Не верь глазам своим

— Я умею мечтать. И если хорошенько потрудиться и помечтать, как следует, то она — эта мечта сбудется. — Он коротко выдохнул, будто, наконец, излил душу. — И все мои мечты сбываются, если я только не откажусь от них сам, если не брошу их и не отвернусь от них. Это правда. Все, о чем бы я ни мечтал, приходило ко мне. — Он повернул Лайлу к себе лицом, дотронулся кончиком носа до ее. — Ты мне веришь?

— Конечно! Даже ни секунды не сомневаюсь! — Девушка широко улыбалась, терлась своим носиком о его и не могла оторвать от сияющих глаз своего взгляда.

Он расслабленно опустил плечи и шепотом спросил: — Знаешь, о чем я сейчас мечтаю? Правда, очень старательно мечтаю… — Лайла пожала плечами, и он продолжил. — Я мечтаю о том, что когда-нибудь я приведу сюда нашего сына, открою ему этот секрет и научу его правильно мечтать.

Лайла широко раскрыла глаза, удивленно и неверяще взглянув на Генри.

— Не нужно так испуганно смотреть на меня. Всему свое время. И помимо этой мечты есть и другие, но самая нужная, самая желанная именно эта. Еще я мечтаю, что ты будешь каждую минуту счастлива со мной. Мечтаю видеть наше фамильное обручальное кольцо на твоей руке. Мечтаю видеть твою улыбку каждое утро без исключений. И я верю, что мы к этому придем. Но больше всего я мечтаю именно об этом… — и он склонился к ней, нежно и почти невесомо целуя. Однако с каждой секундой, когда солнце садилось все ниже и ниже, а звезды светили все ярче и ярче, поцелуй этот становился все глубже и глубже. И отголоски еще не совсем сдавшегося сознания девушки улавливали, что Генри мечтает не об этих поцелуях, а о том, что будет после них. Тяжело дыша, парень отстранился.

— Пойдем. — Даже в темноте ночи можно было увидеть черноту его голубых глаз. — Мы можем вернуться на бал, если хочешь… А потом вернуться к осуществлению моей мечты… — Генри посмотрел на нее, аккуратно вызволяя из плена занавесок, когда они прошли обратно жуткими лестницами и темными коридорами.

— Нашей мечты… — Лайла сильнее сжала его руку, каким-то образом выруливая знакомый коридор, ведущий в их комнаты. Генри с придыханием кивнул и потянул ее в сторону двери. Остановившись, он вытянул из кармана ленточку. Молча повернув Лайлу, он завязал ей глаза и бережно провел за дверь.

Она могла только догадываться, что сейчас находится практически посреди комнаты, дверь на балкон приоткрыта, но воздух вокруг нее будто живой. Он дышит, окутывая ее жаром. Что-то тихонько потрескивало, и девушка подумала, что это камин. Через минуту она вновь почувствовала прикосновение руки к своей щеке. Чуть хрипловатый голос любимого заставил ее вздрогнуть:

— Ты позволишь, я избавлю тебя от всего лишнего?

Слегка кивнув, она почувствовала, как ее мужчина встал на колени и прикоснулся к подолу платья. Чуть приподняв его, он освободил ее стопы от туфель, а затем и от подвязок для чулок. Только сейчас Лайла поняла, что тугие резинки перетягивали ей ножки над коленом, не позволяя шелковой ткани съехать. Прикосновения Генри к ее телу, даже сквозь одежду, отдавало в груди нестерпимым жаром, который только раздразнивал дышащий вокруг нее горячий воздух. Ощутив, как руки медленно поднимаются вдоль ее бедер выше, она удивилась, когда не почувствовала их на своей талии, как ожидала. Ее тихий разочарованный вздох тут же сменился выдохом облегчения, когда одна за другой падали к ее ногам нижние юбки, завязки которых цепкие пальцы парня развязывали и отпускали в свободное падение на пол. Поднявшись, Генри взял девушку за талию, легко приподнял и отнес на несколько шагов в сторону, оставляя юбки позади. Сейчас Лайла лучше чувствовала свежий воздух, который прокрадывался в открытую дверь, и поняла, что стоит совсем недалеко от кровати. Ее охватила волна предвкушения, и медленные, нарочито нежные и мягкие прикосновения только увеличивали интенсивность этой волны.

Она почувствовала его руки сзади, где платье застегивалось на миллион мелких пуговиц. Расстегивая каждую, Генри прерывался, чтобы поцеловать ее. Губы касались шеи, спины, ключиц, запястий. Ее изобретательный любовник ни разу не повторился, хотя Лайла в нетерпении готова была сорвать с себя это великолепие одним движением, лишь бы ощутить его губы и руки под платьем. Наконец, покончив с ненавистными пуговицами, Генри стянул ткань с плеч, аккуратно открывая грудь и спину, затянутые в корсет, узкую талию и бедра, укрытые тонкой юбкой, спуская тяжелый материал на пол. Взяв девушку за руку, он чуть потянул ее на себя, заставляя сделать шаг вперед.

— Ты прекрасна… — Голос звучал будто отовсюду, обволакивая девушку, возбуждая еще сильнее. Она бы все отдала, лишь бы увидеть, как светятся его глаза, когда он произносит эту фразу. Но он задавал правила и темп игры. Ей приходилось с этим считаться. Это был, пожалуй, первый раз, когда он взял полный контроль над ситуацией. И это раззадоривало, подогревало кровь, ничуть не меньше, чем волнующийся вокруг нее воздух, который стал постепенно наполняться цветочным ароматом.

— Если бы ты видела себя сейчас… — Он стал на колени и коснулся губами кожи над пупком — единственной полоски, доступной пока для поцелуя. Подняв руки, он, не прекращая прикасаться, комментировал то, что ей сейчас не доступно для обозрения. — Длинная шея, тонкие ключицы, высокая, соблазнительная грудь — произнося каждое слово, он подушечками пальцев очерчивал то, чем сейчас восхищался, а она, слыша вибрирующий голос и ощущая чуть дрожащие пальцы, трепетала, не в силах сделать и движения. Когда его пальцы коснулись округлостей груди, она почти взвыла, что все еще закована в корсет. Ее соски требовали внимания, сладкий ком внизу живота пульсировал в такт движениям воздуха, волна предвкушения давно уже превратилась в отчетливо нарастающее желание.

Мужчина продолжал свое заманчивое путешествие: — Тонкая талия, — едва ощутимое прикосновение пальцами, — изящные бедра, скрытые полупрозрачной тканью, — неуловимое касание ладонями, а быть может это лишь ее воображение… — Ты — само совершенство… — Ее тело звенело от этих слов, действий, ощущений. Чем дольше она слышала голос Генри, тем больше теряла связь с реальностью, растворяясь в магии момента. Его руки коснулись юбки и стянули ее вместе с трусиками: — Я готов провести всю ночь, любуясь твоими ягодицами, — легкие поцелуи, скользящие по нежной коже, заставили коленки девушки чуть дрожать, а пульсацию внизу живота ускориться. Голова потяжелела, а желание стало нестерпимым. Она будто в невесомости, ее окутывают мягкие волны волшебства, и воздух плотно обхватывает ее тело, следуя за голосом любимого. Повинуясь слепому инстинкту, почти не контролируя себя, ощущая губы Генри на задней стороне бедра, а руки на талии, она прикоснулась к заветному бугорку и практически мгновенно ее прошибла волна удовольствия. Она вскрикнула, сильнее нажимая на клитор, усиливая свои ощущения. Тело дрожало, пальцы мужчины впивались в нее, удерживая на ослабевших ногах. Возможно, она слышала его восхищенный полувздох-полустон, но потрясенная девушка едва ли отчетливо понимала происходящее. Руки Генри крепко поддерживали ее, пока она пыталась унять бешено стучащее сердце и успокоить дыхание.

Когда дрожь утихла, она ощутила легкий шлепок: — Не прикасайся к себе, — Генри шептал ей на ухо, — я хочу свести тебя с ума… — От этого обещания Лайлу вновь настигла волна предвкушения.

Снова почувствовав любимого за спиной, девушка судорожно вздохнула. Ее коснулась его рука чуть выше лопаток, и затем он медленно расшнуровал корсет. Не сдержав стона удовольствия, когда ненавистный предмет гардероба, наконец, был снят, она сделала еще одно открытие этой ночи. Лишившись на мгновение самоконтроля от вырвавшегося из ее горла звука, Генри с громким рыком прижался к ее спине, обняв ее, обхватывая, сжимая ладонями грудь. И он был обнажен. От ощущения голого тела на своей коже, Лайла снова забыла думать головой. Она обхватила его бедра, поглаживая, царапая, вжимая в себя, и протяжно застонала, когда он отшатнулся.

— Держи свои руки при себе! — сорвавшимся голосом простонал мужчина. Потом опять зло рыкнул, и отошел. Спустя мгновение, он вернулся, и, заведя ей руки за спину, легонько связал. — Так ты будешь помнить, где место твоим рукам…

Почувствовав очередное движение воздуха, на этот раз холодного, она поняла, что жаждущие прикосновений соски напряжены от прохладного воздуха, а между ног холодит влага, стекающая по бедрам. Она вдруг остро осознала, насколько пошлая и одновременно интимная атмосфера сейчас в их комнатах. Ей очень хотелось увидеть Генри, обнаженного, возбужденного, возбуждающего и ласкающего ее… Она тут же озвучила свою просьбу, и в ответ услышала ожидаемое:

— Потерпи еще чуть-чуть, любимая… — Он осторожными движениями стал вынимать шпильки и заколки из ее прически. Лайла хныкала в нетерпении. Когда последние локоны были уложены на ее плечи и грудь, повязка с глаз исчезла. Генри стоял за ее спиной. Глаза его были под стать небу, которым они любовались на балконе вечность назад. Осмотревшись, она поняла, что потрескивал не камин, а сотня свечей, наполнивших комнату жарким дыханием. Кровать была усыпана лепестками, и чем ближе Генри подводил девушку к ней, тем сильнее был аромат. Она стояла обнаженной перед зеркалом, теперь стало понятно, зачем были эти перемещения по комнате. Любуясь отражением любимой, парень шептал ей на ухо, легонько дотрагиваясь до кончиков волос, распределяя их по плечам.

— Посмотри, какая ты… Такой тебя вижу я… — опустившись снова на колени, он стал медленно стягивать ее чулки, дюйм за дюймом любуясь открывающейся белой кожей колен и голеней, подъема и пальчиков, целуя каждый, перед тем, как поставить стопу на пол. Наконец, она осталась одетой лишь в изумруды. — Твои глаза сияют ярче этих камней. Именно над исполнением этой мечты я и трудился в последнее время. Видеть эти глаза… Видеть, как ты смотришь на меня вот так. Видеть тебя вот так… — Его голос дрожал и срывался, пальцы перебирали застежку ожерелья. Справившись с ним, он снял серьги и через мгновение вернулся к их с любимой отражению, касаясь уже полностью обнаженной кожи на шее.