Не вижу зла

Джек сидел на кожаном диване в огромном зале. Предполагалось, что он станет сердцем жилища, но, подобно большинству этих новых домов, в которых ему довелось побывать, зал выглядел нежилым и безликим – мраморные полы, стены цвета небеленого полотна, лепнина на потолке такой высоты, что требовался телескоп, чтобы разглядеть мелкие узоры. За спиной у миссис Родригес стояло огромное черное пианино, еще один характерный признак стиля Мак-Мэншн. Создавалось впечатление, что музыкальный инструмент, на котором никто в доме не умел играть, поставлен здесь для того, чтобы смягчить холодную атмосферу зала.

– Мой бывший муж был очень неравнодушен к вашей матери, – заявила она, глядя на него поверх чашечки с кофе.

Джек попытался скрыть удивление.

– Очевидно, это было давным-давно, – сказал он. – Моя мать умерла при родах, когда я появился на свет.

– Это было много лет назад, еще до того как мы с Гектором встретились. До того как Гектор приехал в эту страну.

– Странно, что вы говорите об этом сейчас, – заметил Джек. – Недавно один из моих друзей рассказал мне о том, что Гектор очень похож на давнего возлюбленного моей матери, еще когда она жила в Бехукале. Он клянется, что это в самом деле был Гектор Торрес.

– Вероятно, он прав.

– Единственная проблема заключается в том, что парня звали Хoрxe Бустон, а не Гектор Торрес. Разве что Гектор потом сменил имя и фамилию.

– Мне об этом ничего не известно, – заявила она. – Разумеется люди иногда так поступают. Особенно в том случае, когда, попав сюда, они становятся ярыми противниками правительства Кубы. Если у вас на Кубе осталась семья, то смена имени и фамилии позволяла уберечь ваших близких от преследования за вашу антикастровскую деятельность в эмиграции. Но Гектор никогда не заикался о том, что ему пришлось изменить фамилию.

– Насколько вам известно, ваш бывший супруг все время был Гектором Торресом?

– Да. Однако человек, изменивший имя и фамилию, не будет рассказывать об этом всем и каждому. Полагаю, все зависит от того, почему он пошел на это.

– Наверное, вы правы, – протянул Джек, размышляя. Он мог бы и дальше развивать эту тему, но ему не хотелось слишком отклоняться от главного предмета разговора. – Когда вы сказали, что ваш бывший супруг был очень неравнодушен к моей матери, что вы имели в виду?

Она вздохнула, словно не знала, как облечь это в слова.

– Позвольте мне рассказать с самого начала. – Мы с Гектором встретились здесь, в Майами, в 1967 году, а поженились в 1968-м.

– К тому времени моя мать уже умерла.

– Правильно. Вы были совсем маленьким, когда Гектор подружился с вашим отцом.

– Зачем ему было становиться другом моего отца, если он жить не мог без моей матери?

Именно это мне и хотелось узнать.

– А его вы не спрашивали?

– Спрашивала. Он что-то объяснил мне, но ответ и так был очевиден. Он по-прежнему любил ее.

Джек в растерянности покачал головой.

– Подождите минуточку. Он подружился с моим отцом, потому что продолжал любить мою мать?

– Могу сказать вам, что, когда Гектор приехал в эту страну, он намеревался разыскать вашу мать, даже после того как познакомился со мной. Известие о ее смерти подкосило его. Откровенно говоря, мне кажется, что он подружился с вашим отцом по одной-единственной причине – потому что только так мог узнать, что случилось с женщиной, которую он по-настоящему любил.

– Но они с отцом оставались друзьями всю мою жизнь, сколько я себя помню.

– Я хочу сказать лишь, что именно из-за вашей матери они и стали друзьями. Я не говорю, что все эти годы они продолжали дружить только из-за нее. Я совершенно уверена, что до сегодняшнего дня вашему отцу ничего не известно об их прошлых отношениях.

– И что же заставило вас позвонить мне сейчас, спустя столько времени?

– Как я уже говорила, меня взбесило, что этот лицемер в интервью вспомнил о дружбе с вашим отцом. Особенно после того, как он вел себя с вашей клиенткой, когда та давала свидетельские показания. После того, как он третировал меня все годы нашего брака. После того, как он поступил с вашей матерью, в чем я тоже не сомневаюсь.

– Что вы имеете в виду?

– Гектор… – Она спохватилась, явно взвешивая и подбирая слова. – Я была замужем за Гектором всего четыре года, но я хорошо узнала его. Поверьте мне, у него никогда не было нормальных отношений с женщинами. Он просто не способен на это.

– Вам известно что-нибудь конкретное о моей матери?

– Только то, что я видела своими глазами.

Джек непонимающе уставился на нее, растерявшись еще больше.

– Подождите. Вы с Гектором встретились после того, как умерла моя мать. Так что же вы могли видеть?

– Я видела мужчину, жившего воспоминаниями о женщине, которую он не мог забыть.

– Многим доводится носить в себе неразделенное чувство.

– Я бы назвала это навязчивой идеей, даже одержимостью.

– Сам он наверняка считает это сентиментальностью.

– Здесь не было ничего сентиментального. Этот мужчина напугал меня до смерти. Поэтому я и развелась с ним. Однажды я стала следить за ним, – сказала она напряженным голосом.

– Что?

– Он имел обыкновение уходить из дома по субботам и никогда не говорил мне, куда направляется. Поэтому однажды я проследила за ним.

– И куда он пошел?

– На кладбище «Флэглер мемориал парк».

– Там похоронена моя мать. Он приходил к ней на могилу?

– Да. Каждую субботу.

– Даже после того, как женился на вас?

– Да.

– И поэтому вы развелись с ним?

– Меня беспокоили не только его визиты на кладбище.

– Что еще?

– Он вел себя очень странно.

– Я бы хотел узнать, что именно показалось вам странным.

– Как я уже сказала, я последовала за ним на кладбище. Я спряталась за мавзолеем, чтобы он меня не заметил. Он огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что никто за ним не подсматривает. А потом…

Джек почувствовал, как сердце учащенно забилось у него в груди.

– Что потом?

Голос у нее задрожал.

– Потом он лег на ее могилу.