Не вижу зла

– Что?

– Вы сказали мне, что он родился глухим. Но ведь это не так, не правда ли?

– Какая теперь разница? Он все равно не слышит.

– Я не понимаю, зачем вам понадобилось лгать еще и об этом.

– Это… это не важно.

– Любая неправда очень важна. Почему вы солгали и здесь?

– У меня были на то свои причины, понятно?

– Черт вас побери, какие причины?

– Потому что… – Она поджала губы, словно сдерживаясь, чтобы не взорваться. – Потому что я не хотела, чтобы вы подумали, будто я плохая мать, ясно? Но теперь вы знаете. У Брайана приобретенная глухота. Хотите обвинить меня? Отлично. Давайте, вперед. Ведите себя, как Оскар, как родители Оскара, как друзья Оскара. Обвиняйте Линдси. Все обвиняют Линдси. Но я не виновата, черт возьми!

Ее голос эхом прокатился по комнате. Джек в растерянности замолчал, не зная, что сказать, глядя, как Линдси опустила голову и заплакала. София положила ей руку на плечо, но ее прикосновение, похоже, прорвало плотину сдерживаемых эмоций Линдси. Это было подлинное очищение, настоящий катарсис, когда копившееся подспудно потоком хлынуло наружу.

– Я ни в чем вас не обвиняю, – сказал Джек. – Я просто хочу знать правду.

Линдси промокнула глаза салфеткой и взяла себя в руки.

– Нет, вы желаете знать намного больше. Вы желаете знать все обо мне и Брайане. У вас нет на это права. Оттого что вы взялись за это дело, вы не стали отцом Брайана.

Джек мог поспорить с ней, сославшись на генетическую наследственность, но он понимал, что она имеет в виду.

– Никто не говорит, что я хочу стать частью вашей семьи, Линдси.

– Простите меня. Я не это хотела сказать. Не думайте, будто я не испытываю к вам чувства благодарности за все, что вы сделали.

Раздался стук в дверь. Джек открыл ее.

– Слушание возобновляется через две минуты, – сообщил охранник.

Джек поблагодарил его и вновь повернулся к своей подзащитной.

– По-моему, нам следует возвращаться, – заметила София. Линдси и София поднялись со своих мест, но Джек не пошевелился. Линдси взглянула на него и поинтересовалась:

– Вы ведь возвращаетесь, не так ли?

Джек по-прежнему не двигался с места.

– Я могу продолжить с этого места, Джек. Если это то, чего вы хотите, – сказала София.

– Нет! – воскликнула Линдси звенящим голосом. – Вы не можете вот так взять и бросить меня. Вы пообещали оставаться моим адвокатом до тех пор, пока будете убеждены в моей невиновности. Маленькая ложь о причине глухоты Брайана не может ничего изменить.

– Все гораздо серьезнее, – обронил Джек.

Она схватила его за руку и взмолилась:

– Не поступайте так со мной. Это не то, чего я… чего заслуживает Брайан.

Джек холодно взглянул на нее, пытаясь отрешиться от своих эмоций и принять взвешенное решение. Наконец он сказал:

– Это последний раз, когда я позволяю вам разыгрывать карту Брайана. Вы меня поняли?

– Да, – тихо ответила она, отпуская его руку.

Джек открыл дверь и первым направился в зал суда, оставив между собой и своей клиенткой дистанцию в добрых десять футов.

Глава сорок шестая

Вечером того же дня, в семь часов, Джек приехал в парк Элис Уэйнрайт, расположенный к югу от нижней части Майами. Он вышел из машины и двинулся по беговой дорожке к окруженному скальными утесами заливу Бискейн-бэй, где и уселся на деревянную скамью рядом с киоском, лицом к мангровым зарослям. Он знал, что пришел именно туда, куда требовалось, поскольку находился в семидесяти пяти шагах от исписанной граффити стены, надпись на которой гласила: «Мадонна, твой охранник – дерьмо собачье». Стена служила напоминанием о тех временах, когда несколько лет назад певица жила здесь в одном из роскошных особняков, выстроенных прямо на берегу залива.

И он стал ждать, в точности следуя полученным инструкциям.

Сегодня заседание суда завершилось в пять часов пополудни. Послеобеденные слушания были посвящены судебным экспертам, которых Джек нанял, чтобы нейтрализовать последствия свидетельских показаний судебно-медицинского эксперта, в частности касающихся предположительного времени смерти капитана Пинтадо. Все прошло достаточно гладко, но от сегодняшнего вечера Джек ожидал намного большего.

Зазвонил его сотовый телефон, и он быстро ответил на вызов. Это оказалась София.

– По-моему, у нас сегодня встреча? – Она имела в виду их ежевечерние совещания после каждого дня судебного заседания.

– Сегодня вечером я могу не успеть, – ответил Джек.

– Вы все еще думаете о том, отказаться ли вам от выступления? Не стану винить, если вы решитесь на это.

– Нет. Как правильно заметила Линдси, я пообещал оставаться в деле до тех пор, пока верю в ее невиновность. Не считайте меня сумасшедшим, но я опять начинаю склоняться к этой точке зрения.

– Что случилось?

– Мне перезвонил Алехандро Пинтадо. Он должен встретиться со мной через пару минут.

– Зачем?

– После того как сегодня утром Линдси выступила со свидетельскими показаниями, он отправился домой и принялся разбирать личные вещи сына. Полагаю, Линдси была очень расстроена и не смогла проследить за отправкой вещей мужа из Гуантанамо после его смерти, так что об этом пришлось позаботиться отцу Оскара. Все вещи были доставлены обратно в Майами. Как бы то ни было, угадайте, что в них отыскал старик.

– Понятия не имею.

– Цифровой фотоаппарат, о котором говорила Линдси.

На линии воцарилась тишина.

– Только не говорите мне…

Угу, – сказал Джек. – Внем сохранились несколько очень интересных фотографий. Я перезвоню вам и расскажу, как прошла наша встреча.

Джек закончил разговор и сунул телефон в карман. Подождав еще несколько минут, он сверился со своими часами. Четверть восьмого. Пинтадо попросил его быть у этой скамейки не позже семи. Он пока еще не опаздывал, во всяком случае, по меркам Майами. Джек наблюдал за двумя парнишками на лужайке, бросавшими друг другу «летающую тарелку», и ему с трудом верилось, что всего каких-то пять тысяч банок пива тому назад он выглядел таким же стройным и мускулистым.

– Привет, Джек.

Он обернулся и увидел Алехандро Пинтадо, сидящего на другом конце скамьи. Джек вздрогнул от неожиданности.

– Вы прямо как бомбардировщик-невидимка, «стеле» какой-то.

– Что?

– Ничего. Я рад, что вы пришли.

– Я не мог говорить об этом по телефону.

Джек заметил под мышкой у Пинтадо какую-то папку.

– Это для меня?

– Да.

– Фотографии?

– Нет.

– Нет? – переспросил Джек, удивленный.