Не верь глазам своим
Шрифт:
Почувствовав ужасную сухость во рту, он вдруг понял, что все это время его рот был открыт в стонах и криках, и даже если бы он захотел постесняться для приличия, остановить их он все равно был не в силах — каждое прикосновение вызывало желание взорваться, и заставляло голосовые связки напрягаться, издавая то хныканье, то потерянное мычание, то совсем уж просящие мольбы. Которым вторили стоны внизу: тихие, чувственные, сводящие с ума. Он совершенно не заметил, когда его джинсы оказались спущенными до щиколоток, так же как и упустил момент, когда прикосновение рук почувствовалось не на члене, а на ямочках внизу спины. Плавный перебор пальцев, какие-то непревзойденно правильные массажные движения снова сводили с ума, его тело плавилось, подставляясь под эти неожиданные, но сильные ласки,
Резкие движения под музыку совершенно поглотили двоих молодых людей, которые не могли оторваться друг от друга. Девушка уже давно не открывала глаз, наслаждаясь ритмом и ощущением ладоней парня на своем теле. Они двигались, медленно кружась вокруг своей оси, прижимаясь друг к друг, лаская и ублажая, дразня и подталкивая к более серьезным действиям. Они будто соревновались друг с другом — кто не выдержит первым, кто первым пересечет черту. И как-то о приличиях не очень помнилось. Никто не обращал на них внимания, и постепенно их движения становились все более откровенными. Общее возбуждение окутывало их мягким покрывалом, а действия становились все более вынужденными, рваными, будто спровоцированными внезапной жаждой.
— Генри… Генри, пожалуйста, пойдем… Нам нужно очень остаться наедине… Срочно…
— Ну, как же это… Мы ведь празднуем окончание учебы… Мы должны остаться здесь…
— Ну вот, — Лайла притворно надула губки, и Генри тут же сомкнул зубы на ее нижней губе, еще сильнее оттягивая ее. Послышался довольный стон, но она продолжила: — Опять ты дразнишься…
Музыка стала тише, а свет чуть ярче. Хозяйка вечера вышла в центр гостиной, высоко поднимая бокал. Неизменный коньяк приятно искрился в хрустале.
— Друзья! Тост! За окончание учебы! За начало новой жизни! И за успехи, которые будут сопутствовать нам в этой новой жизни! Лайла, Генри, Жасмин, я поздравляю вас! Это очередной этап, который вы преодолели, и пусть полученный опыт окажется полезным, а впереди будут только приятные испытания! А еще, пусть жизнь будет наполнена драйвом, кайфом, в общем, чтобы никому из нас не пришлось скучать! Ну, и берегите дорогих сердцу людей! Салют! — Она демонстративно подняла бокал под одобрительные крики собравшихся и опрокинула его залпом. Эван на это приподнял бровь, но ничего не сказал.
— А где Клеман? — Жас почему-то именно о нем подумала на последних словах и с удивлением заозиралась по сторонам.
— Он немного отдохнет, ему сейчас совсем не до нас… — Катя хитро ухмыльнулась и подошла к Жасмин поближе, потому что музыка уже вернулась на прежнюю громкость. — Не волнуйся за него, все в порядке! Я только что была с ним, он устал немного… — Девушки снова закружились в такт музыке на этот раз с Эваном, но его быстро оттеснил от них бармен, и танец продолжился дуэтом, весьма чувственным и соблазнительным.
Генри и Лайла, окончательно потерявшие терпение, уточнив у прислуги, какие гостевые в их распоряжении, буквально убежали в спальню. Эван, прямым текстом отшив бармена прямо в руки так вовремя появившемуся Мишелю, наблюдал за не на шутку разошедшейся парочкой девчонок. И если в действиях тающей от прикосновений и собственной вседозволенности Жасмин была пьяная легкость и восторг, то в движениях Кати сквозили рваное отчаяние и горечь, она будто пыталась заглушить их развязным, жестким, демонстративно веселым поведением. Она позволяла Жасмин вести, так же, как Эван когда-то. Мулатка с любопытством исследовала новое поле деятельности.
