(Не) верю. В любовь

— Мама, как это не касается? Он ведь мой брат, — говорю обескровленными губами. — Его не было месяц. Что случилось за это время?

— Неважно. Оставь.

— Мама.

— Закрыла рот и пошла в комнату! — рявкает громко.

Я иду в комнату, снова опускаюсь на колени перед кроватью Димы. Провожу рукой по его голове, по худым плечами, на которых выступают кости.

— Дима. Братик мой. Поговори со мной, я молю тебя.

Молчит. Не отвечает. Даже не шевелится, не подаёт признаков жизни. Я кладу голову на край его кровати и читаю молитву. Молюсь о том, чтобы он оправился.

— Он просто перестал меня видеть. Будто я пустое место. Обходил стороной. И меня, и Мишу. И стал… совсем другим. Изменился в противоположную сторону от того, каким был. Стал делать всё назло матери и отчиму.

Адам молчит. Вглядывается в моё лицо. Явно пытается понять, лгу ли я ему. Я шмыгаю носом и пытаюсь прогнать слёзы. Мне всегда слишком больно говорить об этом.

— Ясно, — холодная усмешка касается губ Адама. — То есть, брать мне с тебя совершенно нечего. Ты ведь всё равно ничего ему не расскажешь. Что ж, можешь валить. Свободна.

И мне вновь кажется, что меня только что окатили помоями. Снова. Унизили. Втоптали в грязь, лишив какой-либо возможности отмыться. Я поднимаюсь с дивана и выпрямляюсь.

— Благодарю, Адам. И очень сильно надеюсь, что на этой ноте наше с тобой общение прекратится. Я солгу, если скажу, что мне было приятно познакомиться, потому что я не люблю таких наглых и самовлюблённых дураков. Особенно сильно я не люблю мстительных и мелочных людей, которые через слабых пытаются подобраться к более сильным. Как хорошо, что всё решилось.

— Всё мне сказала, девчонка? — склоняет голову к плечу.

И я в очередной раз чувствую себя дурой. Но радует только одно. После последних слов парня вся моя симпатия улетучилась.

— Всё сказала. Больше твоё общество терпеть не желаю. Где выход? — я вскидываю подбородок выше и смотрю на парня с вызовом.

Он молча разворачивается и идёт к двери, а я следую за ним. Когда он распахивает дверь на улицу и застывает столбом, я выглядываю из-за его спины и вижу Диму, который самозабвенно целует девушку, бережно обхватив её лицо ладонями.

— Я тебя убью! — рычит Адам и кидается на моего брата.

9

Алиса

Я застываю в ступоре, не зная, что делать и куда бежать. Но девушка, от которой только что оторвался Дима, ориентируется куда быстрее меня. Она громко кричит, встав между Димой и Адамом:

— Если вы оба сейчас будете драться, то ОБА больше меня не увидите!

— Не ты ли из-за него рыдала только позавчера? — рычит Адам.

— Мои отношения с Димой никак тебя не касаются, — девушка сводит светлые брови вместе. — Пойдём все в дом. Сейчас же!

Она берёт Диму за руку и ведёт к крыльцу, одаривая молодого человека строгим взглядом.

— Что с рукой? — брат замечает гипс и в два шага оказывается возле меня. — Откуда гипс? Что произошло?

— Сломала, — я пожимаю плечами.

— Когда? Утром же всё было нормально, — Дима хмурит брови. — Этот урод тебе что-то сделал? Схватил? Сломал?

Я хмыкаю, поражаясь тому, что они оба подозревают друг друга.

— Ничего он мне не делал, — я качаю головой. — Это мама сделала, — я привстаю на носочки и шепчу ему на ухо. — Когда вчера била меня, толкнула так сильно, что я в стену врезалась и вот… — приподнимаю загипсованную руку.

— Чёрт, Алиса, ты понимаешь, что оставаться там тебе больше ни на день не стоит?

— Но, мама…

— Никаких «но»! И никаких мам! Если мне придётся применить силу, чтобы забрать тебя оттуда, я применю, — Дима аккуратно обхватывает мои плечи ладонями. — Я хожу туда только из-за тебя. И ты мучаешь не только себя, но и меня. Мне там невыносимо. Видеть их рожи. Я найду жильё, — говорю шёпотом.

— Дим, я думала, что ты не хочешь со мной общаться, — жалко шепчу я.

— Дим, познакомишь нас? — я выглядываю из-за плеча брата и вижу красивого ангела, которая взирает на меня красивыми серыми глазами, со знакомым разрезом.

— Да, — я вижу, как улыбкой озаряется лицо брата. — Алиса, познакомься, это Ксюша. Моя… — кашляет. — Моя любимая девушка.

На последних словах голос крепнет.

— Любимая? — дрожащим шёпотом спрашивает Ксюша, поворачивая голову к Диме и смотря на него влажными глазами, полными обожания и восхищения.

— Любимая, — брат кивает и улыбается широко-широко.

Я чувствую неловкость, будто подглядела за ними в замочную скважину.

— Ещё сосаться здесь начните, — слышу раздражённый голос Адама за спиной, который рушит волшебство момента.

— Слушай, не нарывайся, — дёргается вперёд Дима, но Ксюша сжимает его плечи.

Я кидаю на молодого человека полный негодования взгляд.

— Я прошу вас, пожалуйста, не нужно этого. Идите в дом! — злится Ксюша.

Девушка поворачивается ко мне и улыбается так широко и открыто, что я теряюсь.

— Привет. Мне очень приятно с тобой познакомиться. Дима очень многое про тебя рассказывал.

— Правда? — шепчу, кусая губы.

— Да. Он очень сильно тебя любит и безумно сильно за тебя переживает, — Ксюша шагает ко мне, а потом обезоруживает меня тем, что крепко меня обнимает и утыкается лбом в плечо. — Он после каждого нашего свидания бежит домой, потому что очень боится за тебя. Боится, что ты там одна.

— Он что-то тебе рассказывал? — я дёргаюсь в объятиях девушки, но она, несмотря на свою хрупкость, держит крепко, не давая отстраниться.

— Мы с ним на днях поговорили по душам, — тихо говорит Ксюша. — У нас было очень много недопонимания, из-за чего мы чуть не разрушили наши зарождающиеся отношения. Я очень надеюсь, что мы с тобой изначально будем честны друг с другом.

Я растерянно угукаю. Ксюша немного отстраняется, заглядывает мне в глаза. Улыбается нежно.

— Вы до безумия сильно с ним похожи, — девушка поднимает руку и прикасается пальцами к моей щеке. — Только ты такая нежная и хрупкая.

— Нам часто это говорили, — в голосе проскальзывает тоска.

Раньше. Когда мы вместе всюду ходили. До тех пор, пока его не увезли.

— Дима обещал мне, что поговорит с тобой. Расскажет тебе причины, по которым столько лет так себя вёл. Почему он избегал тебя и друга.

— Он продолжает избегать, — я поджимаю губы.

— Перестанет. Он мне клятвенно обещал. Пойдём в дом, я заварю всем нам чай.

Я оборачиваюсь и вижу, что Дима и Адам ушли с крыльца. Кусаю губу и понимаю, что не хочу возвращаться в дом. Я боюсь снова видеть презрение и лёд в серых глазах Адама. После всех тех его слова, которые он мне сказал, мне кажется, что я сгорю от стыда, если столкнусь с ним взглядом.