные соперники. Моя победа чиста, как слезы родника в горах, но вкус ее омрачается жалкими попытками осрамить мое имя. Как известно, самым искусным мастером является достопочтенный маркиз Генри де Мелье, почтивший сегодня нас своим присутствием. И я прошу великодушных хозяев турнира защитить честь своего детища, предоставив ее в руки опытных и достойных мастеров.

Лайла с удивлением смотрела на происходящее, переводя взгляд с Жоржа на Генри и на хозяев турнира. Анж была в таком же удивлении, что и все остальные. А вот взгляд Генри становился все мрачнее и мрачнее. Где-то в середине речи он произнес одними губами «Сукин сын». По окончании этого выступления он с надеждой посмотрел на Анж, но она только покачала головой. Сделать уже ничего было нельзя. Взяв ниоткуда шляпу и камзол, он протянула их парню со словами: «Иди, мой мальчик», а Иветта подготовила его шпагу, протягивая ее на выходе с трибуны.

Даже когда Генри, только надев шляпу и камзол, опять стянул их с себя и отбросил в сторону, даже когда отсалютовал шпагой и стал в стойку, Лайла никак не могла понять, что происходит, и только с первыми ударами металла она будто пришла в себя. Холодный лязг и плавное скольжение оппонентов по песку отдавались оглушающим шквалом в голове у девушки, и первым ее порывом было броситься туда, на поле, чтобы вытянуть любимого из этой бессмысленной игры. Но Анж удержала ее на месте, слегка приобняв.

Пара на арене танцевала, ритм их движений был подобен дыханию, когда грудь плавно вздымается, наполненная воздухом, а затем опадает, теряя объем. Жорж переходил в наступление, Генри отвечал короткой обороной, которая тут же отражала все выпады и переходила в ответную атаку. Но эта схватка не была похожа на те показательные широкие движения соперников на турнире. В каждом ударе металла о металл слышались эмоции. В какой-то момент Жорж прижал Генри к столбу арены, и его шпага была в считанных сантиметрах от лица «маркиза». На его лице отражалась ярость и, Генри мог поклясться, обида. Шпага рассекла рубашку, раскрыв взору противника выпирающие напряженные мышцы груди и оставшиеся после аварии синяки. Жорж на секунду переключил внимание на ссадины, тем самым дав Генри возможность высвободиться из захвата и перейти в наступление.

Парни не произносили ни слова, но зрителям, Лайле казалось, будто на арене шел разговор, нет спор, и с каждым новым движением все ближе подступало чувство, будто показательное красивое игровое сражение переходит в банальную драку. У девушки сердце уже устало замирать, возобновляя биение после удачно отбитой атаки, а просто перестало стучаться о ребра, едва сохраняя пульс, потому что движения металла стали расплывчатыми, резкими, звон перемежался вскриками и стонами с арены, отметить отдельные движения противников было просто невозможно. Девушка вжалась плечами в Анж и закрыла глаза, не в силах больше смотреть…

Когда звук скрещивающихся шпаг прервался, противники оказались на расстоянии нескольких метров друг от друга. Оба тяжело дышали, пот скатывался со лбов, волосы липли к лицу. Обе рубашки выглядели нелепыми лентами, висящими на тяжело вздымающихся торсах молодых людей. В глазах обоих горел неистовый блеск, азарт от боя, от адреналина, кипящего в крови. Вновь скрестив оружие, он медленно кружили, и теперь между ними действительно велся разговор. Едва ли кто-то расслышал бы его в гуле трибун, но спустя минуту парой резких росчерков шпагой схватка окончилась. Жорж лежал на земле, сбитый с ног, с приставленным острием к горлу. Взгляд пылал ненавистью, и чем-то еще, уловимым только противнику, свергнувшему его только что с пьедестала. Генри отсалютовал и отбросил шпагу в сторону. Поклонившись публике, он размеренно, стараясь не подволакивать ноющую ногу, забрал свою одежду и шляпу и подошел к ложе. Мельком бросив успокаивающий кивок и улыбку Лайле, он обратился к Хозяйке турнира за признанием победы, поклонился ей и молча удалился.