Танец уже давно перешел все границы приличий. Жас прижимала за талию Катю, поглаживая ее живот и шею, стесняясь пока касаться груди, но иногда позволяя себе легонько прикасаться. Своей грудью она с удовольствием касалась ее спины, обнимая девушку и целуя ее шею. Даже не смотря на музыку Эван отчетливо услышал стон брюнетки и увидел, как она поворачивает голову, завладевая губами Жасмин, терзая их, дразня языком, заводит руки за спину, сжимая бока и попку девушки, разжигая в ней еще больше любопытства и желания. Потом вдруг она отталкивается от партнерши по танцу и поворачиваясь к ней лицом пытается увеличить расстояние. Но Жас не позволяет ей и снова притягивает к себе, смело раскрывает ее рот языком и целует уже по-настоящему глубоко и жадно. Катя будто сдается, несколько минут они ласкают друг друга, но потом девушка повторяет попытку:— Ммм, — она отрицательно качает головой, — я обещала… — ловит непонимающий взгляд девушки и наклоняется к уху, повторяя, — Прости, но не сегодня, я обещала…
— Кому? — Жасмин, кажется, не понимает ничего, кроме того, что ей необходимо снова ее поцеловать. В голове весело и шумно. И хочется еще большего.
— Клеману. Я обещала Клеману, что ничего, кроме поцелуев, не будет.
Жасмин делает выражение лица, означающее скорее всего что-то вроде: «Какое Клеману должно быть до этого дело?»
— Но Эван не против! — Это почти отчаянная попытка все-таки продолжить вечер — уже ночь — в желаемом ключе.
— Эван очень много чего не против, но это не значит, что ему все это нужно от меня. Или от тебя… Впрочем, не важно. Прости, дорогая… — И Катя уходит, по дороге задевая парня Жас плечом:
— Она вся твоя! — Но уйти ей не дают цепкие руки.
— Ты как? Что случилось?
Катя смотрит на него пустым больным взглядом. Она пьяна, но Эван понимает, что она гораздо трезвее, чем ей хотелось бы.
— Просто я немножко испорченная дрянь. Но это же не новость. Так что, все как обычно. Спасибо, друг. — Глаза светятся решимостью и какой-то остервенелой готовностью. — Я пошла спать… — Очевидная ложь не спасает положение, поэтому Катя просто хлопает его по плечу и уходит.
Парень подходит к Жасмин, которая немного растерянно смотрит в потолок, пытаясь танцевать. Но она больше похожа на птичку, пытающуюся взлететь, парить над землей, потому что руки ее чуть отставлены назад, а подбородок стремится вверх. Эван видит из окна, как к подъездной дорожке выводят авто из гаража и в него пакуют бармена водитель с Мишелем, а назад осторожно устанавливают тележку, исполняющую роль барной стойки. Значит, они с Жас остались одни здесь.
Эван нежно обнимает девушку сзади:
— Хочешь ее? — Он говорит на ухо, не желая пока делать музыку тише.
— Ага… — Жасмин кивает и наклоняет шею, чтобы парню было удобнее целовать ее изгиб.
— Разочарована?
— Нет… Ты же рядом… Я знаю, что ты меня не разочаруешь… — Она притирается к нему бедрами, чтобы почувствовать, возбужден ли он. Как будто возможно остаться равнодушным, пол вечера наблюдая за их с Катей представлением. Да у него почти встал уже когда Катя спросила у него разрешения на такой эксперимент.
— Жасмин, ты пьяна. Я не думаю, что это хорошая идея.
Голос у него хриплый, и девушке кажется, что он не сможет сопротивляться, если она хорошо попросит. Она осторожно разворачивается в его руках и медленно съезжает вниз, аккуратно становясь на колени перед ним. Слов не нашлось, но вот этим действием она вроде должна показать, на что нацелена этой ночью. Эван не мешает ей, когда она расстегивает его джинсы и проводит носом по твердому достоинству. Не перечит, когда она нежно и бережно высвобождает его и легонько дует на головку, чтобы потом лизнуть кончиком языка и снова подуть. Не останавливает, когда она вбирает навершие в рот, плотно обхватив губами и посасывая. Но когда она пытается взять его глубже и закашливается, он делает шаг назад. Оправив одежду, он смотрит на ее обиженное лицо и чуть припухшие губы и протягивает руки. Подтянув ее вверх и поставив на ноги, он тихонько целует ее и пытается вывести из гостиной, но Жас сопротивляется.