Не верь, не бойся, отпусти!
Шрифт:
Аннушка уже уселась за барную стойку, делившую просторную кухню пополам, потянулась к кофемашине и налила себе кофе.
— Карибидис только что уехал, собирался как в панике в эвакуацию, — сообщила она, помешивая ложечкой напиток. — А я сразу к тебе.
— Ему кто-то звонил?
— Вроде нет. Мне показалось, что он забыл о чем-то, потому что вчера вечером даже разговоров не было о том, что он куда-то поедет. А час назад он вдруг сорвался, побросал какие-то бумаги в кейс, планшет еще туда сунул — и унесся. Сказал только, что вернется поздно.
— Ну, может, действительно забыл о какой-то встрече, так бывает, —
— Нет, Жигульская, ты как хочешь, а я больше на это не подписываюсь! — игнорируя мои вопросы, заявила подруга, отодвинув чашку. — Ты бы видела этого его какер-ссаниэля! — Тут я едва не поперхнулась кофе — этим элегантным эпитетом Аннушка обозначила американского кокер-спаниеля Битти, с которым банкир не расставался. — Это чудище ночью каким-то образом холодильник взломало и сожрало половину палки сырокопченой колбасы! Мало того — оно ж еще ко мне в постель хвастаться явилось, держа в зубах ошметок колбасы и веревку с железкой! А уж как этот какер при этом вонял копченой колбасой — тебе и не снилось! Как одна большая колбасина!
Я прыснула, представив, как пес тащит на кровать моей подруги ошметки колбасы, однако мои вопросы остались без ответа, и это беспокоило.
— Аня, я все понимаю — колбаса, утро, собака и все такое, но ты все-таки объясни, какого черта ты делала в пять утра в доме Карибидиса?
— Я же не спрашиваю тебя, какого черта и, главное, к какому черту ты сорвалась в воскресенье и даже записки не оставила, правда? — прищурилась Аннушка, наматывая на палец кончик растрепавшейся косы. — Ну, так и ты не изображай дуэнью.
— Аня, — как можно спокойнее начала я, хотя мне пристукнуть ее хотелось, — ты пойми… В этом поселке происходят довольно неприятные вещи… словом, погиб уже третий член семьи владельца, понимаешь? И не исключено…
В меня полетела полотняная салфетка, лежавшая под кофейной чашкой:
— Ты совсем сдурела, да? Хочешь сказать, что Николас как-то связан..?
— Я этого не знаю. Но исключать не могу.
— Потому и меня втравила?
— Никто тебя не втравливал. Уж точно — никто в постель к нему не укладывал, тут ты сама справилась.
Вяземская окинула меня подозрительным взглядом и изрекла:
— Не завидуй.
Я только головой покачала.
— Ань, я же просила тебя быть осторожнее.
— А я осторожна, не волнуйся. Твое имя, к примеру, вообще ни разу не прозвучало.
— Кстати, вот это плохо, — вдруг сказала я, еще не совсем понимая, что имею в виду, но чувствуя, что нашла правильный путь. — Знаешь что… Ты, пожалуй, в следующий раз вскользь упомяни обо мне — мол, подруга, все такое…
— Да зачем? — Аннушка захлопала ненакрашенными ресницами.
— Пока не знаю. Но вот чувствую — так надо. И еще… Ты ведь явно еще не раз в его доме появишься… если я попрошу тебя одну маленькую штучку приклеить в его кабинете — ты сможешь?
На секунду мне показалось, что Вяземская грохнется в обморок — так побелело ее лицо, но она быстро взяла себя в руки:
— Смогу, — решительно заявила она, — но ты должна пообещать, что ничего во вред Николасу делать не станешь.
— А чем я могу ему навредить? Мне просто нужно удостовериться, не причастен ли
твой дружок к одному делу, вот и все. Если нет — я извинюсь перед тобой.— А если..? — она задохнулась, и я поняла, что даже мысль о том, что Карибидис может быть замешан в чем-то, для Аннушки уже непереносима.
— Ань, давай сперва все сделаем, а потом будем думать дальше, хорошо? — попросила я, беря ее за руку и чувствуя, что даже пальцы у нее сделались ледяными. — Ты ведь сможешь сегодня еще раз в дом попасть? Судя по пеньюару, твои вещи остались там, и тебе их нужно забрать, даже несмотря на отсутствие хозяина, ведь так?
Аннушка окинула себя взглядом, словно проверяя, правду ли я говорю, потом подняла глаза на меня:
— Н-ну…
— Вот! Прекрасно. Сделаем так. Мы сейчас на работу поедем, а вечером, когда вернемся, ты пойдешь к нему и сделаешь то, о чем я попросила. Ничего сложного, просто приклеишь одну штучку за какую-нибудь раму — есть у него в кабинете какие-то картинки?
— Я не разглядывала, — вяло огрызнулась Аннушка, — но наверняка есть. Весь дом увешан таким антиквариатом… не может быть, чтобы в кабинете ничего… а почему за раму-то? Не проще под столешницу?
— Нет, не проще, — терпеливо объяснила я, понимая, что в своей жизни Аннушка не прочла ни одного детектива, ибо зачем ей это, — не проще, потому что домработница ежедневно вытирает пыль и мгновенно наткнется — правильно?
Вяземская кивнула.
— Ну вот… А за рамами картин метелками шарят куда реже. Поэтому именно там… Ань, ты чего? — я встрепенулась, увидев, как из глаз подруги потекли слезы.
— Господи, ну почему так? Стоит встретить нормального, холостого мужика — как непременно должно что-то случиться, — прошептала она, размазывая мокрые дорожки по лицу.
— Ань, так ничего же не случилось.
— Теперь я уже не уверена. — Она вдруг резко встала, оттолкнула от себя чашку и пошла к выходу, но на пороге задержалась: — Но помни — ты обещала, что вреда Николасу не причинишь.
Я не успела ответить, потому что Аннушка и не ждала никаких ответов. Она просто выставила мне условие — и все.
Собравшись, в гробовом молчании мы отправились в Москву.
Глава 15
Два вида предательства
Предательство — это всего лишь вопрос времени…
Из кабинета навстречу мне вышла Ниночка, и в ее глазах почему-то отразился испуг, как будто я застала ее за чем-то неблаговидным:
— Ой, Варвара Валерьевна… что-то рано вы сегодня…
Я хлопнула на стол портфель и насмешливо поинтересовалась:
— Что — не все ящики осмотрели?
Я сказала это просто в шутку, но лицо помощницы внезапно побелело.
— Варвара Валерьевна… я… я не хотела… — Она уцепилась пальцами за дверной косяк, а я почувствовала, что мне тоже необходима опора, иначе упаду.
— Не хотела — чего? — медленно выговаривая слова, спросила я, одновременно желая и боясь услышать ответ.
Нина шумно осела по косяку на пол и жалобно посмотрела на меня снизу: