Не вижу зла

– Лейтенант, я хочу, чтобы вы вспомнили утро семнадцатого июня, день, когда умер капитан Пинтадо.

– Как скажете.

– Мы слышали свидетельские показания о том, что незадолго до шести часов утра вы подошли к дому капитана Пинтадо. Вы отрицаете или подтверждаете, что были там в это время?

– Я был там.

– Мы также слышали свидетельские показания о том, что вы вошли в дом, не постучав. Вы признаете или отрицаете это?

– Признаю.

– Наконец, мы выслушали свидетельские показания о том, что несколько минут спустя вас видели бегущим прочь от этого дома. Вы признаете или отрицаете это?

– Я признаю и это.

Джек растерянно взглянул на него, подняв голову. Свидетель охотно признавался в том, в чем, по мнению Джека, не должен был признаваться вообще. Что-то было не так.

– Лейтенант, не могли бы вы рассказать присяжным; почемувы отправились к дому капитана Пинтадо в то утро? – попросил Торрес.

– Линдси позвонила мне по телефону. Она попросила прийти к ней.

– Она сказала, почему хочет, чтобы вы пришли?

– Она сказала, что Оскар ушел. Она добавила, что он взял Брайана с собой на рыбалку, так что мы с ней будем одни.

– Как, по-вашему, что это значило?

Лейтенант пожал плечами, словно ответ был ясен и без того.

– Что мы можем заняться сексом без того, чтобы Оскар крутился поблизости.

– Вы согласились на такое предложение?

– Да, согласился.

– Она сказала что-нибудь еще?

– Она сказала: «Я буду тебя ждать. Дверь оставлю незапертой. Приходи прямо в спальню. У меня для тебя большой сюрприз».

– Что вы сделали?

– А вы как думаете? Сел в машину и поехал к ней.

– Что произошло, когда вы туда приехали?

– Я сделал именно так, как она мне сказала. Дверь была не заперта, и я вошел внутрь, а потом направился в спальню, И тут наткнулся на тело Оскара. Он лежал в постели и был весь в крови.

Торрес буквально излучал энергию, вопросы следовали один за другим, он явно торопился развить успех.

– И что вы сделали?

– Я обежал весь дом, чтобы убедиться, что трупов больше нет. При этом я нашел Брайана в его комнате.

– Вы сказали ему что-нибудь?

– Да. Вы знаете, что он глухой, но умеет немного читать по губам. Я спросил: «Брайан, что случилось с твоим отцом?»

– Он ответил вам?

– Брайан начал плакать. Потом он посмотрел на меня и сказал…

– Протестую, это показания с чужих слов, – заявил Джек. У него судорогой свело живот, когда он произносил эти слова. Он хотел услышать ответ – вероятно, сильнее кого-либо в зале суда, – но намерения прокурора не вызывали сомнений. Тот старался убедить жюри присяжных в том, что Линдси устроила ловушку Джонсону, чтобы обвинить его в убийстве, которое совершила сама.

Торрес продолжал:

– Ваша честь, десятилетний мальчик был потрясен смертью отца, которого застрелили в их собственном доме, поэтому он попробовал облечь это в слова.

Судья ненадолго задумался, потом изрек:

– Я разрешаю. Свидетель может ответить.

Лейтенант подался ближе к микрофону, и Джек внезапно почувствовал, как пальцы Линдси до боли стиснули его руку. Казалось, оба знали, что Джонсон скажет сейчас нечто такое, после чего убийца будет установлен и судьба Линдси – решена.

Джонсон открыл рот, и слова его хлынули подобно огненной лаве:

– Брайан посмотрел на меня и произнес: «Я застрелил его. Я застрелил своего отца».

Линдси вскочила с места.

– Это ложь!

Все присутствующие в зале суда затаили дыхание.

– К порядку! – призвал судья, и стук его молотка заглушил протесты Линдси.

– Это грязная ложь! – выкрикнула Линдси, и по лицу у нее потекли слезы.

– Мистер Суайтек, успокойте свою клиентку, иначе я прикажу вывести ее из зала суда.

– Это ложь, Джек, – пробормотала она срывающимся голосом. – Это грязная ложь!

Джек заставил ее опуститься на стул. Линдси трясло, и Джеку потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить рассудок и спокойствие. София тоже старалась выглядеть невозмутимой, но в глазах ее светилось удивление. Однако, как бы трудно им ни пришлось, Джек был уверен, что защита выглядит совсем не такой растерянной и оглушенной, как прокурор.

Торрес вперил в свидетеля острый, как меч гладиатора, взгляд.

– Простите меня, лейтенант, – твердо заявил он. – Вероятно, я понял вас неправильно. Вы хотели сказать: слова мальчика означали, что его мать застрелила его отца?

– Нет. Вы поняли меня правильно. Брайан сказал мне, что это онзастрелил своего отца.

Линдси закрыла лицо руками. Джек переводил взгляд с нее на Джонсона и обратно, все еще не в силах поверить тому, что только что услышал.

Прокурор изо всех сил старался напустить на себя негодующий вид, неестественно важной походкой вышагивая по залу заседаний. В голосе его звучал гнев. Он намеревался сделать то, чего не мог пожелать себе ни один юрист: обвинить во лжи собственного свидетеля.

– Лейтенант Джонсон, – заявил он, и голос его зазвенел, – мы с вами неоднократно обсуждали это дело, не так ли?

– Да, сэр.

– Мы даже проводили с вами в шутливой форме псевдоперекрестные допросы, разыгрывали заседания суда: я задавал вам вопросы, на которые вы отвечали. Разве не так?

– Да, это так.

– Ни разу во время этих обсуждений вы не упоминали о признании, которое сделал вам Брайан. Разве не так, лейтенант?

– Нет. Я не упоминал об этом. Но только потому…

– Этого достаточно, – оборвал его Торрес.

Джонсон воззвал к судье, на лице его появилось выражение гнева и страха.

– Ваша честь, я хочу объясниться.

– Я не задал вопроса, который требовал бы ответа, – вмешался Торрес.

Судья поскреб подбородок, словно и сам был изрядно ошеломлен услышанным.

– У свидетеля всегда есть право объяснить свой ответ. Лейтенант Джонсон признал, что да, он никогда не говорил вам об этом раньше. Давайте послушаем почему.