Не верь, не бойся, отпусти!

— То есть перед смертью Юрия в квартире кто-то был? — уточнила я совсем по-идиотски. — А почему же им не помешали?

— Так указаний не было — мешать. И потом — кто мог знать? Может, это вообще не к нему приходили? Ведь не вышел никто из подъезда.

— Но свет-то загорелся, когда они вошли?

— А кто точно скажет? Может, так совпало? — резонно ответил парень, паркуясь во дворе дома, где было расположено небольшое кафе. — Я ж просто рассказываю, что «наружка» видела. Могло просто по времени совпасть.

— Бред какой-то… — пробормотала я, выбираясь из машины. — А что Туз говорит?

— Ну, мне-то он не обязан говорить. А вы сами расспрашивайте. Он вас в кафе ждет.

Туз сидел за столиком в одиночестве, перед ним стояла чашка кофе и пепельница, а охрана в количестве трех человек разместилась за столом у самой двери. Когда я вошла, они равнодушно окинули меня взглядами и продолжили пить чай. Туз же поднялся мне навстречу:

— Нормально добралась?

— Да, спасибо.

— Присаживайся. Кофе будешь?

— Буду, — меня вдруг затрясло, как будто смысл произошедшего с Юрием только дошел до моего сознания.

— У-у, — протянул Туз, заметив, как трясется моя рука, вытягивающая сигарету из пачки, — а что это ты так вибрируешь? Страшно?

— Страшно, — утвердительно кивнула я, пытаясь справиться с зажигалкой.

— Тебе пока особо бояться нечего. Да и вдова в безопасности. Но чую — скоро завертится. Второго наследника убрали, надо искать документы — если он подписал что…

— Если подписал, то дело дрянь. А самое главное, что мы этого не узнаем, пока где-то не всплывут акции.

— А ты думаешь, что всплывут?

— Вряд ли. Настя говорила, что завещание было как-то хитро составлено, и для продажи контрольного пакета нужны три подписи, то есть даже без одной сделка не будет считаться состоявшейся. Таким образом, Настю все равно будут искать — без этого нет смысла.

— Ну, это пусть ищут. Говорят, дядюшка твой объявился? — Туз вопросительно посмотрел на меня, ожидая подтверждения.

— Я лично с ним не общалась. Бабушка сказала, что приехал.

Мне принесли кофе, и я ухватилась обеими руками за чашку, как за спасательный круг. От напитка шел запах шоколада, а на поверхности молочной пенки было изображено коричневое сердечко.

— Ну, так я тебе скажу, что приехал, но живет в «Метрополе» под чужим именем. Зачем сунулся к твоей бабушке — не очень понятно.

— Он был в «Снежинке», — вдруг сказала я, хотя еще секунду назад не была в этом уверена на сто процентов. Язык отказался повиноваться голове.

— В «Снежинке»?! — тихим шепотом взревел Туз. — И ты, зная это, продолжаешь там жить?!

— Вы думаете, мне что-то угрожает?

— Я не исключаю такой вариант. Твой дядя — слишком скользкий червь и совершенно беспринципный урод, ему ничего не стоит за деньги и родную племянницу не пожалеть.

— Вы думаете, что он имеет отношение..?

— Я теперь в этом уверен. Он вложил деньги в этот поселок, ему нужен контрольный пакет, и он ни перед чем не остановится. Съезжай оттуда, Варвара.

У меня тряслись поджилки от страха, но я была убеждена, что пока не стоит предпринимать таких шагов, как отъезд. Я должна еще раскрутить Карибидиса — потому что дядя явно связан именно с ним. И помочь в этом мне может только Анька. И я даже знаю теперь, как именно.

— Д-да, я понимаю, — с запинкой проговорила я, помешивая ложечкой кофе в чашке, — мне нужно уехать оттуда… но не сейчас. Я должна еще кое-что проверить.

— В детективов играешься? — зло спросил Туз, придавливая окурок в пепельнице.

— Нет. Просто есть одна вещь, которую только я смогу узнать. И как только я узнаю, сразу съеду, в ту же секунду, — твердо пообещала я, и Туз махнул рукой:

— Тебя все равно не переубедишь. Ладно, мои за тобой приглядят. Теперь вот что… Как с трупом-то быть? Говорить Насте?

— Может, пока не надо? Боюсь, что она не справится с такой информацией. Недавно Алик, теперь вот Юрий… Она может испугаться и глупостей наделать.

— Кто ей позволит? — усмехнулся Туз. — Но ты права. Пусть пока не знает. Но тогда труп придется оставить ментам.

— А они раззвонят в прессу, — мрачно констатировала я. — Еще бы — наследник Потемкина! Там, кстати, что насчет криминала?

Туз внимательно посмотрел на меня:

— А с чего ты это спрашиваешь?

— Да вот подумалось… Просто для суицида у человека должен быть очень веский мотив. А я с Юрием общалась. Он, хоть и болен, но веры не потерял, это важно. И ничего в его поведении и в разговорах на мысли о суициде не наталкивало. Я не верю, что он в секунду решился и в петлю полез. Даже если так — должна ведь быть хоть записка?

— Это необязательно.

— Он не того склада человек, чтобы без прощальных приветов на тот свет отойти, — возразила я.

Туз тяжело вздохнул:

— Толкаешь ты меня на противоправное… — Он поманил пальцем одного из сидевших за столом у входа охранников и, когда тот подошел, распорядился: — Сгоняй в аптеку, возьми три пары бахил, три пары перчаток резиновых. Пока ходишь, пусть ребята посмотрят вокруг.

Охранник ушел, двое других остались на месте, и я поняла, что есть еще как минимум одна машина с людьми, которые сейчас будут проверять окрестности. Это значило, что мне придется зайти в квартиру, где висит труп… Хорошее выдалось воскресенье…

В квартире стоял какой-то затхлый дух, или это мое разгоряченное воображение рисовало? Я крепко ухватилась рукой, затянутой в медицинскую перчатку, за рукав плаща Туза, когда увидела висящее на спортивной перекладине тело. Голова Юрия свесилась набок, лицо посинело, изо рта вывалился распухший язык. Но самое ужасное было то, что глаза его были открыты и смотрели прямо на меня — или мне так показалось от испуга. Я зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть, и тут же почувствовала отвратительный резиновый привкус. В голове совершенно помутилось. Туз встряхнул меня:

— Эй, ну-ка, без фокусов. Сама ведь хотела.

Он кивнул охраннику, вошедшему с нами, и тот направился к трупу. Осматривал он его совершенно профессионально, как бывалый судмедэксперт — разве что протокол не вел.

— След от укола на правом локтевом сгибе свежий, — сказал он, аккуратно подняв рукав растянутого свитера и опустив его обратно.

— Может, лекарство какое принимал? — усомнился Туз.

— Тогда почему след один? — охранник осмотрел вторую руку и ничего на ней не нашел.